Надежда Сайгина - Дар Степаниды

– Не веришь, – грустно сказала дочка.

Геннадий наморщил лоб, закусил губу и долго молчал. Сначала он счел ее рассказ за буйную фантазию. Потом подумал, что, может быть, и у нее с головой не все в порядке, и, возможно, его заболевание передалось каким – то путем и ей. А затем вспомнил водяные комочки и решил проверить ее рассказ. Наскоро поев и прихватив с собой лопату, они отправились к разрушенной большевиками и временем некогда красивой белокаменной церквушке. Когда они подошли к пролому каменной стены и пролезли внутрь, внезапно из-под ног Геннадия выскочил черный кот!

– Фу ты, черт бы тебя побрал! Напугал-то как! – вытер Геннадий вспотевший от испуга лоб и начал усиленно плевать через левое плечо.

Надюша отшатнулась от отца, прислонилась к пыльной каменной кладке и тут же провалилась в темноту. Начался приступ.

Зябкая сырость пробирала до костей. Язык не ворочался, руки-ноги застыли, голова была будто налита свинцом. «Господи, помилуй! Да где же это я? Папка, папка!» В горле пересохло, во рту ощущался противный горький вкус железа. Запах прелых листьев и влажной земли забивал нос, мешал дышать. Туман, облако или зыбкая субстанция возникла перед ней. Она сверкала и издавала разноцветное сияние, словно бы в нереальности. «Не бойся! -стучало в голове! – Не бойся!» Надюха протянула руку к облачку, коснулась его, продвинула руку дальше и наткнулась на что-то твердое, деревянное. Похоже, это была дверь! Надька на ощупь стала искать ручку, но не нашла. Тогда она навалилась на дверь плечом, и дверь довольно легко открылась. Она вошла и оказалась в том же разрушенном храме, куда они пришли с отцом. В эту минуту лунный луч пробился через прореху в куполе храма и осветил синеватым светом стоявшего темноволосого мужчину лет сорока, склонившегося над неглубокой, в человеческий рост ямой. Рядом, на земле, в луже черной крови, лежала мертвая женщина со связанными руками и проломленной головой. Мужчина, расставив руки, измерил длину выкопанной ямы, а затем приблизительный рост женщины. Остался доволен измерениями и с улыбкой на губах столкнул убитую в могилу. Она упала лицом вниз, и платье ее некрасиво задернулось, обнажив белые голые ноги и простые голубые трусы. Мужчина снял с себя окровавленный пиджак и набросил на мертвое тело. Спокойно, не торопясь и не нервничая, он закопал ее, притопал ногами землю и сверху наложил больших камней.

– Ну вот, пропала и пропала! Земля тебе пухом, женушка! Здесь тебя никто не найдет! – сказал мужчина и громко рассмеялся.

Его смех становился все громче и громче, и Надюша закрыла уши руками. Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на коленях у отца, а он вытирает кровь с ее бледно-зеленого лица полой своей рубашки.

– Папка, она – под этими камнями, – вскочила Надька и показала место отцу. Геннадий стал разбирать кучу камней и откидывать их в сторону. Булыжники убрали, и Геннадий принялся копать землю. Одной рукой ему это делать было трудно, и Надька, подобрав у заросшей колючками стены дощечку, стала помогать отцу убирать взрыхленную землю. Очень скоро девочка отрыла нечто, похожее на черную ткань. Геннадий шагнул вперед, подкопнул сбоку, нагнулся и извлек из-под земли человеческую кость. Девочка порывисто вскочила на ноги и повисла на отце. После непродолжительного молчания, стараясь не смотреть на жуткую находку, Надя с благодарностью прошептала:

– Спасибо, спасибо, что поверил.

– Поверил-то поверил. А что мы милиции расскажем? Зачем, спросят, копали?

***

– Труп женский, вроде как убита примерно года три назад, – диктовал текст протокола пожилой медэксперт милиции молоденькому милиционеру. Два сержантика с лопатами в руках стояли рядом с трупом и прикрывали нос ладонью. Тронутое тленом мертвое тело издавало неприятный запах.

Надя вздохнула и еще раз посмотрела на откопанную мертвую женщину, лежащую на земляном полу. Дело сделано. Она нашла ее. Отец крепко сжал руку дочери.

– Это она к тебе приходила? – шепотом спросил отец.

– Она! Все хорошо, она больше не придет!

– Что же они с тобой сделали? Твари поганые. Что ж они на тебя повесили, – вспомнил про бабку Степаниду разозленный Геннадий и сделал несколько шагов в сторону, ближе к выходу, но властный мужской голос остановил его.

– Здравствуйте, моя фамилия – Корнев! – медленно подошел следователь к Геннадию и Надюхе. – Так что вы там искали на развалинах?

– Так играли же… В кладоискателей. Приехали наши племянники на выходных. Надо же их чем-то развлекать…

– Сколько лет племянникам? – спросил Корнев.

Геннадий помялся. Пожал плечами и неуверенно пробормотал:

– Четыре и три… А может, пять и четыре… Ну так вот… Потом играли в минеров. Наденькин дедушка был на войне минером… Хотели понарошку мину разминировать. Копнули, а тут вот что… Ну, я детей и увел быстро. Они и не поняли ничего.

– Рубленая рана головы. Яма неглубокая, видно, копать было тяжело, и сверху камнями забросали, – продолжал диктовать медэксперт.

– Скажите, может вы помните, – обращаясь к Геннадию, спросил следователь Корнев, – никто из ваших соседей или знакомых не пропадал в последние годы?

– Как же не пропадал, – вспомнил Геннадий, – Аронова. Машка. На Пролетарской жила. Пропала года три назад. Только все считали, что она мужа бросила и с любовником сбежала.

Медэксперт отошел от трупа, выдохнул с облегчением и вздохнул полной грудью свежий воздух.

– Вспомнил я! – воскликнул Корнев. – Муж ее в розыск подавал. А уж убивался по ней… Но женился на молоденькой девице аккурат через три месяца. Говорил: «Один жить буду – сопьюсь мигом!»

– А тут и пиджачок его весь в крови, – поддел лопатой полуистлевшую ткань сержант, – прикрыл женушку, чтобы не замерзла.

К церкви подъехала труповозка и стала пятиться задом к самому большому пролому в стене полуразвалившегося здания.

– Все! Грузите, – скомандовал медэксперт сержантикам.

– Пойдем, доча, домой пора. Голодная с утра, -потянул за собой Надьку Геннадий.

– Эй, гражданин Сенин, я вас на следующей неделе вызову, как свидетеля, – крикнул вдогонку Геннадию следователь.

***

Зинаида серьезно опаздывала на работу и вымещала свою злость на дочери:

– Да что ты плетешься-то? Ногами-то шевели! Нет, ты что, издеваешься надо мной? Тьфу ты! Опять где-то витает… У всех дети как дети, а эта… У-у-у!

А Надька уже представляла себе картину другой ее жизни. Она думала: «Вот была бы ее мамка певицей. Могла бы спать сколько хочешь и не опаздывала бы никуда. Работа такая… И жили бы они в красивой квартире! И пол бы мыла не мамка, а вовсе даже прислужница. И еду бы она им готовила. Ей манную кашу, а мамке чай с бутербродами. А квартира бы у них была с двумя комнатами…. Нет, с тремя! Всем по комнате. И был бы у нее целый ящик с игрушками… и пианино… А как же, мамке без пианино нельзя! Певица все-таки. Вот она встанет, шкаф откроет, а там платьев… завались. И она не знает даже, какое надеть! А я тут подхожу, волосы в бигудях… А зачем мне в бигудях, у меня и так сплошные завитушки. Вот подхожу я к ней и говорю: «Маман! Оденьте серое, с розами. Сегодня на концерте оно будет выглядеть что надо! А она мне: «Чтобы я без тебя делала, доченька моя!»