Рустам Рустамов - Падение. Том 1

То, что брат одернул его, было результатом недовольства новой ситуацией, только он мог об этом сказать лишь ему, но поскольку разговаривать с Малым спокойно он практически не умел, то высказался таким оригинальным способом.

Через некоторое время мать предложила им поесть перед сном и организовала нехитрый ужин, состоящий из сыра, хлеба и чая. За ужином отец повел разговор о будущих планах, в основном о строительстве нового дома для семьи. По ходу разговора он сказал матери, что завтра нужно будет организовать хороший обед, придут несколько человек, и самое главное, узун Хабиб приведет толстого Мелкона, который является важным человеком в лесничестве, через которого он хочет договориться насчет лесоматериалов для строительства дома. Отец выпалил все это на одном дыхании, чтобы не дать матери опомниться и чем-либо возразить. Но не тут-то было: мать нашла, чем выразить свое недовольство.

– Да поразит тебя гром и подохнет твой толстый Мелкон! Из чего же я буду его кормить? Нету у меня лишней посуды. Что, я должна кормить его из посуды своих детей, что ли?

Отец сурово посмотрел на нее, но, видимо, это не имело эффекта, и сказал:

– Слушай, дочь ветреного Меммеда, у тебя есть голова или ты тоже, как весь твой род, лишена способности думать? Ты что чепуху несешь: как, из чего? Будешь кормить из того, что есть.

Дело в том, что отец матери, Меммед, в свое время носил прозвище «ветер» за определенные черты характера, и отец никогда не упускал возможности поддеть ее, и всегда говорил «ветреный Меммед», на что мать, нисколько не обижаясь, отвечала: «На своих погляди». Потом пошли мирные переговоры: мать спокойно объяснила отцу, что не хочет осквернять и без того скудный остаток посуды семьи, оставшийся после ограбления в Казахе, покормив из нее армянина.

Дело в том, что семья перенесла испытание в Казахе: их ограбили начисто. При этом грабители были беспощадны – унесли все, а милиция, как часто бывает, проявила бестолковость, ничего не нашла – и все кануло в прошлое, бесславное и оскорбительное. После этого мать сразу же поняла, что зря напомнила об ограблении. Дело в том, что отец не любил вспоминать об этом и никогда не рассказывал о том, что же произошло. Только изредка мать в отсутствии отца делилась с кем-нибудь из женщин. В семье на эту тему было наложено негласное табу. Дети тоже никому ничего не рассказывали.

Наступали сумерки. Мать готовилась печь хлеб; тесто было заготовлено, разделено на круглые заготовки, сложенные в ряд и прикрытые скатертью. На летней кухне горел очаг, и на нем был установлен садж. Это такой большой круглый выпуклый металлический диск, на котором пекут хлеб. Диск этот имеет двоякое применение, в его внутренней, то есть вогнутой стороне можно приготовить пищу. Этот очень практичный домашний предмет, изобретенный тюрками-кочевниками, служит людям уже, наверно, тысячи лет.

Отец лежал на тахте, мать делала свое дело, старший за столом, поставив перед собой для большей освещенности керосиновую лампу, готовил уроки. Малой же, как всегда, был не при делах: то с матерью выходил на улицу, то мешал брату делать уроки и, когда он задел отца и тот проснулся, от греха подальше решил выбежать на улицу. Когда открыл дверь, увидел, что к ним со стороны речки бегут двое людей. «К нам гости!» – весело крикнул Малой, и отец поднялся, чтобы посмотреть, кого это несет в такое неурочное время. Мать положила на место заготовки теста и тоже с любопытством пыталась посмотреть на улицу, но «гости», даже не дожидаясь приглашения, перешагнули за порог. Один из них был высокого роста, стройный и спортивного телосложения, а другой, наоборот, невысокий и коренастый, но тоже довольно крепкого телосложения; на правой щеке высокого был глубокий шрам, который от середины щеки тянулся вниз и искривляясь шел к подбородку. Однако это, как ни странно, нисколько не портило лицо и даже своеобразно украшало его. Такой шрам Малой увидел впоследствии у главного героя фильма «Можно ли его простить», который тоже был бандитом. Кто его знает…

«Гости», ввалившись в дом, поздоровались. Высокий представился Исмаилом, а коротыш вроде и не представился, видимо, «забыл»; когда мать услышала имя его, по-доброму, со светом в глазах посмотрела на них и сказала, что ее брата тоже зовут Исмаил. Только отец был подозрителен и недоволен визитом незваных гостей. Не давая опомниться хозяевам, «гости» на одном дыхании выпалили свои проблемы: так, мол, и так, мы – караязинцы и ищем пропавшую скотину.

Это было более чем смешно, потому как по виду они были далеки от пастушества, на что отец обратил внимание сразу. На стене висело ружье, правда, к нему не было ни одного патрона, но тем не менее отец бросил взгляд на него, и тогда высокий сам, никого не спрашивая, снял ружье и спросил, не заряжено ли. Видя такой поворот событий, отец сказал, что они могут не беспокоиться, патронов нет. «Мы дадим вам патронов», – ответил высокий и начал расспрашивать о всяком разном.

Мать взяла подставку с заготовками из теста и хотела выйти на улицу, то есть на кухню к очагу, но коротыш преградил ей путь. Мать недоуменно посмотрела на «тезку» своего брата, и тот спокойно велел ей поставить все на место и никуда не выходить. В это время все отчетливо услышали гул мотора подъезжающей машины и вскоре увидели силуэты людей за окном. Тут же длинный со шрамом вынул пистолет, а коротыш достал кинжал. Длинный направил пистолет на отца, а коротыш с кинжалом в руке прижал к столу старшего и Малого, они молча смотрели на него; заплакала мать, достала ключ от запертого от детей сундука, бросила к ногам длинного. Длинный, как и прежде держа отца на прицеле, поднял ключ и велел коротышу всех связать. Коротыш недоуменно посмотрел на него, с улицы четко доходил шепот: «Пора кончать всех, отрубленная голова никогда не заговорит». Однако высокий со шрамом строго сказал: «Делай, что сказано», и его тон коротышу не оставил выбора. Он быстро, будто сам ее туда положил, нашел бельевую веревку, связал отца по рукам и ногам, отрезал кусок, связал также руки матери, затем нашёл что-то пригодное и связал руки детям, грубо оттолкнул их к столу, за которым старший недавно делал уроки. Малой внимательно следил за старшим, нет, не за отцом и не за матерью, а именно за ним. Тот, в свою очередь, смотрел на него и взглядом управлял его действиями. Видимо, понимал, что у Малого «хватит ума», чтобы сделать что-то лишнее, типа выбежать на улицу или что-то в таком духе. Малой четко видел во взгляде старшего волнение, но не страх. Ему стало гораздо спокойнее. Посмотрел на отца: глаза его были красные, как кровью налитые, он молча, но свирепо смотрел на происходящее. Отец бездействовал не оттого, что руки были связаны, скорее бы он не дал себя связать, а оттого, что были рядом дети и мать, не мог рисковать их жизнями, и тем более он четко слышал, какие команды подавались с улицы.