Сергей Смирнов - 1+4. Одна правдивая история и четыре байки

Рота была задействована на строительстве линии электропередачи (ЛЭП) на одной из станций БАМа. Для установки бетонных оснований для столбов-опор, на которых потом подвесят провода, надо было выкопать ямы-котлованы. Эта задача была поставлена роте Кольцова. Бойцов поделили на группы по два человека и отправили рыть те самые котлованы. Котлован должен был иметь глубину четыре с половиной метра. Работа была простой, но трудоемкой. Ее суть заключалась в следующем: один боец работал на дне котлована ломом и лопатой, насыпая грунт в ведро. Второй наверху осуществлял подъем ведра за веревку. Как правило, внизу работал «дух», а ведро поднимал старослужащий. На глубине метра в полтора начиналась вечная мерзлота. Даже летом, когда на улице было плюс тридцать, под землей был лед. Зимой в котловане вообще приходилось разводить костер. То есть сначала шли в тайгу за дровами (вблизи ЛЭП все дрова уже давно были собраны, там шла просека). Потом жгли костер. Откидывали угли в сторону, долбили оттаявшую землю ломом, копали лопатой, углублялись, и затем все повторялось: угли возвращались на место, подбрасывались дрова – и так четыре с половиной метра. Летом чуть проще. Но летом мешал гнус и попадались грунтовые воды, только успевай вычерпывать. А самым страшным в летнюю пору был песок, и не просто песок, а сыпучий песок.

Именно в один из таких сыпучих песков угодил боец Ахметов. Как потом установила комиссия, проводившая расследование несчастного случая, дело было так: Ахметов работал со старослужащим Тагировым. После того как Ахметов выкопал положенные кубометры земли, он позвал Тагирова для того, чтобы последний, используя веревку и ведро, помог ему поднять оставшийся грунт и выбраться из выкопанного котлована. Тагиров у котлована отсутствовал, объяснив это необходимостью отлучиться для отправления естественных надобностей. Тогда Ахметов, используя штатный инструмент – лопату, начал делать углубления в стене котлована, используя которые он предполагал выбраться на поверхность без помощи посторонних. На незначительном удалении от стенки котлована находился песок, который из-за нарушения целостности стенки вырвался наружу и заполнил собой весь резервуар котлована вместе с находившимся в нем Ахметовым.

Никто из бойцов не слышал криков с места работы Ахметова. Когда Тагиров вернулся на место работы, он увидел, что котлован почти полностью засыпан песком. Нечленораздельные звуки раздавались из-под земли. Тагиров начал откапывать песок, позвав военнослужащих, работавших поблизости. Тело Ахметова без признаков жизни было извлечено военнослужащими через полчаса после начала работ. Практически весь личный состав взвода принимал участие в спасательной операции.

Кольцов находился на другом объекте за несколько километров от места несчастного случая. В то время подобные происшествия хоть и случались с отдельными бойцами и командирами, тем не менее событие подобного рода было достаточно серьезным, требовавшим особого разбирательства. В подразделение старшего лейтенанта Кольцова зачастили проверки.

А там, где проверка, там всегда залет будет найден, иначе зачем проверять. Эта аксиома не была опровергнута и в этот раз. Очередной внезапно приехавший майор из окружной прокуратуры затребовал к себе на беседу командира роты, который в тот момент был мертвецки пьян. Кольцов всячески старался отвести беду от своего начальника, но майор был непреклонен. Когда же перед майором предстал «пятнадцатилетний капитан» – командир роты строителей, все стало ясно и понятно. И ничего уже поделать было нельзя. Майор не подал вида и не стал устраивать разборки на месте. Он мило улыбнулся, сказал, что, мол, ничего, всякое бывает, и, сев в прокурорский уазик, убыл из расположения отдельной роты строителей. Ну а дальше все было просто и легко. Майор положил своему прокурорскому начальству рапорт о результатах проверки с детальным описанием состояния командира и, соответственно, с оргвыводами о состоянии дел в подразделении. Главный прокурор округа положил свои рекомендации по улучшению соблюдения законности и предотвращению воинских преступлений в отельных подразделениях командующему округа. Командующий дал разгон начальнику железнодорожной службы округа, тот своему заму по политической части. Зам опустил ниже плинтуса командира полка. Ну а тот, даже не доведя сути всего происшедшего до командира батальона, просто выгнал из рядов ВС СССР за систематическое нарушение воинской дисциплины командира роты, который предстал пьяным перед тем злополучным майором. Вот такой обычный принцип цепной армейской реакции сработал в «доме, который построил Джек на просторах бескрайнего СССР в Советской армии».

Кольцова назначили временно исполняющим обязанности командира роты, но представление на звание капитана командир батальона на всякий случай притормозил, ведь этой ротой теперь занимается сам командир полка. Рота опять оказалась в черном списке. В ней из-за пьянства, недисциплинированности, халатности и попустительства начальства погибают солдаты. С таким клеймом не то что на доску передовиков социалистического соревнования, но и в приличную тюрьму в Советском Союзе навряд ли пустили бы. Так что пришлось Кольцову вновь засучить рукава и начинать все с нуля.

Он опять дневал и ночевал на объектах. По поводу той злосчастной техники безопасности, которая упоминалась в каждом рапорте, у Кольцова появилась отдельная, особо изощренная головная боль. Теперь он сам следил за тем, чтобы бойцы, перед тем как отлучиться по нужде от котлована, докладывали ему лично. За каждое нарушение спрашивал с сержантов. Спрашивал очень строго. Через почти два года Кольцову все же дали капитана. Рота опять заняла лидирующие позиции в списке участников социалистического соревнования. Кольцов уже подал рапорт в академию. Но рапорт попал на стол в политотдел. А там, просмотрев личное дело, вспомнили, что это как раз тот самый Кольцов, у которого в роте погиб солдат. Так что рапорт вернули обратно с росчерком «Нецелесообразно». Кольцов не знал, что делать. Майора не присваивают, в академию не пускают… Как жить дальше, капитан не знал. Он продолжал уже по инерции рваться вперед, разрывая все на своем пути. Но куда вел этот путь, он и представить себе не мог.

Вот и сейчас, после того как все утренние дела были закончены, взводный озадачен, наряды закрыты, Хайбендинов работал над плакатом, командир роты решил позволить себе передохнуть. Он выпил приготовленный Ильясом чай, прилег с газетой на кушетку и не заметил, как погрузился в сон.

Саша стоял на белом как снег песке, а впереди него простиралось море. Море было очень похоже на то, к которому он привык за годы учебы в Крыму. А может, оно было и не совсем такое. Да нет, совсем не таким было это море. Ему виделась спокойная бирюзовая гладь, на которой то там, то здесь торчали каменистые острова, заросшие густой растительностью. Вокруг Кольцова находились люди русские и, наверно, нерусские. Он понимал, что он главный и все ждут его приказов и указаний. Все происходящее очень походило на Вооруженные силы Советского Союза, хотя, конечно, не было полной уверенности, что во сне Кольцов стоял на родной земле. Скорее наоборот, это была совсем не родная земля, чужбина. Люди, которые ему подчинялись, почему-то были без формы, точнее на них было какое-то подобие военного обмундирования. Но эти тельняшки-безрукавки, выцветшие на солнце рубашки цвета хаки и шорты не производили впечатления уставной одежды. Некоторые вообще были в джинсах, и вообще, откуда у солдата могут быть джинсы и уж тем более шорты? В брежневском «совке» джинсы вообще были великой редкостью, которую достать можно было только у цыган или у фарцовщиков. Идея о том, чтобы одеть личный состав родной армии в вожделенные всей молодежью эпохи застоя атрибуты потенциального противника, не могла возникнуть даже в самом воспаленном мозгу последнего советского диссидента. Во сне Кольцов, как обычно, руководил повседневной жизнью подразделения, но делал он это гораздо спокойнее, чем на БАМе, ни на кого не давя и не заставляя работать усерднее. Он видел много недочетов в работе, тем не менее все это приводило его в обычное состояние командирской агрессии. Его основной инстинкт как бы исчерпал себя, и это было ново и странно в его сне. Кольцову даже не хотелось никого унижать и заставлять переделывать все именно так, как он этого хочет. И вообще, в этом сне на побережье Саша чувствовал себя особенно расслабленным, спокойным и умиротворенным. Складывалось впечатление, что это действительно хороший сон, но на душе было неспокойно.