Яков Нерсесов - «Свет и Тени» «неистового старика Souvaroff»

Потери русских войск были незначительными: 5 человек убитыми и 9—11 ранеными.

… Кстати, в своем рапорте начальству Суворов плохо отозвался о вкладе в победу казаков, тогда как регулярные войска хвалил…

1 (12) января 1770 г. за первый же свой бой – под Ореховом – Суворов был произведен в генерал-майоры, а 30 сентября 1770 г. получил еще и свою первую боевую награду – орд. Св. Анны.

Суворов продолжает «зачищать» вверенное ему его новым начальником, дотошно знающим свое кровавое ремесло, лифляндским аристократом, генералом-поручиком Иваном Ивановичем (Гансом) фон Веймарном (1722—1792), бывшим главным штабным офицером фельдмаршала С. Ф. Апраксина, Люблинское воеводство от «рассеянных» шаек конфедератов. На все про все ему выделялось 3—3,5 тыс. солдат разных полков и 18 орудий.

Принято считать, что отношения у самолюбивого Александра Васильевича с педантичным Иваном Ивановичем не сложились. Повстанцы сражались на своей земле отчаянно и фанатично – русских пленных показательно казнили – воевать с поляками следовало стремительно и энергично. Веймарн к такой войне был не готов и, ведя войну из Варшавы, не поспевал за стремительно развивающимися событиями. Зато Суворов чувствовал себя в такой ситуации «словно рыба в воде», взялся воевать по-своему: бить врага, не давая ему опомниться.

Следующей целью стал отряд полковника Юзефа Миончинского (Мащинского/Мощинского) (1743—1793) в тысячусабель при 6 орудиях. В апреле 1770 г. противники (у Суворова было 250 чел. и 2 пушки) схлестнулись в грязи под Наводицами. Сшибка была непродолжительной: 2—3 часа. Все решил отчаянный(любимое выражение Александра Васильевича – чаще всего употребляемое им в рапортах начальству!) штыковой удар русских, где пощады врагу не давали, «остервенело наматывая его кишки на русские штыки». Победа Суворова была сокрушительной – 500 убитых панов и всего лишь 10 раненных у него. Подобные «расклады» потом стали причиной изображения Суворова в иностранной публицистике кровожадным чудовищем.

Впрочем, «на войне – как на войне», особенно когда, в условиях численного превосходства врага, у тебя не хватает людей для охраны недобитых раненных, попавших в плен.

5 ноября с Суворовым случилась беда: при переправе через Вислу он упал и так расшиб себе грудь о понтон, что сильно занемог вплоть до того, что не мог сидеть на лошади. Прошло время (несколько месяцев), прежде чем он смог снова оказаться боеспособным.

После рождества сотни повстанцев укрылись вместе с французским подполковником Левеном – влиятельный при французском дворе герцог Этьенн Франсуа де Шуазёль (28.6.1719, Нанси – 8.5.1785, замок Шантелу, Амбуаз) «открыл французский кошелек» для восставших поляков – в небольшом замке городка Ландскрона (Ланцкроны, Лянцкороны), что в 30 км от Кракова.

Одна из наиболее острых версий событий гласит , что несмотря на явную нехватку сил у Суворова для штурма хорошо укрепленной Ландскроны, честолюбивый русский военачальник попытался-таки овладеть цитаделью. На приступ поочередно двинулись: авангард, две колонны, а затем и резерв. И тут противник показал, что он «не лыком шит»: его стрелки метким огнем очень быстро выбили, «как уток», почти всех русских офицеров (Подладчикова, Дитмарна, Арцыбашева, Сахарова, Мордвинова и др.), вырядившихся для атаки в щегольски нарядные костюмы, захваченные у поляков. Оставшись без офицеров – «словно овцы без пастырей» – солдаты сначала попятились, а затем и вовсе побежали!

Суворов лишился тогда 19 убитыми, 7 раненными и 2 пропавшими без вести.

И хотя польские потери оказались больше, но с Александром Васильевичем, чья лошадь была ранена, а сам он оцарапан, случился тот самый конфуз, которого он всю жизнь так боялся и всячески избегал – ретирада ! (Вспомним его категоричное изречение: «… изгнать слово ретирада!» )«Осталось мне только привести пред вечером людей в военный порядок, оставить все невыигранное дело и тихо отступить (выделено мной – Я.Н.) » – констатировал потом сам Суворов.

Александр Васильевич потом всячески оправдывался (в том смысле, что офицеров почти всех выбили, а солдаты не проявили инициативы) , но свершившегося не воротишь и, по сути дела, в самом начале его самостоятельной военной карьеры – отступление с поля боя у него, все же, случилось.

Другое дело: следует ли это считать поражением – вот в чем вопрос? Не исключено, что тут лучше всего подходит всем известная аксиома – «о вкусах, не спорят!» Кто-то примет во внимание этот «конфуз» Александра Васильевича, а кто-то предпочтет «закрыть на него глаза».Тем более, что Суворов на всю свою оставшуюся жизнь запомнил горький ландскронский урок и никогда более не пытался брать вражескую цитадель лихим гусарским наскоком, тщательно готовя решительный штурм, в котором все решала кровавая резня не на жизнь, а на смерть, как это случилось спустя много лет при штурме Измаила и Праги (предместья Варшавы)…

… Между прочим , еще одна ретирада случится с ним почти через 30 лет, уже в самом конце его невероятно удачной военной карьеры. Это будет последний маневр в последнем походе первого настоящего ( чин, добытый саблей в боях, а не на паркете или в будуаре, правда, тоже… «саблей», причем, длинной!) российского генералиссимуса : его знаменитый спасительный отход на юг через перевал Паникс в долину Рейна в героическом, но бесполезном Швейцарском походе 1799 г …

Вскоре в войну включился знаменитый французский искатель приключений, будущий популярный генерал времен Великой французской революции 1789 г., а в ту пору еще только бригадир – Шарль Франсуа Дюмурье (дю Перье) (25/26. 1. 1739, Камбре, Франция – 14. 3. 1823, Тервилл-Парк, Бакингемшир, Юго-Восточная Англия).

Амбициозный и отнюдь не лишенный военного дарования Дюмурье предложил воинственным панам внезапно «поджечь Польшу одновременно с нескольких концов». Стянув под себя порядка 20 тыс. пехоты и 8 тыс. кавалерии (среди которых немало было наемников: офицеров – из Франции и солдат – из Австрии и Пруссии), Дюмурье нацелился на Краков, затем – на Сандомир, а в его конечных планах стояла сама Варшава! Правда, все в его плане зависело от того, где конфедератов ждет наибольший успех. Но ему противостоял стремительный и непредсказуемый, столь же амбициозный и крайне тщеславный Суворов, который стремился поскорее «смыть кровью» ландскронский конфуз.

… Между прочим, масштаб дела под Ландскроной вовсе не был катастрофичен, но «рентген» (послужной список) Александру Васильевичу, все же, портил. Хотя нюансы этой неудачи известны лишь узкому кругу дотошных исследователей, а для широкой публики все принято выставлять как «тип-топ»…