Константин Стерликов - Кара Булганака. Роман

– Чтобы видеть Все… – объясняет Макогон, – Все возможные варианты развития событий. И понимать где ты, и что можешь предпринять!

– И самое главное – кто ты, в этом мире, – добавляет Галина, – И что с тобой может быть! Для этого и дано нам абстрактное мышление.

– Во всем мера должна быть, дорогие товарищи! – восклицает Миша, – Избыток ума тоже навредить может… Закрыть очевидные вещи пеленой заумного тумана! Зачем?

Должна быть практическая ясность – острая, как скальпель… А ненужные мысли только путают и уводят в сторону!

– Весь вопрос в том, – оживляется Макогон, – как найти то единственное направление мысли, которое выведет из вероломной сети ложных и фатальных путей… Это уже настоящее искусство!

– Как говорил кто-то из великих, «Человеку свойственно ошибаться…» – добавляет Галина, – В мирной жизни это еще проходит нормально… А вот на войне ошибки непростительны и необратимы. Ставка – человеческая жизнь. А это самое ценное, что есть на нашей земле…

– Ладно, пошел я перевязывать, – зевает Миша, – потом еще пофилософствуем, хоть отвлекает немного от нашего давящего подземного мрака! С вами интересно. Начинаешь непроизвольно задумываться обо всем…

Олег Андрианович! На операциях я буду нужен или Клаву Расщупкину прислать?

– Пусть Клава придет, – устало опускается на ящик-стул Макогон, – У нее как раз дежурство начинается. А ты отдохни немного, за сегодня уже набегался… У нас еще впереди работы хватит.

– Спасибо, Олег Андрианович! Я скоро… Чуток дыхание переведу и снова сюда… Дышать то тут трудней, чем на нашем старом месте. Воздух затхлый и вязкий какой-то, как будто протухшую кашу ешь и давишься! Голова кружится начинает… Эх, сейчас бы к морю! Окунуться разок и просто вдохнуть свежий солоноватый ветер, крик чаек послушать… Благодать! И все рядом – рукой подать. Вот какими гранями мир может повернуться!

– Все наши напасти временно, еще накупаешься, у тебя вся жизнь впереди, – улыбается Галина, – иди, отдыхай нормально, заступишь по графику. Нужно набираться сил, а то свалишься сам, пациентом своего же госпиталя.

– Не… Я не упаду! – с устало сонно хлопающими глазами, но твердо заявляет Миша, – У меня запас прочности еще ого го!

– Нет, дорогой, давай на отдых! – смеется Макогон, – Заслуженный, и без разговоров! А мы, будем к операции готовится…

– При факельном освещении – кто бы мог подумать! – тяжело вздыхает Галина, – Немыслимо! Это почти вслепую, с завязанными глазами!

– Это фронт, Галина, – бодро и по-армейски бросает Макогон, – война… Приходится делать то, что в мирной жизни кажется полным бредом или фантастикой… Если суметь открыть внутренние двери, скрытые ресурсы, пожалуй, мы сможем все! Только не всегда ключ подходит к замочной скважине. И дверь оказывается не той…

– С водой ничего неизвестно? – неожиданно спрашивает Миша, – А то мы к пределу подходим, запасы тают. Столовая ложка в сутки – это для здорового неприемлимо, а для больного и изорванного в бою, просто слов нет… Раненые сгорают! Еще немного – и перемрут все…

– Это ужасно! – сокрушается Галина, – В кошмарном сне не привидится. Я удивляюсь, как их организм еще борется, да и наш тоже…

– Воду ищут… – сообщает Макогон, – По всем катакомбам! Снаружи понятно, источников нет. Да и если бы и были – там не подойти. Каждая щель под прицелом – простреливается из всего что можно! Носа лишний раз не высунуть…

– И каковы шансы? – беспокоится Миша, – Что нас ждет?

– Шанс есть всегда, – твердо заявляет Макогон, – В каменоломнях, говорят, колодцев никогда не было… Может, попадется где-то водоносная жила. Поглядим…

– Может свои колодцы пробить? – предлагает Миша, – И все решится!

– Попробуем… – задумывается Макогон, – Но надо знать, где рыть… Здесь слой камня огромный и если промахнуться, можно всю жизнь копать и не найти ни капли!

– Но если воды не будет, – печально констатирует Галина, – тогда нам всем конец! Даже без боя и применения какого-либо оружия. Без еды еще протянем какое-то время, а без воды – верная смерть!

– Найдем воду! – ободряет Макогон, – Если мы с поверхности ушли, и от адского пекла спаслись, не можем мы так глупо от жажды сгинуть…

Судьбой нам другое предназначено.

– А что именно?

– Особый у нас путь… – погружается в раздумья Макогон, – Не зря мы здесь! Испытание это… Как посвящение своего рода.

– Больно жуткое какое-то! – откликается Галина, – И возможно ли человеческому существу такое пройти?

– Если мы Здесь, – уверенно продолжает Макогон, – значит, возможно! И по-другому никак!

– Нас так мало… – тихо и грустно произносит Галина, – А вокруг эта беспредельная голодная топь каменной Тьмы! Алчная Пропасть! А наверху – такая же тьма фашистов беспросветная… Иногда подумаешь, как мы вообще до сих пор живы!

– Вот именно! – торжественно заявляет Макогон, – Значит, какие-то силы Судьбы нас берегут!

– Ничего! Прорвемся! – распаляется Миша, – Скоро наши придут… И мы выйдем из этого мрака на свет человеческий!

– Уж поскорей бы… – вздыхает Галина, – А то все превратимся в такой же сумрачный камень! Оцепеневает все… И тело, и разум! Холодом могильным насквозь до костей прожигает, согреться невозможно. Как будто падаешь в смоляную вязкую пропасть… безысходную! И забываешь с каждым часом прежнюю жизнь, и что ты человек! Мрак высасывает, выедает сознание, постепенно и незаметно.

– Все пройдет! – утешает Макогон, – Может это нам предначертано… Может, выбрали нас! Может происходит тут что-то, самое главное… И мы должны выстоять здесь! Пройти все это…

– Это можно в целом о жизни человека сказать! – с почти детскими интонациями говорит Миша, – Мы рождаемся, чтобы что-то сделать, оставив светлый след на земле…

– Здесь совершенно другой мир… – смотрит куда-то во мрак Галина, – Как темное Зазеркалье! Порой не узнаешь саму себя, и не понимаешь, куда идти… Что с тобой будет и где ты окажешься – на свободе или в когтях гибели!

– Путь людей не прост… – заключает Макогон, – В отличие от других видов жизни. На нас лежит ответственность в сохранении Света в этом мире. Может, поэтому и забросили нас в это бездонное чрево Тьмы!

В подземном штабе оживленно. Старшие командиры обсуждают текущее положение дел и возможности ближайших вылазок на поверхность.

– Итак, товарищи! – декламирует Светлосанов, – Пора напомнить проклятым фашистам, что мы живы и способны на серьезную борьбу! Что ни взрывы, ни газ, ни голод нас не уничтожили! И мы в состоянии нанести удар, который будет для врага очень болезненным…

– Ситуация наверху к сожалению, достаточно сложная, командир! – замечает Гогитидзе, – Надо очень хорошо подумать, что конкретно мы можем сделать. Кольцо блокады вокруг нас стягивается все туже… Пройти куда либо – необходимо почти ювелирное искусство. Минные поля, засады и просто полоса новых окопов. Каждая щель простреливается. Дороги далеко, чтобы какую-нибудь колонну расстрелять и взорвать. Чтобы там шум большой устроить – эшелон под откос пустить или парализовать железнодорожный узел – нереально, к станциям не подойти! Расстояние приличное и охрана сильная.