Александр Брит - Когда запоют снегири

– Держи карман шире, ну теперь понятно, – заключил, весьма самоуверенно Геннадий, – это их разлюбезные хозяева заставляют, подкидывать нам такую вот информацию к размышлению, а они посмотрят, как мы будем гнуться и ломаться. Последние слова показались Петру излишне смелыми. Уж не провокатор ли сам этот Геннадий. Но его размышления прервал голос, стоящего чуть впереди него, наискосок:

– Что ты мертвого за хвост тянешь, давай, читай дальше.

– Мужики, тут такая хреновина, получается, что мы с вами, все, суки продажные, и проклятые изменники Родины, – давясь подступившим к горлу комом, с трудом выдавил из себя Геннадий.

– Читай ты уже, твою мать, – среди общего крайнего возмущения выкрикнуло сразу несколько человек, – что нюни-то, так уж распускать прежде срока, добавил, по-видимому, самый здравомыслящий.

– Ну, хорошо, читаю, – уступая общему напору, согласился тот. – Шестнадцатого августа 1941 года ставкой ГКО издан приказ номер 270 о борьбе с трусами, дезертирами и паникерами. В приказе говорится о том, что наряду с высокой стойкостью советских войск, имеют место позорные факты сдачи в плен, не только красноармейцев, но и среди командующего состава. ГКО требует; всем военнослужащим, драться до последней возможности, а сдающихся в плен, уничтожать всеми средствами. Семьи, сдавшихся в плен красноармейцев, лишать государственного пособия и помощи. Вот так, – свернув газету в трубку и шлепнув ею по колену, закончил чтение Геннадий. Толпа хранила молчание. Некоторые, понуро поплелись к своим местам, иные ошарашено всматривались в лица рядом стоящих товарищей. Они, будто пытались отыскать в выражениях этих лиц, ответ на единственный, не совсем четко сформулированный каждым из присутствующих, вопрос, – как поступать в дальнейшем, если, вдруг, появится выбор? Так думал Петр, глядя на бровастого парня, лицо и осанка которого, показались ему знакомыми. Он вспомнил. Этот парень служил на соседней батарее, и они пересекались пару раз, а еще раньше, вместе были на двухнедельной подготовке, в учебной, если можно так сказать, артиллерийской части. Горбатко, – почему-то, очень легко вспомнилась ему фамилия, и кажется Сергей.

– Привет землячок, не ожидал тебя тут встретить, после того как вашу батарею, дней десять тому целиком, говорят, накрыло, – с некоторой миной удивления, после того, как Петр коснулся его плеча, поздоровался однополчанин, – ты сам как, давненько тут обитаешь, что-то я раньше тебя ни разу не встречал?

– Здорово, коли не шутишь. Если не ошибаюсь, Сергей?

– Точно, а тебя-то как, что-то не могу припомнить имени?

– Меня Петр зовут, мы ж с тобой гаубицу, к бою вместе развертывать учились, забыл, что ли. Я сюда сегодня только прибыл, а вообще-то у немцев, на пропитании около недели. А ты, видать, старожил местный, или как? – осведомился Петр.

– Пятый день, – коротко ответил Сергей, – я так понял, что ты еще квартирку здесь не отыскал, так пойдем со мной, там еще двое из нашего дивизиона, вот те, точно старожилы, больше месяца в лагере, совсем доходяги. Они меня и приютили, как однополчанина.

– Это, мне очень даже сгодится, а то я уж и не знал, куда приткнуться, – ни секунды не раздумывая, согласился Петр.

– Говоришь, неделю в плену, а где до сих пор скитался, – спросил Сергей, шагая ведущим по территории четвертого сектора.

– Вспоминать не хочется, – в растяжку ответил шагающий следом, Петр. – Сначала, в другом лагере был, оттуда деру дали с одним хорошим парнем. Но вот так получилось, что свои же иуды его застрелили, а меня сюда определили. Благо еще, спьяну видно, не доложили фрицам, что беглец. А напарника жаль, очень душевный был человек с понятием, Коля его звали.

– Отсюда не сбежишь, – пробурчал себе под нос Горбатко, – разве, только, вперед ногами.

Двое обитателей подобия жилища, действительно выглядели изрядно потрепанными лагерной жизнью, но не настолько, как представил себе Петр, после описания Сергея. Жилище представляло, из себя, яму, напоминающую могильную, с подкопами, на две стороны, выполненными на высоте примерно в полметра от дна ямы. Небольшой лист ржавого железа, не перекрывавший и половины, площади ямы, да кусок рваной рогожины, служили кровлей этой норе. Вниз можно было спуститься по трем аккуратно сформированным ступеням, подкрепленным, для прочности, чем придется, от кусочков шифера и деревянных колышков, до достаточно толстых стеблей лопуха. Вокруг этого, незамысловатого, сооружения, как и вокруг множества других, подобных ему, была голая, будто бы выжженная земля. Вероятно, трава, давно была вырвана под корень, дабы, она могла послужить обитателям подобием постели. Хозяев, Петр застал сидящими на поверхности, и опустившими ноги на верхнюю ступень.

– Что Серега, грелку себе привел, – несколько странно, пошутил один из радушных хозяев, ответив на приветствие нового жильца, – ты земляк извини, у нас юмор такой, специфический, обхохочешься. У Сереги, сосед по лежанке, не выдержал местного комфорта, два дня как унесли, вот он и заскучал в одиночестве. А если серьезно, в тесноте, не только не в обиде, но кажется немного теплее, да ты устраивайся. Ну, что вы там новенького выведали? – завершил он, без всякого перехода свой краткий, но весьма познавательный вводный инструктаж.

– Да пока, ничего хорошего, – недовольно пробурчал, Сергей, – если честно, я там вообще почти ничего не понял, может Петр расскажет, он вроде бы с самого начала слушал.

– Такая вот ерунда, получается, – вступил в разговор Петр, – газетку, похоже на то, что советскую, читали мужики, да будто бы сами немцы ее и подкинули. Только вот вопрос, на кой черт, им это?

– Да видно, для чего-то нужно, эти просто так ничего делать не будут, – в задумчивости кивнув, высказался тот, что постарше, Андрей Максимыч. – Как думаешь, Евгений, – поднял он взгляд на второго старожила, интеллигентного вида парня, – ты грамотнее нас всех будешь, целый учитель, как ни как.

– Вот, я тебе сейчас все распишу, тут стратег многоопытный, думаю, не разберется. А что в ней, в газетке этой, такого уж очень интересного написано? – адресовал он этот вопрос Петру.

– Старенькая она, еще августовская, а с виду, как вчера из-под печатного станка, не зачитанная. В ней, приказ ГКО опубликован, называется, кажется, – о борьбе с трусами, паникерами и дезертирами. В приказе том, это мне запомнилось, сказано; – сдающихся в плен трусов, каждый обязан уничтожать, любыми средствами.

– И за это еще и награду, возможно, обещают? – вспылил Андрей Максимыч, так это получается, что мы все тут вне закона, в плен попал – к стенке, и все дела.

– Пока еще фрицы, нас с тобой в обиду не дадут. Не ровен час, сами за милую душу, шлепнут и не поморщатся, – успокаивал, старшего товарища, Сергей. – Нам тут неизвестно; кто, когда, и, за что, отвечать будет. Немец, он дядька аккуратный и настырным через край бывает, говорят, – будто под Москвой уже стоит.