Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

– Вырьевские, – подтвердил мужик. – Не губи нас, боярин!

– Какой тебе боярин! – прикрикнул на главаря Ровда. – Сам князь перед тобой!

– Князь?! – разинул в удивлении рот разбойник.

Сообразив, что с ним не шутят, он плюхнулся в снег в земном поклоне, и его примеру последовал второй пленник.

– Поднимитесь! – приказал князь. – Зачем шалить принялись? Али жилось вам скучно?!

– Помилуй князь! – вскричал всё тот же предводитель. – Хорошо поживалось, пока в серпень рыльчане не нагрянули! Когда ты под Переяславлем половца останавливал, князь Андрей Сосновку с Быковкой пожёг. Кого из наших смерти предал, кого кнуту. Баб с девками его воины обесчестили, весь скарб подчистую выгребли и скот до последней козы угнали! Хуже поганых зверствовали. Мы, как ушли они, возрадовались поначалу, что живы, да потом пожалели! Жрать-то нечего, все запасы воинство рыльское выгребло, и крова лишились! Оглянуться не успели, уж и осень, а за ней зима подбирается! Мы в лес охотой промышлять, да с неё одной семьи не прокормишь!

Мужик замолчал, сглатывая пересохшим горлом, и заговорил второй:

– Смилуйся, князь! – с жаром произнёс он, заблестев глазами. – Кабы знали мы, кто перед нами, разве пошли бы! Мы ведь тебя прежде и в глаза не видали, откуда нам ведать, каков ты? Опять же, не по своей воле, нужда заставила в лиходеи податься! Нам бы зиму только пережить, а там… Старики, дети с жёнами в землянках мёрзнут, от голода мрут! Каждую неделю…

– Ну хватит! – остановил его Ровда. – Тебя послушать, так и вины на вас никакой, прямо ангелы из леса выпорхнули!

Он выдержал паузу и обратился к Милославу, давая понять, что настало время для решения:

– Какова твоя воля, князь?

Князь думал недолго. Он вполне понимал двойственность своего положения. С одной стороны, не будь его ссоры с князем Андреем, и эти люди сейчас грелись бы в своих избах в кругу сытой родни, не помышляя ни о каком разбое. Где-то в глубине души подала голос совесть, ведь именно он, князь, обязан был защитить народ своей вотчины, а при допущенном несчастье предпринять всё, чтобы облегчить их судьбу! Но перед глазами снова предстали бегущие, жаждущие расправиться с ним люди, пережитый ужас и занесённая над его головой дубина…

– Повесить! – коротко бросил он и отвернулся, сжав губы.

За всё время, пока готовили верёвки и сук для повешения, Милослав не бросил и взгляда в сторону приговорённых.

– Князь, помилуй, ведь дети… помрут они без меня, а с ними и жена со старухой матушкой! – что было сил завопил младший по возрасту пленник. – Князь, ведь со всей деревни сегодня лишь два мужика осталось, передохнут все, и месяца не пройдёт!

– Молчи, Мирон! – громко произнёс вожак. – Разве не видишь, пусты наши надежды. Не вступился наш князь прежде, не помилует и сейчас!

Скоро все приготовления завершились, и мужиков потащили к приготовленному для них лобному месту. Милана, более не в силах оставаться в стороне, бросилась к мужу:

– Отпусти их, ведь они и вреда нам причинить не успели … – только и успела произнести она, но наткнулась на холодный взгляд серых глаз.

– Не лезь в мужские дела! – повысил голос Милослав. – Не успели – не значит, что без вины!

Он отвернулся, давая знать, что её дальнейшие просьбы бесполезны, и отошёл в сторону. Княгиня замолчала, обескураженная отказом и тоном, каким он был озвучен. Давно уже муж не повышал на неё голоса, и она, ища поддержки, огляделась вокруг. Пожалуй, из всех присутствующих только воевода с боярином могли высказать своё несогласие князю. Вышата покрикивал на княжьих слуг, торопя их с исполнением приговора, и женщина поняла, что старый служака, если и намерен перечить своему воспитаннику, то не в этом вопросе. Пленные никаким образом не относились к его дружине, более того, не являлись даже воинами, а все остальные для него не представляли никакого интереса. К тому же в десятке сажень валялась туша его любимого коня, которого пришлось добить после сокрушительного удара одного из нападавших, что симпатий к ним со стороны воеводы никак не прибавляло. Боярин Ровда прятал усы в усмешке, явно довольный происходящим, а поодаль от него с безразличным видом топтались трое дружинников. Четвёртый вёл в поводу её прихрамывающую лошадь. Он подошёл ближе и несколько замялся, видя расстроенное лицо княгини.

– Я осмотрел его ногу, – сказал он наконец. – Похоже, серьёзных повреждений нет, но неделю надобно дать отдых.

Воин передал повод и добавил:

– И не взирай на казнь, не для твоих очей это!

Белояр повернулся, готовый уйти, но обернулся при окрике:

– Постой! – позвала Милана и продолжила уже тише: – Я благодарна тебе за лошадь и… за спасение.

Дружинник молча кивнул и удалился, а княгиня, глядя ему вслед, вздохнула украдкой. Конечно, там, у дерева, она, придя в сознание от торопливых усилий князя, видела всё, что последовало за появлением перед ними разбойной троицы. «Что это я расчувствовалась, как девчонка! – подумала княгиня. – Эти страшные мужики, и дружинник, пленные, и Милослав, такой напыщенный в своей глупой жестокости и жалкий перед опасностью…» Недавние события заставили её изрядно поволноваться, и она, пожалуй, впервые за много лет, дала волю чувствам, выступая наперекор князю. За годы совместной жизни женщина достаточно изучила характер своего супруга и, конечно, догадывалась, что он не тот человек, за которого пытается выдать себя перед окружающими. До сих пор она снисходительно относилась к слабостям своего мужа, стараясь делать вид, что продолжает восхищаться им, и соглашаться со всем, умело добиваясь своей выгоды. Но сейчас… «В самом деле, что мне до этих крестьян! – удивилась Милана своей недавней слабости. – В конце концов, ведь это они хотели причинить нам зло, а никак иначе. Были бы они так благосклонны, доведись им воплотить задуманное?!» По совету дружинника, княгиня не смотрела, как вешали двух несчастных. Она никак не прореагировала потом, услышав, как Ровда спросил:

– С гнездом разбойным что делать, князь? Ведь там трое убежавших, а сколько ещё – одному Господу ведомо!

Милослав понял, к чему клонит боярин. Стараясь не встречаться взглядом с женой, он повернулся к воеводе.

– Ты, Вышата, по охоте соскучился? Вернёмся в город – бери десяток и выходи по следу на тех злодеев. Всех, кто из мужеского пола способен держать оружие, предать смерти!

– А с остальными что? – спросил старый воин, будучи явно не в восторге от полученного задания.

– Остальных оставь Богу, пусть он решает!

Все понимали, что в зимнем лесу женщины с малыми детьми обречены, но в этот раз никто не проронил ни слова.

Поздним вечером Милослав вошёл в горницу жены. Милана вышивала, сидя перед свечами, в обществе двух боярышень. С появлением князя те переглянулись с княгиней и вышли.