Карл Марлантес - Маттерхорн [ЛП]

Час спустя тройка ещё оставалась на прежнем месте. Ящик стоял на три четверти пустой. 'Можешь себе представить', – сказал Хок, глядя в своё пиво.

– Представить – что? – спросил Меллас. Язык его уже цеплялся за слова.

– Я говорю, можешь ли ты представить, что грёбаный Третий получил медаль за то, что болтался в 'Хьюи' у Ко-Рока, в то время как мы там полной ложкой хлебали дерьмо?

– Бред какой-то. – Меллас сплюнул, и плевок угодил в полупустой ящик, вместо того чтобы упасть рядом с ним, как он метил. – Я до сих пор не получил сведений о медалях Ванкувера и Шулера.

– Они рядовые. На них надо больше времени.

– Так-то, Джек, – сказал Гудвин.

Хок открыл очередную банку, и Меллас увидел, как пена самодовольно поползла по бокам банки ему на ладони. 'Медаль вручили за то, что сплотил деморализованную роту и рисковал жизнью, координируя её отход под вражеским огнём. Вот капитан Блэк не получил очка за то, ходил на дело и вытаскивал из заварухи жопу Фридландера'.

– Говно всегда на плаву, Джек, – сказал Гудвин.

– Войну ведёт кучка мудаков, – сказал Меллас.

– Ты почём знаешь? – спросил Хок.

– Нас убивают, а они заседают по Парижам и лаются за столами круглыми, за столами квадратными.

– Так то дипломаты, а не мудаки, – сказал Хок.

Гудвин распечатал банку пива и лёг на спину. Лёгкая дымка легла на его лицо.

– Это они отвечают за вонючую войну, так? – сказал Меллас.

– Так, так, – сказал, кивая, Хок.

– И война настолько испоганена, что должна вестись кучкой мудаков. Правильно?

– Правильно, мать их, Джек, – сказал Гудвин. Хок согласился.

– Значит… – сказал Меллас.

– Значит – что? – спросил Хок.

– Значит… – Меллас прикончил банку пива. – Не могу я, нахрен, вспомнить, что я хотел доказать, но люди, которые ведут эту херову войну, – кучка мудаков.

– Выпью за это. Чертовски правильно. – Хок откинулся назад, высасывая остатки пива.

– А я выпью за что хотите, – неясно пробормотал Гудвин.

Наступило молчание. Влажный ветерок веял в темноте и трепал стенки палатки, вызывая случайные проблески света. Меллас со смаком орыгнул; голова счастливо кружилась, он не совсем понимал, где находится, не считая того, что лежит на мокрой траве под лёгким дождиком.

Долгая мощная очередь автомата АК-47 распластала троицу на животах, заставив отбросить в сторону пивные банки. Из окружавших палаток к блиндажам побежали бойцы, некоторые подпрыгивали на ходу, стараясь попасть ногами в штанины. АК затарахтел опять, и над головами трёх лейтенантов с вальяжным рокотом пролетел рикошет. Хок свернулся вокруг ящика пива, защищая его от пуль. В расположении батальона раздавались крики.

– Что ты думаешь? – крутя головой, спросил Меллас. Хок пожал плечами и открыл три банки: 'Если это грёбаные минёры, то им нужны сраные вертолёты. Только я не грёбаный вертолёт. И я что-то не припомню, чтобы минёры ходили в атаку поодиночке'.

Все трое сели и наблюдали за сумятицей. К блиндажу оперативного центра, склонив голову почти до земли и выкрикивая приказания бойцам, пронёсся Блейкли и скрылся в блиндаже.

– Эй, Джейхок, – позвал Гудвин.

– А?

– Как думаешь, какую медаль получат Шестой и Третий за этот случай?

– 'Военно-морской крест', – сказал Хок, – а, может, и выше. – Хок поднёс руку к губам и изобразил насмешливое фыркание фанфары.

Небольшая фигура ползком появилась за офицерской палаткой. Все замерли, понимая, что у них нет винтовок; пивное молодечество улетучилось. Человек, спиной к ним, подбирался к палатке.

Гудвин двинулся очень медленно и махнул Хоку с Мелласом, призывая, чтоб они катились в его сторону. Он показал на высокую траву за спиной.

Фигура уже ползла за задней стенкой палатки. 'Эй, лейтенант Хок, – прошептала фигура палатке.

– Эй, лейтенант Джейхок, это Поллини, сэр'.

– Господи, Джек, – простонал Гудвин.

– Недолёт, чёртов тупица, – зашипел Хок. – Иди-ка сюда.

Поллини развернулся. 'Что вы, ребята, делаете в кустах?' – громко спросил он. Он наугад направился к ним. С ним был АК-47, который вынес Ванкувер из прерванного разведрейда Мелласа.

– Сюда, Поллини, – свирепо прошептал Меллас. – Как ты думаешь, где ты находишься? В Центральном, нахрен, парке? Прижми задницу к земле, пока никто не увидел.

– О, лейтенант Меллас, сэр, – громко сказал он, подошёл и уселся. Хок забрал автомат; от Поллини разило, как от бастующей винокурни в самую жару. Глаза его слегка затуманились, из уголка рта просочилась слюна.

Мелос пришёл в ярость: 'Эта штуковина может упечь тебя на губу на долгие месяцы. Что ты, по-твоему, делаешь?'

Поллини поскрёб в макушке и беспечно сказал: 'Просто веду огонь по этому месту'.

– Зачем, Поллини? – спросил Хок.

– Разве это неправильно? – ответил он. – Разве не этим занимается ничтожество? – Он поднялся и стоял, заметно покачиваясь. – А, вот, господа. – Он сунул руки в карманы и выудил на свет набитый магазин. – Вот что заставляет хреновину бабахать. – Он засмеялся.

Гудвин свалил его наземь.

Вдруг Поллини разрыдался в пьяной истерике. Он свернулся к клубок и захлюпал: 'Я не хочу быть ничтожеством. Я хочу быть хорошим морпехом. Я хочу, чтоб мой отец мною гордился'.

– Кто сказал, что ты ничтожество? – спросил Меллас, чувствуя неловкость за прежние свои подшучивания над Поллини. – Эй, да не рыдай ты так, – сказал он мягко. – Слушай, Поллини, не плачь.

Сквозь рыдания последовал рассказ.

Меллас положил руку Поллини на спину. Он не знал, как поступить и повернулся к Хоку: 'Но почему он так расстроился? Гонялся за парнем с черпаком на перевес?'

– Его отец погиб в Корее.

Меллас застонал. 'Разве мало дерьма на этой войне? Нам ещё разбираться с говном Кореи?' – Он медленно покачал головой. Неужели всё повторяется – снова, снова и снова?

В конце концов, Поллини провалился в одурманенный сон. Три лейтенанта прикончили ящик пива, наблюдая, как батальон возвращается в нормальное состояние. Много спустя, когда всё стихло, Гудвин забросил Поллини на плечо, Меллас взял автомат, и они отправились к зоне высадки, где уложили Поллини на койку.

На следующий день Меллас снял его с наряда по камбузу.

В тот же день 'Белоголовый орлан' был брошен в бой. И не без осложнений.

Батальонному врачу лейтенанту Морису Уизерспуну Селби, ВМС США, до чёртиков надоела грязь, отсутствие льда, антисанитарные условия, а также однообразные циклы малярии, дизентерии, инфицированных укусов пиявками, тропическая язва, паховое воспаление кожи, больные спины, больные руки, больные головы. Особенно он устал от больной головы рядового 1-го класса Мэллори. Мэллори только что вернулся с осмотра единственным психиатром в 5-ой школе полевой медслужбы в Куангчи с диагнозом, в котором говорилось, что у него пассивно-агрессивное расстройство личности и что ему следует научиться жить со своими мигренями. Также поступили сведения от дантиста той же школы, что Мэллори установлены защитные коронки и что Мэллори годен к службе, но по возвращении в Штаты должен обратиться к врачу и поставить мост.