Олег Красин - Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

Тем временем Виндекс отправился в передовые части, в которых шли его люди. Он ехал по обочине дороги, внимательно поглядывал по сторонам, словно надеясь за стволами молчаливых сосен, дубов и елей вовремя заметить притаившихся врагов. Но никого не было. В воздухе повисла тишина утреннего леса, раздавалось негромкое ржанье лошадей, лязг амуниции, приглушенные голоса, кашель, глухой топот тысяч солдатских башмаков.

Они все дальше углублялись в земли маркоманнов.

Первую засеку – поваленные на дорогу огромные деревья – разведчики увидели через несколько миль на удалении от берега. Их стволы были большими, тяжелыми, с раскидистыми ветками. Они лежали так, что обойти их оказалось невозможным, потому что сама дорога была зажата с обеих сторон густыми рядами дикого леса.

Теперь придется повозиться, чтобы очистить путь. Виндекс торопливо вернулся к Пертинаксу.

– Я же говорил, что перебежчику нельзя верить! – нервно воскликнул он. – Маркоманны знали он нашей переправе. Они готовят засаду, клянусь Геркулесом!

– Если бы готовили, то уже бы напали, – рассудительно ответил Пертинакс. – Нет, они хотят нас задержать, чтобы лучше приготовиться к атаке. В Британии варвары действовали именно так: или сразу нападали из засады, или поваленными на дорогу деревьями мешали нам пройти. Если германцы не атакуют сейчас, значит впереди еще несколько завалов. Потом мы выйдем в открытое поле, где они будут нас ждать. В любом случае, пусть разведчики пройдут на пару миль дальше по дороге!

Пертинакс окинул Виндекса доброжелательным взглядом, про себя же подумав с насмешкой: «Эти начальники из знати так легко возбудимы и склонны кидаться в панику! Им не хватает свойственного простолюдинам спокойствия, ведь люди низкого звания привыкли к превратностям судьбы. Их не защищают ни деньги, не слуги, ни судьи. За них только боги».

В полдень легионы вышли на большую равнину, которая вдали ограничивалась невысокими холмами. Земля, расстилавшаяся впереди, утопала в зеленой траве, доходившей в некоторых местах до пояса.

– Вон они! – показал рукой Виндекс на зеленеющие верхушки холмов, потемневшие от копошившихся, передвигавшихся словно мелкие муравьи маленьких человечков.

Да, это были германцы. Подойдя ближе, римляне уже без труда различали их толпы, вытянувшиеся змейкой от холма до холма. Длинноволосые и полуголые, варвары держали в руках копья, мечи, дротики, потрясали ими, яростно выкрикивая проклятия. Многие прикрывались щитами, сплетенными из тростника, обитыми сырой кожей животных. Меж ними ездили несколько всадников, по-видимому, вожди, которые подбадривали бойцов. По своему обыкновению германцы привыкли воевать пешими, а коней придерживали в ближайших рощах или недалеком кустарнике, чтобы в случае победы вскочить на них и преследовать врага или при поражении быстро покинуть поле боя.

– Да, Балломара не видно! – произнес Пертинакс, будто убедившись, наконец, в правоте Виндекса.

– Лазутчики сообщали, что вожди выбрали вместо него Баттария. Ему всего десять лет, – уточнил префект претория.

– Мальчишку? И они хотят нас победить?

Меж тем легионы начали выстраиваться по фронту, выставляя впереди когорты с более опытными бойцами. За ними встали стрелки и метатели копий. Заднюю линию составляли вспомогательные части, которые в любой момент могли прийти на помощь. Обычно там несли службу воины дружественных племен, в том числе и германских.

– Я поручаю тебе правый фланг. Возьми всю конницу! В самый трудный момент вы ударите по врагу и опрокинете его, – приказал Виндексу Пертинакс. – Я буду в центре следить за полем боя. Вспомогательные войска пока останутся в резерве.

Виндекс ударил рукой себя в грудь в знак того, что понял приказ и помчался к кавалерийским алам и турмам 23, чтобы поставить их на место, определенное командующим. Солнце уже поднялось достаточно высоко, когда обе стороны посчитали, что готовы для начала сражения.

Сначала до римлян донесся отдаленный звук, похожий на рев слонов и у некоторых ветеранов возникли подозрения в том, что германцы где-то достали этих диких огромных животных, подготовили их к бою. Но потом эти предположения были отброшены. Звук все нарастал, приближался и оказалось, что так ревели маркоманны, подбодряя и распаляя себя криком. Высокие, значительно выше римлян, они раскрасили тела в красно-синюю боевую раскраску, подняв руки с дротиками и палицами вверх, кричали во всю мощь, пытаясь напугать противника. И все же в бою часто решает не рост, хотя и дает некоторое преимущество, не сила соперника, способная ворочать камни, победа чаще достается более опытному, хитрому воину, каким являлись римские легионеры.

Взбодрив как следует себя криками и воплями, варвары по команде вождей ринулись на линию щитов римлян. Глаза их горели яростью, рты разорвало криком, волосы стали походить на конскую гриву, расчесанную ветром.

В римской армии давно, еще со времен императора Августа, знали тактику германцев. Главное сдержать первый натиск, когда сами себя распалившие яростным гневом варвары неудержимо мчатся на частокол пик, на стену щитов. Они не боятся копий и стрел, не боятся острых мечей, вспарывающих им животы, они не боятся баллист и катапульт, огромные стрелы и камни которых, пронзают насквозь как гарпуны моряков, дробят камнями их кости. Рядом с ними бегут в атаку их женщины, показывающие себя настоящими воительницами подобными легендарным амазонкам. Как часто среди трупов поверженных врагов римские солдаты находили этих Валькирий.

Германцы все ближе и ближе.

В воздухе мелькают стрелы, дротики и пики. Это лучники римлян обрушили на бегущих смертоносный шквал, который ни на минуту не остановил атакующих. Если он и принес какой-то урон, то упавших вражеских тел незаметно из-за наступающих маркоманнов. Пертинакс видит, как бурный поток косматой, красно-белой, ревущей реки бьется с размаху о гранитную крепость стены из красных щитов. Стена эта прогибается, подается назад, в отдельных местах, грязная красно-синяя вода сочится сквозь камни. Но крепость выдерживает.

На правом фланге удачно действует Виндекс с кавалерией. Он теснит врага, прижимает его к холму. Если Виндексу удастся прорвать оборону дикарей, то он зайдет в тыл всей атакующей массе противника. И тогда начнется разгром. Пертинакс ощущает в эту минуту критическое, звенящее оголенными нервами напряжение боя. Сейчас все висит на волоске: достаточно одного усилия, одного удачно вступившего в бой отряда, пусть и немногочисленного, как удача может склониться на чью-то сторону. Должно что-то произойти, нечто дающее такой знак.

Глаза Пертинакса мечутся по полю в поисках намека на перелом. Везде бойцы: и римляне, и варвары упорно бьются, не сходя с места. Там, где германцы потеснили римлян, строй уже выровнен и даже немного выгнулся в их сторону. Теперь жмут легионеры. Однако силы маркоманнов еще не сломлены, у них остается запал, способный повернуть исход сражения в их пользу.