Сергей Коняшин - Последний рубеж

Неслушающейся рукой Георгий Никитич положил трубку и совершенно другим – тихим убитым – голосом произнёс:

– Вам пора, Цезарь. Он будет на пристани через тридцать минут. Чем бы всё это ни закончилось, желаю тебе удачи…

Едва взбежав по трапу на катер, Куников приказал вызвать Новицкого.

– Ты хорошо знаешь горы? – спросил он немного удивлённого Андрея.

– В детстве мы с отцом часто ходили в походы. В принципе, неплохо ориентируюсь… – насторожённо ответил Новицкий, не понимая, к чему этот разговор перед самым отправлением.

– До батареи Зубкова знаешь самый короткий и безопасный путь?

– Думаю, да… – сразу прикидывая в голове, проговорил Андрей. – Можно через Пенай пойти. Там, правда, немного круто, придётся карабкаться по скалам, но, наверное, это будет быстрее, чем в обход.

– Хорошо! Сколько тебе нужно времени, чтобы добежать туда?

– Я точно не успею до отправления… – ответил Новицкий.

– И пускай! Сколько? – впился в него требовательным взглядом майор.

– Не меньше часа.

– За час надо успеть, Андрей! – настойчиво попросил его командир. – Сейчас же беги к Зубкову и на словах передай лично ему, никому другому, что если я дам красную, а затем зелёную ракету, то мы будем высаживаться в Станичке по нашему резервному плану. Пусть бьёт туда из всех стволов!

Новицкий, всегда быстрый и исполнительный, неподвижно замер перед майором.

– Пошлите кого-нибудь другого… – предложил он. – Я обязательно должен быть в Станичке, если мы пойдём туда. У меня там…

– Кого, по-твоему, послать? – прикрикнул на него Куников. –Сибиряка, который заблудится на первом же перевале?

– Разве нет связи? – продолжал упираться Андрей.

– Связь есть… – напряжённо выдохнул командир и, быстро осмотревшись по сторонам, понизил голос:

– Нас предали… Весьма вероятно, что наши шифрограммы читают, а линии прослушивают. Всё, что могу, – послать доверенного человека. Больше я ни в ком не уверен. Жизнь всего отряда зависит сейчас от тебя!

Новицкий кивнул и, сняв с шеи автомат, положил его на стоявший рядом ящик с патронами.

– Через час артиллеристы получат ваш приказ! – решительно сказал он.

Прежде чем тронуться с места, Андрей добавил:

– Досадно лишь то, товарищ майор, что мне быть в этом отряде намного нужнее, чем всем остальным, вместе взятым.

– Постой! – окликнул его Цезарь, расстёгивая планшет и доставая из него блокнот. – Рейдовый тральщик «Скумбрия», гружённый патронами и боеприпасами, будет дожидаться моей команды у подножия Пеная. Просто нет смысла таскать его за собой, пока не выяснится точное место высадки, чтобы он не отставал и не задерживал весь отряд. Я дам письменный приказ командиру судна взять тебя на борт.

– Майор убористым почерком быстро исписал узкую страницу блокнота и, вырвав её, протянул Новицкому со словами:

– Но ждать, сам понимаешь, никто не будет. Не успеешь – придётся вернуться в Геленджик!

Андрей выхватил бумагу из руки Цезаря и произнёс:

– Спасибо, командир! Увидимся в Станичке!

– Автомат всё же возьми! – посоветовал Куников. – Уверен, что горы сейчас кишат диверсантами.

Новицкий быстро схватил снятый минуту назад ППШ и, на ходу запихивая за пазуху письменный приказ командира, побежал с катера на берег. На узком трапе он едва не столкнулся с тяжело поднимавшимся по нему Буровым.

– Честно говоря, вы могли бы спуститься ко мне на пристань, товарищ майор… – недовольно проворчал полковник.

– Извините великодушно! – широко улыбаясь и протягивая ему руку, сказал Куников. – Сами знаете, эти дурацкие морские суеверия, что если уже поднялся на палубу, то будь добр сойти с неё только в месте назначения. Иначе – беда.

– Надеюсь, приметы вам помогут… – усмехнулся Буров. – Не зря же я карабкался на эту посудину. Ну, давайте выкладывайте, что у вас там.

– Вопрос, с одной стороны, – простой, но с другой – требует, чтобы вы об этом знали, а может, поделились с нами некоторой информацией, если она у вас есть. Начальник высадки – капитан-лейтенант Сипягин – отмечает странные перемещения румынских судов по курсу нашего следования… – очень быстро заговорил майор, не давая Бурову вникнуть в происходящее. – Кстати, будет лучше, если он сам доложит, чтобы я ничего не напутал.

– Ко-оля-я-я! – закричал Цезарь во весь голос в сторону рубки.

Это был условный сигнал. Моторы катера бешено взвыли, круто качнулась под ногами палуба, и судно, быстро набирая скорость, поползло прочь от берега. Потерявший точку опоры, трап повалился в воду, подняв фонтаны пенных брызг. Вслед за головным катером от причалов один за другим начали отходить остальные.

Буров растерянно оглянулся, но быстро придя в себя, заорал:

– Что, чёрт возьми, происходит?! Высадите меня обратно! Слышите?!

– Похоже, я совсем забегался и пропустил время выхода в море… – словно оправдываясь, заговорил Куников, постукивая пальцем по наручным часам.

– Условленное время – двадцать один сорок пять, а сейчас – двадцать один сорок три… – сквозь зубы процедил Буров, сверля взглядом собственные часы. – Что за дурацкие выходки, майор?! Под трибунал захотели? Быстро высадите меня на берег!

– Боюсь, это уже невозможно, товарищ полковник. Мы ложимся на курс. Любое промедление неизбежно поставит под удар всю операцию. Обещаю, что после высадки отряда вас в целости и сохранности доставят обратно в Геленджик.

– Кто же, интересно, отвечает за мою целость и сохранность? Вы? – ещё более разъярённо заорал тот.

– Да, я… – спокойно ответил Цезарь. – Скорость и внезапность – на нашей стороне. Прежде чем фашисты успеют сделать первый выстрел, вы будете уже далеко от берега. Поэтому не волнуйтесь! Ещё спасибо мне скажете, когда после нашей победы будете иметь предлог записать её и на свой счёт. А сейчас, извините, мне нужно командовать десантом.

С этими словами он оставил взбешённого, тяжело дышащего Бурова на палубе и удалился в рубку.

Выскочив на берег, Андрей со всех ног бросился по непривычно опустевшим улицам. В просветах между домами он видел, как тусклые огни катеров одни за другими удаляются от причалов и быстро выстраиваются в ровные кильватерные колонны. В сереющем метельным снегом морском пространстве бледно искрилась в свете прожекторов мелкая изморозь. Но вскоре в целях маскировки фонари погасили, и Новицкий уже ничего не мог различить в слабо освещавшейся мерцающими ледяными звёздами ночной черноте.

Он выбежал за город и, легко отыскав узкую извилистую тропинку, свернул в горы. Его ноги предательски скользили по обледеневшим камням. Обступивший со всех сторон лес глухо трещал от порывов ветра. Луна, выкатившаяся на середину неба, слабым ровным светом заливала подпиравшие тёмный небосвод горы.