Яков Нерсесов - «Свет и Тени» «неистового старика Souvaroff»

В тоже время именно тогда взаимоотношения Суворова и Ивана Петровича Салтыкова – первый предпочитал соотноситься донесениями напрямую с Румянцевым, минуя своего непосредственного начальника – достигают своего апогея. Дело дошло до того, что желчный генерал-поручик М. Ф. Каменский (еще один соперник Суворова по полководческой славе) даже позволил себе ехидно усомниться в начальстве Салтыкова над строптивым Александром Васильевичем. И все же, умудренный огромным боевым опытом выдающийся полководец Румянцев понимал, что Суворов из той редкой породы генералов, что умеют делать положительный результат («победный счет на табло стадиона»! ) независимо от… возможностей противника. А это на войне ценилось во все времена превыше всего. Вот и Румянцев решил «не менять коней на переправе» и снова двинул Суворова на врага. Тем более, что недовольная медленным ходом кампании – Румянцев начал, но вскоре оставил блокаду Силистрии, уведя войска за Дунай – Екатерина II надавила на фельдмаршала, категорично потребовав от героя Семилетней войны и совсем недавних побед над турками, закругления кампании 1773 г. на мажорной ноте.

Отряду Суворова ( от 3 до 4 тыс.; данные разнятся – пехота, гусары, казаки и 10 пушек) поручили оборонять единственный укрепленный пункт русских на правом берегу Дуная – Гирсовский пост. Пост, прямо писал Румянцев, нужен для привлечения на него турок, дабы они не атаковали армию в других пунктах. Командующий уповал, что именно Суворов сумеет удержать пост и навлечь на него удары турок. Александру Васильевичу была предоставлена полная инициатива, в том числе, совершать «поиски» против неприятеля. Поскольку ему пришлось сесть в оборону, то он намеренно укрепил Гирсово земляным валом и окопами. Превосходство турок было серьезным: 3—4 тыс. русских против четырех тыс. турецкой пехоты и трех или даже шести тыс. конницы.

Принято считать, что именно тогда Александр Васильевич завязал знакомство, а затем и дружбу с отцом будущего героя эпохи наполеоновских войн Михаила Андреевича Милорадовича – генерал-майором (как и он сам) Андреем Степановичем. На самом деле Милорадович-старший в ту пору болел и ГирсовоСуворов отстаивал с солдатами Милорадовича, но под началом полковника Д. Мачабелова, выверенным картечно-ружейным огнем и неотразимыми штыковыми атаками. А потом распаленные погоней гусары полковника барона фон Розена и запорожские казаки гнали врага еще 30 верст…

… Между прочим , Суворов, как и все великие полководцы, всегда стремился завершить победу преследованием, не уставая повторять: «Недорубленный лес вырастает!»…

3 (14) сентября 1773 под Гирсово турки лишились убитыми и ранеными 1000-1100-2000 (данные сильно разнятся) солдат, в том числе двух пашей, с 7 орудиями, тогда как русские всего лишь – 10 погибшими и 167 тяжело- и легкоранеными, но это был последний крупный успех русского оружия в 1773 г.

Амбициозный Александр Васильевич рассчитывал получить за эту победу «Егория» 1-го кл.– награду столь исключительно высокую, что нет смысла говорить, кто и за что становился ее кавалером! Симптоматично, что за гирсовский успех Суворова, так и не наградили: весь 1773 г. победы чередовались у русского оружия с неудачами и недовольная таким «пасьянсом» Екатерина не очень-то спешила с наградами и повышениями для своих военачальников, даже настоящего героя той кампании – Александра Васильевича Суворова. Во многом поэтому, многоопытный в царедворских делах Румянцев решил не представлять победоносного генерал-майора к следующему званию – генерал-поручику. Тем более, что два генерал-поручика – барон К. К. Унгерн фон Штернберг и, ставший офицером в один год с Суворовым, князь Ю. В. Долгоруков (Долгорукий) [2 (3).11.1740 – 8 (20).11.1830], обязанный своим карьерным ростом близкой дружбе с влиятельным главой военного ведомства, графом З. Г. Чернышевым – опростоволосились под Варной и Шумнами и кампания 1773 года не принесла ожидаемого мира…

В конце октября Суворов получает отпуск и расстроенный задержкой в чинопроизводстве уезжает в Москву. Только 17 марта 1774 г. его, все же, производят в генерал-поручики.

Вскоре он вернется в армию и опять покроет себя славой.

Следующий, 1774 год, для России оказался тяжелым: чума, очередные проблемы в Польше. Особенно допекало Екатерину все разгоравшееся на обширных пространствах империи «крестьянское восстание» Емельки Пугачева…

На южных рубежах России срочно нужен был мир!

Самым весомым аргументом в пользу выгодного мира могла стать новая убедительная победа над турками. Блестяще зарекомендовавшему себя на той затянувшейся русско-турецкой войне 1768 – 1774 гг. или, «первой екатерининской», как ее, порой, называли, П. А. Румянцеву были даны на это широчайшие полномочия…

… Петр Александрович Румянцев(4 (15) января 1725, Москва либо Строенцы, Молдавия – 8 (19) декабря 1796, село Ташань, Зеньковский уезд, Полтавская губерния) – сын любимца Петра I Александра Ивановича Румянцева, помогшего в свое время императору вернуть в Россию бежавшего за рубеж царевича Алексея. Поговаривали, правда, что настоящим отцом Петра Румянцева был сам… Петр Великий , весьма благоволивший к 19-летней супруге Румянцева, красавице Марии Андреевне (в девичестве – Матвеевой), принадлежавшей к знатнейшей фамилии своего времени. Ее дед, Артамон Сергеевич Матвеев, был ближним советником царя Алексея Михайловича Тишайшего и воспитателем Натальи Кирилловны Нарышкиной – второй жены царя. Ее отец, Андрей Артамонович, являлся видным дипломатом, сподвижником Петра I. Рассказывали, что любившая повеселиться в отсутствии мужа Мария Андреевна на старости лет уже при дворе Екатерины II якобы «с беззастенчивой откровенностью рассказывала интимные подробности грехов своей юности», заставив потомков «судить да рядить». Правда, не все историки склонны верить «этим грехам юности», а слухами на подобные «темы», земля, как известно, всегда полнится. Тем более, что кое-кто из бойких на перо историков предпочитает строить свои актуальные во все времена «эссе» именно на «взгляде сквозь замочную скважину».

… Впрочем, отнюдь не исключено, что на самом деле наш герой был законным сыном своего отца. Известно, что в начале апреля 1724 г. Александру Ивановичу Румянцеву было доступно «белое тело» его шаловливой супруги, а Петр Александрович родился ровно через 9 месяцев – 4 (15) января 1725 г. Тем более, что примерно по такой же схеме рождались и его сестры – Екатерина и Прасковья… Прояснить ситуацию, вероятно, могла его мать: считается, что женщины обычно знают – от кого у них ребенок. Будучи дамой здравомыслящей, она предпочла унести эту «тайну» (если все так и было?) с собой в могилу. Так или иначе, но крёстной матерью будущего полководца стала императрица… Екатерина I – супруга Петра I, баба крайне сметливая и шустрая: знавшая себе цену и свое место в жизни первого российского императора. Столь же запутана и ситуация с местом рождения будущей легенды русского полководческого искусства: то ли Москва, то ли – село Строенцы (ныне в Приднестровье), где его мать-графиня временно проживала, ожидая возвращения мужа генерал-аншефа Александра Ивановича Румянцева, ездившего в Турцию по поручению царя Петра I, в честь которого он, кстати, и был назван…