Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

– А взамен что? – не уставал с вопросами князь.

Киевский боярин лишь пожал плечами.

– Мне то неведомо, князь. Это дело их и Святополка.

Владимир едва улыбнулся, глядя на посуровевшего Славяту. Тот, желая блеснуть своей осведомлённостью, успел сказать лишнее, но сумел остановиться, не желая выдавать и дальше то, что ему, со всей очевидностью, было известно. Переяславский князь давно был наслышан о способах действий иудейских ростовщиков. Те предоставляли кредиты под немыслимый процент, что непосильным бременем ложился на плечи тех, кто волею судьбы был принуждён к ним обращаться. Те несчастные, кому довелось испытать на себе такого рода «помощь», редко не оставались ободранными до нитки, но были и такие, для которых невыплата разбухающего на глазах долга оборачивалась невольничьими рынками, на которые должников продавали целыми семьями. Разумеется, к князьям, королям и прочим сильным мира сего у ростовщиков был другой подход. Задолжавшим им высоким особам предлагалось не тратить свои драгоценные время и внимание на столь несущественные мелочи, лишь доверить сбор очередной дани самим ростовщикам и их людям, а уж они своё вернут! Своё возвращали с изрядной лихвой, оставляя разорёнными целые селения и пополняя уже пресыщенные русскими рабами и рабынями восточные рынки. Поняв, какой ценой куплено временное благополучие, Владимир не позавидовал ближайшей судьбе Киевского княжества, а значит, и благополучию самого Великого князя.

– С половцами как поступим, князь? – нарушил ход его мыслей Ратибор.

– Если Святополк на них войной собрался, так я ему не помеха! – заявил Владимир. – Я с ними мир заключил, но против своего Великого князя, конечно, не пойду. Завтра же, не встречаясь с Кытаном, Итларя отпущу, и пусть киевляне с ними уже в степи разбираются!

Известие о заключённом договоре и нежелание князя идти на его нарушение несколько смутили киевского боярина, и он с надеждой взглянул на Ратибора. Оба они уже давно привыкли к частым подаркам еврейских купцов, каждому прощены уже были взятые у ростовщиков займы, и теперь, сведённые недавно с иудейскими наставниками, известными на Руси как раби или рабины, бояре дружно отрабатывали свои долги. Переяславльский воевода не заставил себя ждать.

– Не иди в поводу у поганых, князь! – воскликнул он с жаром. – Они ведь веками Русь терзают, что другие князья скажут?

– Эка ты загнул, советник! – иронично усмехнулся Владимир. – Положим, не столько от самих половцев Русской Земле убыль, сколько от усобицы князей! С погаными в союзе или без них, а Русь раздирают так, что едва ли не половина от всего проданного полона – одних только князей заслуга!

Боярин взял смелость возражать, и Славята подал голос:

– Прости, князь, в горле пересохло, да и с коней мы только, разреши мне по надобности… Я ненадолго, скоро вернусь!

Киевлянин юркнул в дверь, оставив спорящих наедине, и вскоре выбежал на улицу к ожидавшему у коней долговязому кучерявому мужчине в одежде торгового гостя.

– Беда, рабин! – с ходу выпалил Славята. – Упёрся Владимир, дескать, мир я уже заключил!

– Веди к нему, боярин! – властно произнёс мужчина, сверкнув в гневе глазами. – И побыстрей! Скажешь, что по пути меня встретили, что есть у меня к князю весть!

Обратно боярин возвратился, ведя с собой третьего спутника.

– Это ещё кто? – удивился Владимир, разглядывая незнакомца.

– Вот, князь, торгового гостя в дороге встретили, так он для тебя весть имеет. Я решил, что тебе с ним самому перемолвиться любопытно будет, прости, коли не так!

– Кто таков? – спросил князь, уже обращаясь к незваному гостю.

Тот, словно только что пришёл в себя, рухнул на колени и распластался на полу в поклоне. Затем он поднял голову и, не смея подняться, зачастил тоном холопа, ошарашенного вниманием богоподобного господина:

– Я Соломон, гость торговый! Не гневайся, мудрейший князь, что осмелился пред твои очи показаться! Сам то я здесь ненароком, еду в Киев из Степи.

– Иудей? – спросил князь, уже предугадывая ответ.

– Так, великодушный князь! Хотел на хлеб заработать, караван собрал, у всех, у кого можно было, денег занял, а проклятые половцы разграбили, так и не добрался я до Булгара!

– Что за весть? – поторопил его Владимир, не желая выслушивать дальнейшие стенания. – Да встань ты на ноги, наконец!

– Так вот, я и говорю! – продолжил Соломон, поспешно вскакивая. – Едва я откупился от них, спасся, хвала Яхве! У самого Киева, на обратном пути, повстречался мне мой сородич, тоже купец, третьего дня из Чернигова. Он мне и скажи, что у князя тамошнего, Олега Святославича, сын половецкого хана гостит. Его отец Итлар вместе со вторым ханом, Кытаном, у того князя гостили и, прежде чем к тебе податься, своего сына ему и оставили!

В горнице надолго повисло молчание. Князь Чернигова Олег был давним соперником Владимира, и сам факт того, что половецкие ханы предприняли такой крюк на пути в Переяславль, наводил на мрачные мысли. Это значило, что половцы искали дружбы не только с ним, Владимиром, но и Олегом, а оставленный в гостях малолетний сын одного из них – явный признак того, что с черниговским князем у них тоже сладилось! Безусловно, половцы поддержат Владимира в предстоящем устранении от киевского престола Святополка, но чью сторону они примут, случись ссора с Олегом? «У меня Итлар Святослава в залог потребовал, а сам Олегу своего сына оставил!» – подумал Владимир, чувствуя себя обманутым.

– Сын Итларя гостит у Олега?! – словно не расслышав, вдруг переспросил Ратибор. – Неужто они в такой тесной дружбе с ним стали?

– Если только в дружбе! – воскликнул Славята. – А то ведь больше похоже на залог. Только вот что такого они обещали в Чернигове, что даже сыном поручаться пришлось?!

– Послушай Святополка, князь! – продолжил увещевать Ратибор и, зачем-то понизив голос, сообщил: – Я ведь тем половцам, что за валом дожидаются, много бурдюков с вином отправил, да вино то не простое, сон-трава в нём изрядно намешана! Предадим всех поганых смерти прежде, чем Великий князь подойдёт, а там, с ним вместе, и на вежи ударим!

– Да как я могу это сделать, давши им клятву? – всё ещё колебался князь, не отваживаясь выступить убийцей своих гостей и клятвопреступником.

– Не будет на тебе греха! – заявил киевский боярин. – Половцы всегда дают клятвы, но всё губят Русскую землю, льют кровь христианскую. Те два хана сами могут оказаться клятвопреступниками, так что следует убить их раньше, чем те успеют проявить коварство!

После сих слов князь колебался недолго. Единственным препятствием на пути предложенного советниками плана оставался остающийся в руках Кытана малолетний Святослав, но и здесь бояре сумели убедить князя.