Игорь Додонов - «Чёрная мифология». К вопросу о фальсификации истории Второй мировой и Великой Отечественной войн

Поэтому планы войны с большим соседом у маленькой Финляндии были, как ни странно, наступательные. По этим планам, линия Маннергейма отражала удар русских с юга, а финская армия наступала по всему фронту на восток, в Карелию [56; 13]. Так же, как в 1918 году, финны рассчитывали в ходе боевых действий отодвинуть границу с Советской Россией на линию Нева – южный берег Ладожского озера – восточный берег Онежского озера – Белое море. Новая территория включала Кольский полуостров, при этом площадь Финляндии увеличивалась вдвое, а сухопутная граница с СССР сокращалась более чем вдвое. Она начинала проходить сплошь по глубоким рекам и мореподобным озерам [56; 14].

Для иллюстрации военных планов Финляндии очень показателен тот факт, что финны укрепили линией Маннергейма небольшой отрезок (около 100 км) границы с СССР на Карельском перешейке, практически в том месте, где по планам и должна была проходить их постоянная граница. А тысяча километров остальной границы даже эпизодически не укреплялась. Почему? Ведь если бы СССР хотел захватить Финляндию, то основной удар Красная Армия наносила бы из Карелии. Конечно, можно сказать, что у маленькой Финляндии просто средств не хватало, чтобы укреплять границу на таком огромном протяжении. Отчасти это верно. Но главное все же не в этом. Не имеет смысла укреплять границу с СССР в Карелии, если ты эту границу так и жаждешь перенести. Если ты строишь наступательные планы для осуществления на всем её протяжении. Вот тогда укреплять данные рубежи, и впрямь, «деньги на ветер бросать», ибо им уготована судьба – стать глубоким тылом.

Финны не только строили агрессивные планы в отношении Советского Союза, но столь же агрессивно и вызывающе вели себя. Много и возмущенно «правдоискатели» пишут о советской провокации в районе деревни Майнила, которая послужила официальным поводом для объявления Советским Союзом войны Финляндии. Напомним, что 26 ноября 1939 года у деревни Майнила был произведен артиллерийский обстрел советской территории, в результате которого было убито 4 и ранено 9 советских военнослужащих. Сейчас это событие безапелляционно трактуется, как дело рук НКВД. Мол, советской стороне нужен был casus belli («повод к войне»). В общем, дело темное и никаких документальных свидетельств на сей счет не имеется. «Обличители» СССР исходят из принципа «ищи того, кому выгодно преступление». Объективно оно было выгодно СССР. Один маленький нюанс: финны в ноябре 1939 года «с пеной у рта» доказывали, что никакой артиллерии у них на данном участке советско-финской границы не дислоцировалось. Но вот по данным советской разведки, полученным еще до инцидента (и на то есть документальные подтверждения) у финнов в 5 км от Майнилы (деревня находилась в 800 м от границы на советской стороне [73; 81]) в районе Яаккинен располагалась батарея, которая вполне могла накрыть своим огнем советские войска у Майнилы [63; 240].

Мы не беремся ни опровергать нынешнюю официальную версию данной провокации, ни подтверждать её. Речь сейчас о другом. Дело в том, что майнильская провокация не выглядела, в принципе, чем-то совсем необычным. На протяжении 30-х годов финны на границе с Советским Союзом провокации

устраивал неоднократно.

Так, 7 октября 1936 в 12:00 на Карельском перешейке в районе пограничного столба № 162 совершавший обход границы советский пограничник, командир отделения Спирин, был тяжело ранен выстрелом с финской стороны и вскоре скончался. Перед смертью он сообщил, что стрелявшие в него лица были в военной форме установленного в Финляндии образца. Переговоры по поводу урегулирования этого инцидента завершились лишь в ноябре 1937 года. Первоначально финские власти пытались отрицать свою причастность к убийству, но затем вынуждены были признать свою вину и выплатить компенсацию семье убитого [63; 220].

27 октября 1936 года в 10 часов двумя выстрелами с финской стороны был обстрелян председатель колхоза Вайда-Губа Колихманен [63; 220]. 30 октября 1936 года финские пограничники четырьмя винтовочными выстрелами обстреляли жилой дом и свинарник, расположенные на северной окраине Вайда-Губы. В памятной записке МИД Финляндии, переданной временному поверенному в делах СССР в Финляндии А.А. Аустрину 10 ноября 1936 года в ответ на советский протест, все эти случаи стрельбы отрицались [63; 221].

9 декабря 1936 года в 15 часов на участке петрозаводского погранотряда в районе погранзнаков № 439-440 с территории Финляндии из автоматического оружия был обстрелян наш сторожевой наряд [63; 221-222]. 12 декабря на участке заставы Майнила (!) сестрорецкого погранотряда в районе погранзнака № 66 был произведен выстрел по нашему пограннаряду [63; 222].

Последние 2 случая финны признали, объяснив первый тем, что «на расстоянии 300 м от границы стрелял финский крестьянин» , причем, «вдоль границы, а не в направлении границы» , второй тем, что «в 400 м от границы стрелял в птицу солдат финской пограничной охраны» [63; 222].

17 декабря 1937 года в 12:30 наш пограничный наряд заставы Тернаволок калевальского погранотряда подвергся в районе погранзнака № 690 обстрелу со стороны двух финских солдат, расположившихся на финской территории недалеко от границы [63; 222].

21 января 1938 года в 9:20 на участке шестой заставы Сестрорецкого района у погранстолба № 91 два финских пограничника нарушили советскую границу. При попытке нашего наряда задержать нарушителей, они оказали вооруженное сопротивление. В результате перестрелки один из финских пограничников был тяжело ранен [63; 222-223].

Неоднократны были случаи нарушения финскими самолетами воздушных рубежей СССР и проникновения финских судов в советские территориальные воды [63; 223-225].

Итак, Финляндия вовсе не трепетала перед Советским Союзом, вела себя в отношении него напористо и нагло и строила против него агрессивные планы. При этом она была готова на союз с любым противником Советского Союза, но к концу 30-х годов все больше стала ориентироваться на Германию.

В СССР прекрасно понимали, насколько уязвимы северо-западные рубежи страны. Особое беспокойство вызывал в этом отношении Ленинград. Прежде всего, сухопутная граница с недружественной Финляндией проходила всего в 32 км от города, делая возможным его обстрел дальнобойной артиллерией [63; 231]. Кроме того, по существу, Ленинград был практически беззащитен с моря. Для главных калибров артиллерии вражеских линкоров Кронштадт не был большой помехой (эта крепость к ХХ-му столетию практически утратила свое оборонительное значение). При захвате ленинградских гаваней подвоз войск морем превращал Ленинградскую область в район, из которого вражеская армия легко могла наносить удары в сердце СССР.

В Российской империи уделялось большое внимание обороне морских подступов к Петербургу. Финский залив и все подходы к нему в случае начала войны должны были перекрываться минными заграждениями, а задачей кораблей Балтфлота было уничтожение кораблей противника, пытающихся произвести разминирование. В период Первой мировой войны морская оборона Петрограда строилась именно по этому принципу.