Александр Брит - Когда запоют снегири

– Может быть и стоит, но судя по тому, что не слышно пока, что бы праздновал победу, получается, что ни беса у него не получается. Как в июле, да в августе, нахрапом, – рассуждал Евгений, и чувствовалось, что он и вправду, учитель. – А, по времени, если учесть, какими темпами немец продвигался в начале, уже давным-давно, должно было бы все их победой закончиться.

– Так оно и есть, – поддержал, сказанное учителем, Петр, – в этой же газетке, забыл сразу сказать, пишут о мощном контрударе Красной армии. – Кажется под Старой Русой, там, вроде бы, немцы даже в окружение могли попасть, а это в августе было.

– Так-то, оно так, но, что-то армии нашей, вместе с Буденным, да Ворошиловым, здесь пока не наблюдается, – не менял, своего настроения Андрей Максимыч. – Пока, что, германец гуляет по нашей земле, а где же это самое; – воевать будем на чужой территории, причем, малой кровью, да могучим ударом. А как же иначе, стратеги херовы, ядрена вошь в вашу душу мать.

– Умеешь, все-таки ты Максимыч, красноречием своим дух собеседников, на должную высоту приподнять, – явно иронизировал Евгений. – Где это видано, чтобы нападающий внезапно, словно из-за угла, сразу же и проиграл. Даже дурачку должно быть понятно, что любой напавший исподтишка, всегда, на первых порах имеет преимущество. Особенно, если нападает на доверчивого партнера. А, коль скоро, до сих пор, не может справиться с Красной армией, стало быть, вот-вот по физиономии получит, обязательно должен получить так мне кажется.

– Выходит, как не крути, один хрен, тупик, здесь не передохнем, так свои, дорогие товарищи с превеликим удовольствием расстреляют, – заключил Сергей. – У них, это, за милую душу, раз плюнуть.

– Да, шлепнут кого-то, – согласился Евгений. – А как же, но думается мне, не всех и не каждого. Наверняка разбираться будут. Ведь согласитесь, все мы в плен попали при различных обстоятельствах; кто-то, быстрей фрицев, бежал, с поднятыми руками, к ним навстречу. А другой боец, дрался до последнего, специалисты дознаются, кого-то, возможно, даже наградят.

– Ну, ты Женя хватанул. – Наградят, конечно наградят, а потом догонят, да и еще наградят, так, что мало не покажется, – взволнованно зачастил Андрей Максимыч, – кому, мы на хрен, сдались? Смотри, вон какая лавина, каждый со своей торбой поступков, да думок потаенных, об этих самых поступках, и все без исключения с надеждой выжить любой ценой, а как выжить, вот это и есть, мне так кажется, главная думка каждого из нас. И какой специалист, скажи мне на милость, сможет разгрести все это говнище. Если даже по своей доброте, и захочет это сделать, в чем, исходя из опыта предвоенных лет, приходится основательно сомневаться? Что-то не верится мне, что кто-нибудь из нас, сможет выйти сухим из воды, какую-то кару придется терпеть, каждому. Если уж очень повезет, каким-то единицам, то возможно отделаются небольшим сроком, но думаю это лучшая из возможных перспектив.

Разговор затягивался. Но, чем дальше собеседники углублялись в эту непростую тему, тем более очевидным было, что прийти к общему мнению, им вряд ли удастся, и, что на любой казалось бы, неоспоримый довод одного, у кого-то обязательно найдется, свой не менее весомый аргумент. Становилось понятным, что легче от копания в том, о чем очень мало знаешь не становится, и что, каждый останется при своих, нелегких мыслях.

– Ладно, что мы переливаем из пустого в порожнее, будет время, будет и пища. Нам, пока что, ночь коротать предстоит, значит опустимся на грешную землю, и даже ниже, – остроумно подвел черту Евгений. – Кажется мне, ночка выдастся холодноватая, и то ли еще будет, вот о чем пока что, думать надо. А мы в непролазные дебри лезем, нельзя сделать даже второй шаг, не сделав первый, так ведь, новосел? – обратился он к Петру, таким тоном, что было понятно – ответ не предполагается.

– Согласен, – вместо Петра ответил Андрей Максимыч, и, протяжно, со свистом, закашлялся, – они бы сволочи лучше табачку подбросили чем газетки подсовывать. – Все, веселее бы было, – добавил он, с трудом подавив кашель. А ночка и впрямь не жаркая ожидается, – заключил, по-видимому, заядлый курильщик первым спустившись к своей лежанке. Удобнее устроившись, в той мере, в какой допускали царящие здесь обстоятельства, вскоре, затих.

По рекомендации Сергея, Петр сгреб под себя все, что осталось незадействованным на их лежанке; сухую траву, солому, высохшие, здоровущие листья лопуха, листву деревьев. Затем, учтя только что услышанный кашель и рассудив здраво, – лучше руку переохладить, чем застудить легкие, – подняв воротник шинели и подсунув под себя все ее выступы, улегся на левую руку. Было не очень удобно, и он прижался спиной, к спине Сергея, сразу почувствовав, некоторое уменьшение нагрузки на левый бок и руку. Вспомнилась недавняя банька, с ее перегретым воздухом, и неутолимой жаждой, а еще вспомнилось, вдруг то, что же напоминала ему, та обстановка. Тогда, в тепле и на сытый желудок, он никак не мог вспомнить, да и времени на воспоминания, практически не было. И вот, надо же, как все-таки устроена человеческая память, сейчас, когда предстоит провести ночь в холодине, все всплывало, как наяву: Ленивый лай собак, не слишком активных, не торопящихся пресекать присутствие чужаков, пары лошадей, да человека из соседнего села. И, такая же, хорошо протопленная, банька. И тревожное, длящееся казалось, бесконечность ожидание. Ожидание момента, когда разомлевшие после субботней бани мужики; отец, да братья Александры, изрядно выпив по такому случаю самогону и плотно закусив, прекратят веселую болтовню и утихомирятся. И как прибежала Наталья, тринадцатилетняя забияка, сестра Александры, которая казалось, была влюблена в Петра даже более чем ее старшая сестра. Принесла какой-то сверток, не иначе как с «приданным» невесты, и заговорщицки сообщила, что Саша сейчас подойдет. При этом казалось, что она хотела сказать совсем другое, – посмотри какая я хорошая, а ты дурачок большой, выбрал Саньку. Эх. Чмокнула его в щеку и мгновенно исчезла в темноте двора. И как после, с Сашей долго не могли оставить, все увеличивающийся жар, этой самой маленькой но такой уютной баньки. Все это, мгновенно промелькнуло перед глазами, как наяву, и тут же, перенесло его из жарких объятий, в холодную яму, где спина соседа, являлась единственным источником тепла. Чувствовалось, что никто из соседей не спит, хотя все хранили молчание, но выдавали свое бодрствование, то легким вздохом или позёвыванием, а то едва уловимым движением.

Разбудил голос из скрипящего и шипящего громкоговорителя. Подробности разобрать было невозможно, но все сводилось к тому, что после приема пищи, весь контингент лагеря должен выстроится, вдоль коридора разделяющего сектора и администрацию. Цель этого мероприятия Петр не особенно понял, так как в этот самый момент, отвлекся на занятие, как он любил говорить, спортивным шевелением, дабы слегка согреться. Но, кажется, все шло к тому, что перед пленными будет выступать какая-то важная персона.