Евгений Федорин - Перегоны. Часть 1

При всем этом, особое слово хочется сказать о песенной составляющей досуга сельских тружеников. Дело в том, что пение, особенно хоровое, всегда было важнейшим элементом вековых культурных традиций казачества. Очень велико мое желание, чтобы читатели по достоинству оценили поэтическое мастерство автора в описании этой традиции. Ради этого я готов даже отказаться от взятого на себя ограничения и прибегнуть к цитированию из поэмы. И тем более, что уверен: от повторного восприятия того, что вызвало однажды в нашей душе ощущение прекрасного, положительные эмоции только усилятся.

Вот строки поэмы о станичном хоре:

Не правда ли, размышления рассказчика, навеянные хоровым пением, заставляют и читателя отвлечься от всего, что существует, что совершается вокруг, и философски задуматься над чудом человеческого бытия? А вернувшись к поэме, снова оказаться в вихре игр, переплясов, припевок, частушек и т. д. и т. п.

Мной приведена всего крохотная толика из описаний того буйства молодежной самодеятельности, которое выплескивалось в местах станичных и хуторских гуляний, но и по ней с достаточной определенностью можно судить о высоком мастерстве автора в деле изображения этого буйства.

Красной нитью через всю поэму проходит тема истинно мужской дружбы двух сначала подростков, затем юношей и, наконец, воинов-защитников Родины Лешки Гвозденко и Женьки Чепурнина, а также тема их первой самой глубокой и чистой любви к одной и той же девушке Даше Ярковой. Способам разрешения их любовных проблем, как и общих молодежных проблем, получивших отражение в поэме, не грех было бы поучиться и нашей теперешней молодежи.

Немало строк посвящено автором и любви людей весьма не молодого возраста. Коротким счастьем в пожилом возрасте была озарена любовь между обнищавшей казачкой депутаткой первого станичного совета вдовой Меланьей Голан и прежде мастеровым человеком из иногородних (“гордовиков”), а после партизаном и коммунистом высокой моральной чистоты Архиповым. Счастливой с самого начала и до глубокой старости изображена любовь главных героев юношеской романтической поэмы Гвозденко и Чепурнина – Екатерины и Самсона, обретших по воле авторов от сокращения взаимных обращений – несколько странно звучащие для русского уха имена Вохт и Втея. Изображены любовные истории пожилых людей с большой теплотой и тактом.

Великая Отечественная война явилась самым большим судьбоносным событием в жизни граждан страны, родившихся в первой половине нашего ХХ столетия и ранее, и в поэме этот факт получил впечатляющее отражение. Именно этому поколению своих земляков автор и посвятил свою поэму.

Особенно трогательно описан в поэме уход молодых ребят станичного оркестра 8 мая 1941 года в Армию, а по сути дела – на войну, которая стала фактом всего через сорок три дня. Словами рассказчика-ветерана автор вспоминает об этом так:

В заключение той прощальной ночи оркестр исполнял танго “Не уходи”. Но случилось так, что очень скоро, вопреки настоятельно звучавшему тогда призыву ушли из жизни очень многие и из числа оркестрантов, и из числа танцевавших прощальное танго. А еще ушло очень и очень многое из жизни и тех, кому суждено было все-таки дожить до победного конца войны. Последние строки из воспоминаний о деталях того далекого прощального события в устах седого ветерана войны звучат так:

Из баек Старого Дрючка читатель узнает, как о боевых делах станичников на фронтах войны, так и о героических событиях военной поры в самой Копытовке, причастными к которым оказались и самые юные ее жители. А все это – и копытовские фронтовики, и десантники, сброшенные на Копытовку, и местные истребительные противодесантные отряды, и местные партизаны, и по-своему боровшиеся с фашистами подростки – все это люди, общую характеристику которым поэт выразил словами: те, “в ком сильнее страха совесть, могущественнее смерти долг”.

Отмечая художественные достоинства поэмы, хотелось бы, кроме отмеченных уже ранее впечатляющих общего плана зарисовок труда и отдыха станичников и хуторян, сказать о целом ряде других фактов и эпизодов из их жизни, изображенных автором порой как бы мимоходом, но изображенных так, что след от встречи с ними в памяти читателя остается основательный и надолго, благодаря их особой, почти осязаемой образности.

Так при одном только упоминании о поэме “Перегоны” у автора этих строк без всякого напряжения памяти, самопроизвольно, подобно бегущим кадрам телеклипа, перед глазами возникают: то поединок казака Голана с необъезженным жеребцом, то девушки в обществе леших, то схватка красноармейского разъезда с мифическим чудовищем жовтобрюхой, то над тихой жизнью хуторков проплывающий аэроплан и убегающие от него в укрытие куры, то пик знойного полудня в хуторском дворике, когда возникает такая тишина, что “за сотню метров услышишь, как жужжит пчела”, то “эскадрон” мальчишек-истребителей “пустоцвета” на огородных грядках, то семейный “джаз” Чепурниных и история с “бунтом” балалаечника, то закопанный в землю девками матершинщик Филя, то перевозка на хутор молотильных агрегатов, то попытка арестовать коммуниста Архипова, то “богатырским сном мертвецким” спящие воины-победители на улицах поверженного Берлина, то эксперимент мальчишек Лешки Гвозденко и Женьки Чепурнина с вызовом на свидание настоящего живого черта, то встреча в степи пастушка Самсона с городскими девушками, то идущие на “волшебную” свечу кладоискатели… Иными словами, смена в памяти читателя созданных автором поэмы зарисовок из самых разных областей жизни казачьей станицы и ее хуторов имеет тенденцию быть бесконечной, вернее, продолжаться до полного исчерпания всего содержания поэмы, произведения воистину энциклопедического плана. Как видно, именно здесь мы имеем случай, когда, говоря о качестве изображения фактов действительности, без всяких оговорок употребимы выражения: “Один другого лучше”, “Все – лучше”. А это значит, что автор может быть доволен: неоднократное обращение читателей к тексту поэмы, к ее образам (я – из числа таких именно читателей и уверен, что таких будет множество) может свидетельствовать только об одном – о незаурядном поэтическом таланте автора “Перегонов” и о самых высоких художественных достоинствах созданного им произведения.