Ханох Дашевский - Рог Мессии. Книга третья. Долина костей

Когда её, уже известную журналистку, попросили опекать приехавшего в Америку еврейского поэта с берегов Балтики, Джуди была заинтригована. Красивый и романтичный Йосэф производил впечатление, а главное, подавал надежды. На Штейна невозможно было воздействовать, а Йосэф прислушивался к каждому её слову. Для доминантной, категоричной Джуди это было важно. Её тяготило полное подчинение, которого требовал Даниэль, временами страшили проявления его тяжёлого характера, а с Йосэфом было легко, и Джуди увлеклась. Её тронула печаль, пронизывающая его стихи. В её глазах этот поэт был одиноким байроновским героем, нуждался в поддержке и женском тепле, а в отношениях с Даниэлем уже давно не было новизны. Он снисходительно смотрел на увлечение Джуди, не веря в то, что она всерьёз заинтересовалась неизвестно откуда взявшимся стихотворцем. Не поверил и тогда, когда Джуди ушла. Сознавая своё влияние и силу, он ожидал её возвращения, но Джуди не возвращалась.

Расстроенный и разозлённый Штейн покинул Америку. Впрочем, в Палестину он собирался и раньше. Несмотря на то что Джуди уехала в Латвию и там вышла замуж, Даниэль не терял бывшую подругу из виду, и в сороковом, когда узнал, что Джуди в Тель-Авиве, сам её разыскал. У них было несколько встреч, и все они свелись к тому, что Даниэль настойчиво пытался вернуть Джуди. К этому времени Штейн, ставший Эвеном, уже был в подполье, порвав, как и Авраам бен Яир, с примиренческим крылом ЭЦЕЛ и новым лидером организации Давидом Разиэ́лем. Йосэф об этих встречах не знал: Джуди вела себя так, что ничего нельзя было заподозрить. Хотя тайные свидания добавили острых ощущений к её неугасшему чувству, ей не хотелось ни ломать свою жизнь, ни причинять Йосэфу боль. Её похожий на бегство отъезд в Нью-Йорк был в немалой степени связан со Штейном. Даже британская контрразведка играла здесь не самую главную роль. Нужно было исчезнуть из поля зрения Даниэля. В тот момент она и подумать не могла, что пройдёт немногим более года, и то место в её жизни, которое сейчас занимает Йосэф, снова займёт Эвен-Штейн.

Джуди не рассматривала свой союз с Йосэфом как временный. Её мужем был талантливый, интересный и к тому же состоятельный человек – мечта любой женщины. Она делала всё, чтобы Йосэфу было хорошо, брала на себя все заботы и надеялась, что увлечённый творчеством поэт не заговорит о детях. Однако Йосэф заговорил, и Джуди пришлось приоткрыть своё прошлое, утаив, что прерванная беременность явилась результатом связи со Штейном, о которой не знал её первый муж. И Йосэфу не надо было знать такую подробность, как не надо было знать и о существовании Даниэля. Всё остальное было правдой, и Джуди почувствовала облегчение. Только на следующий день, анализируя произошедшее, она поняла, что сделала непростительную ошибку, которая разрушит её жизнь. Встав под хупу с Йосэфом и скрыв проблему, она заложила под их отношения мину, которую сама же взорвала. Джуди понимала: Йосэф готов понять и простить многое, но тайну, которую, живя с ним, она так долго носила в себе, вряд ли простит. Но и Джуди чувствовала себя обиженной. Претензиям Йосэфа она противопоставляла его неостывшую любовь к Эстер, в немалой степени подточившую их связь.

Страдали и мучились оба. Каждый копил обиду. Много раз казалось, что нормальная жизнь восстановлена. Дни, а то и недели проходили в полном согласии, но даже простая беседа, обсуждение или дискуссия могли привести к тому, что видимость идиллии рушилась, и отношения заходили в тупик. В подобной ситуации кто-то первым должен был закрыть за собой дверь, и Джуди взяла эту роль на себя. Она вспомнила о Даниэле. Но как его разыскать? К счастью, в Нью-Йорке были люди, которые могли располагать информацией, а, кроме того, Джуди и сама имела присущее профессиональному журналисту чутьё. Не прошло много времени, и Даниэль Эвен нашёлся. В тот момент, когда он перешагнул порог неприметного магазинчика в районе хайфского порта, между ним и Джуди уже была полная ясность.

Джуди полагала, что с Йосэфом проблем не будет, что её уход освободит его от дилеммы, но просчиталась. Нараставшее по её инициативе отчуждение привело к тому, что в поступках и действиях Йосэфа стало ясно прослеживаться желание не расставаться с Джуди. Не зная о принятом женой решении и о том, что у неё есть Даниэль, Йосэф ничего не мог понять. Эвен-Штейн настаивал, чтобы Джуди оставила мужа немедленно, уже в Нью-Йорке, но та не могла на это пойти: Йосэф не заслуживал такой развязки. Она уже начинала раскаиваться и, не будь Даниэля, могла бы повернуть время назад, но было совершенно очевидно, что обратной дороги нет. Три года тому назад Джуди искренне стремилась начать с Йосэфом новую жизнь, но потерпела неудачу и теперь хотела лишь одного: чтобы расставание было менее болезненным. Но как это сделать лучше, она при всём своём уме и находчивости не знала.

О том, что полиция разыскивает Даниэля Эвена, говорил весь ишув. Рассказывали, что правой рукой Даниэля является некая Йегуди́т, но кто стоит за этим именем – не знали. Как и предполагал Йосэф, в квартиру на Ахад Гаам полицейские явились на следующий день. Несмотря на то что на берег страны Израиля Йосэф и Джуди сошли нелегально, для англичан не составило большого труда их вычислить, и роковую роль сыграло поведение Йосэфа на «Ифигении». Джуди и на этот раз оказалась права. Не арестовали их сразу только потому, что решили пока следить. Хотя в полиции быстро убедились, что мужу подпольщицы о месте её пребывания ничего не известно, отпускать Йосэфа не спешили. Но арест известного поэта не прошёл бесследно. В адрес верховного комиссара Палестины поступили протесты, среди которых выделялся подписанный Эйнштейном протест Американского еврейского комитета, и через несколько дней Йосэф вернулся домой.

Опустошённый и сбитый с толку происходящим, оставшись один, он не знал, за что браться, что делать. Зато стихи, с которыми Йосэф никак не мог справиться, неожиданно получились. Вслед за потрясением, которое он испытал, пришло вдохновение. Йосэф знал, что такое случается. Он написал эти стихи внезапно, почти не отрывая карандаш от бумаги.