Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

Шли, не останавливаясь, до завершения дня. Уставшее солнце скрылось за верхушками деревьев, когда до осаждённого города оставалось подать рукой.

– Гляди, солнце какое красное! – заметил вслух кто-то рядом с князем. —Видать, к завтрашней прохладе!

– Ага, устроит тебе половец прохладу, до самых пяток вспотеешь! —возразил насмешливый голос, и вдоль всей сотни раздался довольный хохот людей, привыкших ценить сегодняшний день.

В сумраке, за стволами деревьев обозначилась поляна, и Милослав повернулся к следовавшему справа воеводе:

– Ночуем здесь!

– Стой! Ставь палатки! – протяжно, во всю мощь своего голоса возвестил Вышата, и тут же по колонне прокатилось разноголосье команд.

Наступившее утро действительно выдалось прохладным, что при предстоящем сражении было весьма кстати. Милослав позавтракал в расставленном для него шатре и вышел наружу. Вокруг, среди обступивших поляну деревьев, щебетали невидимые глазу птицы, и лучи солнца исполосовали края занятого людьми пространства, пробиваясь через раскинутые ветви сосен. Рядом ожидал отрок, удерживая под уздцы уже осёдланного коня, а вокруг завершали приготовления к выступлению наскоро перекусившие воины.

– Становись! – пронеслась команда, и всё пришло в движение.

Через несколько часов вырьевцы вышли к Переяславлю. Милослав не ошибся – Великий князь намного опередил его, и под стенами города уже кипел бой. Прибывшие накануне киевляне на подходе были обнаружены рыскающими окрест степными ватагами, и атака на половецкий лагерь не оказалась неожиданной. Ложным бегством их заманили к городской стене, навстречу поспешившим на выручку переяславцам. Дружины и ратники смешали боевые порядки, образовав разнородную кучу бойцов, и тут же были взяты в кольцо кочевых отрядов. Стрелы сыпались градом, собирая кровавую жатву, но князь Владимир, сумев перестроить переяславцев, бросил рати в направлении реки, стремясь пробиться к ней и тем отрезать часть вражеской конницы от основных масс. Их стремительный напор оказался удачным. Пехота закрепилась на рубеже и, поддержанная конной дружиной, продолжила развивать успех. Стена из червлёных щитов и копий ломила на отряд степняков, оттесняя его к городу, и сейчас в самый раз пришлась бы атака киевлян к крепостной стене, наперерез откатывающемуся вдоль неё половецкому отряду, но Святополк замешкался. Как знать, что послужило тому причиной – невозможность перегруппировать войска под стрелами, несвоевременный наскок степняков или просто неспособность правильно оценить обстановку, но теснимые переяславцами половцы прорвались к своим основным силам, избегнув грозившего им самим окружения. Сражение продолжилось. Половецкие стрелы изрядно проредили ряды русичей, но общим числом те всё ещё превосходили кочевников. Несмотря на это, степняки не прекращали попыток прорвать боевые порядки ратников, постоянно наскакивая конницей под прикрытием метко разящих стрел. Обе стороны бились с ожесточением, и наступил тот момент, когда вот-вот решится судьба сражения.

– Пора! – крикнул воевода, обратив возбуждённое лицо к князю Милославу. – Пора ударить, не то упустим…

Конечно, под словом «упустим» он имел в виду драгоценное время, возможную победу и воинскую славу, но Милослава сейчас занимало не только это. Перед ними справа, у самой кромки леса, на две версты раскинулся половецкий обоз. Полон из крепких мужиков и молодых женщин, стадо угнанного скота и набитые доверху повозки со свисающим до самых колёс скарбом!

– Давай! – одобрительно бросил князь.

Воевода не заставил себя ждать. С копьями наперевес, в блеске доспехов, сизыми кречетами налетели на врага дружинники. Ударом с тыла они разметали ханский резерв и продолжили атаку, гася активность теснящих киевлян отрядов. Следом за ними спешила стена рати, лишая кочевников возможности на охват своей дружины. Приблизившись, пехота обошла схватившихся на копьях всадников и направила свою поступь против половецких отрядов, осыпающих стрелами рати киевлян. Князь Милослав в окружении преданных отроков, на белом коне следовал рядом с младшим воеводой за ратниками. Тот уже осип, отдавая команды, стараясь докричаться до сотников и десятских. Он то и дело покидал Милослава, скача на тот или иной фланг, но всегда возвращался, полагая, что место его при князе. В какой-то момент он опять обратил своё багровое от натуги лицо и крикнул:

– Князь, я к правому крылу! Есть возможность охватить отряды стрелков и смять…

Милослав, едва расслышав его в грохоте боя, кивнул, и младший воевода поскакал прочь, не закончив фразы. Собственно, воеводой этот старший дружинник был от случая к случаю, при нечастой необходимости в сборе рати. В ратники, как правило, откликались на призыв одни и те же, лёгкие на подъём, не боящиеся испытать судьбу горожане. Те, кому удалось выжить в первом походе, уже имели какой-то навык, с ними иногда успевали провести дополнительную подготовку, но всё же ратник по своим боевым качествам значительно уступал дружиннику. Младший воевода сумел выполнить охват половецких ватаг на своём участке, и они, яростно отбиваясь, вынуждены были пятиться, сами попадая в окружение тех, кого недавно ещё терзали со всех сторон. Казалось, что ещё немного, и, покончив с зажатыми в «клещи» ватагами, вырьевцы смогут совместно с киевлянами развивать успех, но тут вступил в дело один из половецких отрядов. Кошевой, оценив исходящую от рати угрозу, прекратил бой со сковавшими его силы переяславцами и, прорвавшись через конный заслон, остатками своего коша ударил во фланг вырьевской рати. Пехота дрогнула и откатилась в беспорядке, оставив под копытами половецких коней добрую сотню ранеными и убитыми. Вот уже пал, сбитый с коня, младший воевода. Закрывшись щитом, он уберёгся от пущенной стрелы, но пропустил копьё в грудь, что вошло почти всем наконечником, раздвинувшим пластины доспеха. Вот ратник, сумев поразить коня, рухнул рядом от сабельного удара спешенного им седока. Один за другим падали русичи в бурую от крови траву, потери вырьевцев росли на глазах, и Вышата бросился навстречу лаве с последней, бывшей в резерве полусотней. С вступлением в бой дружинников напор степняков иссяк, но угроза разгрома всё ещё нависала над сражающимися вырьевцами. Понимая это, Болот с трудом набрал четыре десятка из своей увязнувшей в сече сотни и стал пробиваться на помощь тающему, словно весенний снег, резерву. Он успел выстроить часть ратников в боевой порядок и, спешившись, повёл их на врага. За стеной пехоты сотник оставил владеющих луками дружинников, которые, возвышаясь с коней, через головы атакующих осыпали кочевников стрелами, не позволяя тем вести прицельную стрельбу. Ратники, выставив копья из-за щитов, тут и там ссаживали с коней отчаянно наскакивавших половцев. Их потеснили и уже поравнялись с вступившим в бой резервом, но здесь боевой порядок снова изломался и вскоре рассыпался. Отряды русичей и половцев смешались, и теперь сражение на всём поле приняло вид схватывающихся меж собой групп ожесточённых людей, часто переходящее в поединки.