Яков Нерсесов - «Свет и Тени» «неистового старика Souvaroff»

… Между прочим , невероятная слава ее отца, пришедшая к тому лишь в последние 12 лет его жизни, до конца следовала за ней, порой, позволяя ей выпутываться из весьма щекотливых ситуаций. Так в 1812 году, когда она покидала оставленную русскими войсками Москву, ее экипаж был остановлен французским передовым патрулем. Ей оказалось достаточным назвать свою громкую фамилию, чтобы быть пропущенной, причем, с отданием воинской чести боевым заслугам ее легендарного отца…

В общем, нелегкая оказалась планида у детей «русского Марса», как почтительно величали его сначала восхищенные современники, а затем и благодарные потомки.

Воинская слава Суворова до конца озаряла жизненный путь Варвары Ивановны, прервавшийся 8 мая 1806 г. Поскольку официального развода между супругами так и не последовало, то благодаря подвигам своего гениального мужа она стала сначала графиней Рымникской, затем – княгиней Италийской, а при Александре I еще и статс-дамой с ор. Св. Екатерины 2-й ст. – наградой очень престижной среди придворных дам.

Судьба назначила ей быть женой гениального человека (такие люди – своего рода «посредники с космосом» – всегда не просты в общении и быту) и не ее вина в том, что она не поняла своего отнюдь не легкого жребия: она была простым человеком со всеми его потребностями и возможностями бытия, а таких миллионы.

Так бывает, хотя и не очень часто: все-таки, гении – штучное творение…

Но вернемся на русско-турецкую войну в жаркое лето 1773 г.

Командование, не воспользовалось победой Суворова под Туртукаем, уйдя из него после поражения отряда младшего брата Н. В. Репнина, полковника князя Петра Васильевича Репнина (1744—1773), плохо подготовившегося к десанту восточнее Рущука. Конфуз случился 15 мая 1773 г.: противник встретил лодки Репнина-младшего плотным огнем, а потом и вовсе окружил. Репнин сопротивлялся, потерял 265 убитых, 49 раненых, 2 пушки, получил ранение и, все же, попал в плен с частью своего отряда и умер в плену. Суворов позднее упрекал Петра Васильевича, что тот не решился попытаться прорваться «на штыках», а уповал отбиться пальбой из ружей, а когда патроны закончились, уже было поздно кидаться в штыки.

12 июня Румянцев напрямую приказал полковнику Мещерскому, который заменял заболевшего Суворова, снова атаковать Туртукай, куда опять вошли турецкие войска и принялись его укреплять. Приказ выполнен не был. И 16 июня, еще толком не оправившийся от тяжелейшей лихорадки, Суворов начал поспешно готовить атаку с отрядом то ли в 2.565 человек (1,7 тыс. пехоты, 185 кавалерии, 320 спешенных кавалеристов и 360 казаков), то ли в 4 тыс. (данные существенно разнятся) .

В ночь на 18 (29) июня 1773 г. в его втором поиске на Туртукайвпереди трех «каре» (вернее, 6-рядных колонн, в случае вражеской атаки перестраивавшихся в «каре») шел рассыпной строй стрелков. Семь(или, все же, четыре?) тысяч турок отчаянно контратаковали, но внезапный удар во фланг казаков расстроил их ряды и они побежали. В результате помимо 14 пушек, 35 судов и больших запасов продовольствия, только убитыми враг потерял от 800 до тысячичеловек.

Суворову победа далась значительно дешевле: шестероубитых и 87-96-107 – раненых ( данные разнятся ).

Вскоре после этой победы – 30 июля 1773 г. – генерал-майора Александра Васильевича Суворова наградили-таки столь желанным для него ор. Св. Георгия 2-го класса, наградой полководческого формата.

В том бою, русские колонны, несмотря на свои высокие боевые свойства, для отражения бешеных атак турок, перестраивались в более эффективные в обороне «каре». Уже тогда Александр Васильевич старался варьировать и сочетать различные виды построений войск (колонна, каре, линии) в зависимости от ситуаций (рельефа местности, тактико-технических характеристик противника), делавших их максимально эффективными.

Так, он прекрасно понимал, что хотя колонна (в 6 или даже 12 шеренг) и гибче всех построений и если движется без остановки, то пробивает все, но если она использует стрельбу, то менее эффективна, чем каре и линия. К тому же, по его мнению «вредны ей картечи в размер», имея в виду огромные потери, наносимые густой колонне артиллерией. Именно поэтому Александр Васильевич не отвергал, как «устаревший», строй в линию и призывал максимально использовать ее огневые возможности. Удобнейшим для массированной стрельбы он считал линейный строй из двух шеренг. Но линии, как таковые, им использовались, все же, редко, а их кульминацией в любом случае был удар в штыки. А глубокие колонны он предпочитал только для развертывания.

… Кстати сказать , тем летом Александр Васильевич Суворов потерял сверстника (?) и соратника – лифляндского барона, генерал-майора Отто Адольфа Вейсмана фон Вейсенштейна(20.12.1726/29 – 22.6.1773), более известного в отечественной истории просто, как генерал-майор Отто Иванович Вейсман по прозвищу «Русский Ахилл». Этот потомок остзейских баронов поступил на русскую службу еще в 1744 г. Он отличился еще в Семилетнюю войну, был дважды ранен; командовал бригадой в сражениях при Ларге и Кагуле. Его отличительной чертой была чисто суворовская стремительность и кое-кто даже видел в этом блестящем военачальнике «несостоявшегося Суворова». На самом деле он раньше Александра Васильевича начал применять тактику быстрых поисков (рейдов) с уничтожением противника путем преследования. Своего Св. Георгия 2-го класса (редкую награду для генерал-майора!) Вейсман получил за именно такое жаркое дело 19 июня 1771 г. под Тульчей. Наряду с Суворовым он стал настоящей грозой турок, налетая на них также внезапно и бескомпромиссно. 22 июня в скоротечном бою под Гуробалами 5-тысячный отряд Вейсмана, прикрывая переправу-отход главных сил Румянцева назад на левый берег Дуная, молниеносно атаковал 20-тысячный корпус Нуман-паши, но сам был смертельно ранен пулей в грудь. Ожесточённые гибелью любимого генерала, русские войска разгромили турок, которые бежали до самой Шумлы. Потери турок составили 3,7 тыс. убитыми и 25 пушек, потери русских всего 15 убитых и 152 раненых. Екатерина отреагировала на его гибель по-женски доходчиво: «Смерть храброго генерал-майора Вейсмана мне чувствительна весьма была, я много о нем сожалею». Суворов очень емко и доходчиво высказался о смерти «брата по оружию» ( а не какого-то там «коллеги по ремеслу»! ) , уже в разгар своего знаменитого Итальянского похода: «Вейсмана не стало; я из Польши один бью; всех везде бьют». (В этом весь Александр Васильевич!) После гибели Вейсмана Суворов действительно остался единственным генералом российской армии, которому всегда сопутствовал успех. Потом еще не раз вспоминал он о гибели Отто Ивановича, сравнивая его – единственного во всей российской армии – с… самим собой. (Суворов знал себе цену!) Вейсман на самом деле считался первым номером в славной обойме боевых генералов Петра Александровича Румянцева. Со временем, когда ушли из жизни «братья по оружию» и «коллеги по кровавому ремеслу» Вейсмана, стерлись из людской памяти и воспоминания о нем – зачинателе стремительных рейдов («поисков») на турецкую территорию…