Ирина Костина - Польский этюд. Книга вторая

– Ясно, – вздохнул Ванька.

– Чтоб создать такой подробный план действий, требуется время. Я вас не тороплю. Обсудите всё хорошенько. Разрешаю пользоваться картами для детального изучения местности.

– Хорошо!

– Чтоб добыть недостающие сведения для разработки плана, позволяю Вам ходить в ближайшие деревни. В лес. К реке. Вступать в разговоры с местными жителями ближайших деревень.

Друзья радостно переглянулись.

– Но на линию огня не соваться! – тут же пресёк их задорный настрой фельдмаршал, – И перед неприятелем не мелькать! Враг не должен знать разведчика в лицо. Разведчик – это фигура инкогнито. Уяснили?!

– Так точно!

– Приступайте!

Пруссия

План Бюрена сработал! Ставка на Ягужинского оказалась точным попаданием в яблочко. Своё назначение посланником в Берлин Павел Иванович Ягужинский считал опалой, в которую его ввергли коварные козни завистника Остермана.

В нахождении при дворе короля Фридриха-Вильгельма Ягужинский не видел ни пользы, ни личного интереса. Его натура жаждала бурной деятельности, развития, продвижения проектов, общения с передовыми мыслителями и вдохновителями идей. А здесь в Берлине он был вынужден изнывать от скуки.

Кайзер прусский в глазах Ягужинского был чудаковатым монархом, который, из-за чрезмерной озабоченности внутреннего переустройства страны, целыми днями разъезжал по владениям, поучал крестьян, как им пасти скот или растить брюкву. Видимо, мнил себя в этих вопросах большим знатоком. Кроме того, был невероятный сквалыга и скопидом. Не терпел бездельничества и мог, завидев на своём пути праздно шатающегося горожанина, приказать поймать бездельника и отлупить. Поэтому, издали завидев короля, горожане разбегались от него в рассыпную и прятались по домам.

То же касалось и придворных особ, которые, по его мнению, должны постоянно быть при делах, а не слоняться по дворцовым залам. Отсюда легко догадаться, что придворная жизнь в Берлине кардинально отличалась от Петербургской, изобилующей ассамблеями, балами, маскарадами и прогулками.

В вопросах внешней политики Фридриха-Вильгельма интересовали лишь отношения с соседствующей Австрией, в правителе которой он видел своего ближайшего соратника и друга. Поэтому предложения, поступающие от посланников австрийского цесаря, рассматривались им в первую очередь и, чаще всего, имели положительную резолюцию.

Все же остальные проекты подвергались сомнениям и тщательной проработке в поисках подвоха! Король имел особенность подозревать, что все вокруг имеют намерение обмануть его. И когда его маниакальная подозрительность вдруг находила своё подтверждение, король впадал в огорчения, обижался, как ребёнок, и глубоко страдал, уходя в длительную депрессию, отменяя визиты и целые рауты.

Учитывая, что Фридрих-Вильгельм уже считал себя обиженным и обманутым русским двором, посеять в его уме сомнение в очередных обещаниях русской императрицы не составляло никакого труда. Король изначально был настроен недоверчиво ко всему, что станет излагать ему посланник Анны Иоанновны. К тому же импульсивность и упрямство, с которыми Левенвольд взялся за дело, ещё больше настроили Фридриха-Вильгельма на сопротивление.

И Ягужинскому достаточно было лишь не вмешиваться и не пытаться ни в чём разубедить короля, чтоб оправдать доверие Бюрена и полученную от него сумму денег.

Впрочем, деньги тут были ни причём. Главной мотивацией для Ягужинского послужило обещание фаворита походатайствовать об его возвращении к петербургскому двору! Павлу Ивановичу осточертела скука прусского дома, где он, страшно признаться, от отсутствия развлечений, стал уже находить удовольствие в семейном кругу, нянькая новорожденную дочь и слушая глупую болтовню супруги Анны Гавриловны.

Таким образом, Левенвольд-старший убрался восвояси ни с чем. Прусский король оставил за собой право хранить нейтралитет в отношении дележа полькой короны. Артиллерийские русские полки продолжали двигаться к Данцигу в обход прусских территорий. Миних оставался под стенами осадного города без достаточного количества людей и орудий.

Зато Бюрен вернул себе надежду, что к его скромному имени однажды добавится герцогский титул! А заодно вкусил удовольствие от того, что «надрал уши» Остерману.

А Ягужинский набрался терпения в ожидании обещанного приглашения в Петербург.

Польша

Миних, совместно с генералом Ласси, равномерно распределил имеющиеся полки по западному берегу Вислы от Данцига до Балтийского моря. Определил выгодные позиции для траншей и редутов. И в течение месяца осадная армия создала обширные военные укрепления около стен города.

Вот только жители Данцига до сих пор не видели в русских серьёзной угрозы. В городе располагался постоянный гарнизон численностью более двадцати четырёх тысяч солдат. И со смотровых башен города полякам было видно, что противник не превосходит их, ни числом воинов, ни количеством орудий. Да и съестных запасов на складах было более, чем достаточно.

К тому же, несмотря на осаду, у них сохранился выход к Балтийскому морю. С северной стороны Данциг сообщался по реке с крупным фортом Вайхзельмюнде. Оттуда по реке регулярно приходили мелкие суда, обеспечивая связь и доставляя припасы.

Русские, заняв высоты на левом берегу, старались расстреливать корабли, идущие в Данциг. Но, поскольку пушек у них было не много, полностью потопить корабль удавалось редко. Поэтому, хоть и с ущербом, но судна всё же прорывались сквозь линию обстрела и поставляли в осаждённый город порох, гранаты, муку и прочие необходимые предметы.

Наблюдая из укрытия, как солдаты обстреливают очередное судно, движущееся к городу, Микуров радостно хлопнул Ваньку по плечу:

– Лопух! Я знаю, как пробраться в Данциг!!!

Миних привёл друзей в штабную палатку:

– Ну? Рассказывайте, что надумали?

– План таков, – начал Микуров, – Необходимо сосредоточить все имеющиеся мортиры ближе к береговой линии в одном месте.

– Зачем?

– Для того, чтоб в следующий раз, когда разведка донесёт о том, что очередной корабль вышел из форта в направлении Данцига, атаковать его огнём и обязательно захватить вместе с командой!

– Так.

– Думаю, лучше всего, это сделать вот здесь, – и Василий указал место на карте как раз напротив острова Хольм.

Миних внимательно посмотрел на указанное место и, подумав, кивнул:

– Допустим. А дальше?

– В самый разгар боя, я в одежде польского крестьянина, незаметно зайду в реку, – продолжал Василий, – Проплыву под водой и вынырну возле борта корабля. Сделаю вид, что я – член корабельной команды и вплавь брошусь к польскому редуту на остров Хольм. Уверен, польские солдаты должны будут подобрать «своего», видя, как тот чудом спасся при захвате корабля противником!