Александр Стребков - Жить запрещено

– Лена! Ну, разве можно такое говорить, грех ведь!

– Нет!.. грех насильно замуж выдавать, а потом на людях говорить: – Ой! какая наша доченька счастливая, как ей по- везло с Иваном Ивановичем, всего много и вдоволь. А то, что доченька каждый день – ночь напролёт в подушку плачет – это тоже счастье?! Вы меня, мама не переубедите, потому лучше нам не сориться зря.

– Хорошо, будь, по-твоему, об одном лишь прошу тебя, оставайся целомудренной, не шути с этим, ибо потом уже не исправишь…

– Мама, я уже не школьница, чтобы говорить мне об этом, хотя, по правде сказать, не за горами, когда и в старых девах очутюсь. Если вы говорите, что раньше у вас там в ше- стнадцать замуж выдавали, то я, выходит, три года как про- срочила, надо было ещё в школе об этом крепко подумать.

– Вот, эти шуточки твои – совсем не к месту. Отец твой – старше меня на десять лет, но я этого никогда не замечала, тем более не сожалела о том, что вышла за него замуж.

– Мама, да насколько я помню, отец-то и дома не живёт, всё где-то по службам шляется, а ты всё одна, да одна, хо- чешь, чтобы и у меня так было?

– Нехорошо старших перебивать, к тому же я мать твоя. А что насчёт отца, так он в этом не виноват, что времена смутные настали. Жили бы как прежде в Москве, этого бы не было.

– Он же не раз тебе предлагал в Москву снова вернуться, почему не согласилась?

– Потому, Лена, что я до сих пор не верю в душе, что это всё навсегда. Там может в любой день всё снова начаться; всё власть никак не поделят, а я этого боюсь. Хватит с меня тех страхов, что я пережила за две их революции, как они это называют. А по мне – это мало чем отличается от Пугачёв- щины. Только тогда, всё то было далеко от Москвы. Прошло полтора столетия и до Москвы добралось. Жаль, что нет сре- ди нас сейчас Параньи царство небесное этой добрейшей женщине, была бы она живая, даром, что из крестьян, а ума была благородного, она бы тебе то же самое сказала.

Екатерина Дмитриевна умолкнув, поднялась с лавки, и принялась наводить порядок возле печи. Лена повернулась снова лицом к окну и тут вдруг заулыбалась и с весёлой нот- кой в голосе, выкрикнула:

– Мам, а, Мам, посмотри в окно – кто к нам прибыл! Мы ему тут все косточки промываем, а он лёгок на помине в гос- ти надумал. Мам, да иди же погляди в окно, кто к нам пожа- ловал! Пропащий наш отец своей персоной приехал. Вон гляди – бежит к порогу спотыкается, даже на ходу прихора- шивается, видно, мам, тебе понравиться хочет. Спешит как на свидание. А ты меня всё ругаешь, о себе бы лучше вспом- нила.

Екатерина Дмитриевна подбежав к окну, наклонив голо- ву в проём посмотрела во двор, но муж тем временем уже скрылся из поля обзора, а вскоре в сенях послышались его шаги. Войдя в комнату, снял шапку, стряхнул с неё на пол снег, улыбаясь приветливо сказал:

– Как хорошо после стольких дней разлуки с вами – сно- ва явиться домой: здравствуйте мои милые добрые хозяюш- ки! Не ждали?.. а я припёрся!

Наталья, подбежав к отцу, повисла у него на шее; Егор Владимирович погладил её по спине, потрепал за пышные волосы, отстранив от себя, принялся снимать с себя одежду. Раздеваясь и вешая одежду на вешалку, прибитую к стене, всё время поглядывал то на жену, то на Лену. Лицо Екатери- ны выглядело бледным, видимо ещё не придя в норму после разговора с дочерью, к тому же и само поведение – в её молчании, явном недовольстве во взгляде говорило мужу, что в доме не совсем всё в порядке. Присмотревшись внима- тельней к Лене, понял, что лицо у той заплаканное; немного помолчав, тая надежду, что жена всё сама объяснит, так и не дождавшись, теряя терпение спросил:

– Да что у вас здесь случилось, откуда вся эта хмурость на ваших лицах, а у Лены глаза все заплаканы? Поссорились никак? Катенька, чего молчишь? Вот никогда не думал, что так встретите меня. А ну рассказывайте отцу всё без утайки и как можно быстрей, а то я голодный как волк. Вот Наталья у нас самая говорливая ей и рассказывать – она это хорошо умеет, с её рассказов хоть повести пиши под диктовку.

– Ничего я не знаю, – ответила дочь недовольно, будто подводя под этим черту, – то всё меня не касается. Кого ка- сается, тот пускай и рассказывает.

После этих слов она резко повернулась и с гордо подня- той головой прошагала демонстративно в соседнюю комнату.

– Так… понятно, – сказал с огорчением Егор Владимиро- вич, – как я предполагаю, снова о делах сердечных спор идёт, и к единому мнению прийти так и не можем. И до чего же договорились, хотел бы я знать?

– Замуж выходить надумала твоя дочь и неизвестно за кого… – начала было рассказывать Екатерина Дмитриевна,

но муж, не дав договорить, уже и так понял, о чём она хочет сказать, примиряюще сказал:

– Почему ты так решила, что неизвестно? Вполне даже всем давно известно, как свет божий; парень он, лично по моим суждениям вполне порядочный и руки нашей дочери вполне достоин. Не граф, не князь, правда, но по сегодняш- ним временам это даже в пользу – жизнь спокойней будет. Отца его я прекрасно помню, каким тот был: вполне достоин тому моменту самой истории страны, ибо тогда всем хоте- лось лучшей жизни. Так в чём вопрос?

– Молод он слишком для нашей дочери; пусть хотя бы вначале в армии отслужит, – резким голосом ответила жена.

– Катя, разве ты не знаешь, что молодость – это не не- достаток, а даже я бы сказал большая привилегия. Старость – вот это и впрямь большой порок у человека. Старость хо- чешь, не хочешь – наживаешь, а молодость с каждым про- житым днём теряешь. Глупенькие вы всё-таки женщины. Из- за пустяка скандалы устраиваете: ссоритесь, плачете, сами себе жизнь укорачиваете. Так – погоревали, и хватит. Всё за- были! Я носом чувствую, что у вас тут такой дух печёного хлеба стоит; ещё, когда шёл по улице – ко двору подходил, услышал; чуть было своей слюной не подавился. Готовьте на стол. По-человечески я ел последний раз… – я уже и забыл, наверное, когда домой приезжал.

Спустя время, семья сидела за столом. Мать и дочери внимательно слушали Егора Владимировича, который в это время ел с аппетитом и рассказывал новости из Смоленска, ибо начиная с этого года, Барятинский район зачем-то от- торгли от Калуги и присоединили к Смоленской области, а в сорок четвёртом вернут всё на своё место. Егор Владимиро- вич прибыл сейчас из Смоленска.

– Представь, Катя, неделю назад прошмыгнул это я мимо вас, лишь в окошко поезда поглядел на деревню – ночью кста-

ти. Темень – ни зги ничего не видно – думаю – где они там в этом мраке? А вы, наверное, спите сладко и ни слухом, ни ду- хом не ведаете, что вашего отца мимо нелёгкая понесла среди ночи. Теперь вот обратно в Калугу. Пару дней дома побуду, и снова мотайся, как маятник. Одно дело указом передать управление части местности в другой город и совсем другое, как потом работать. Бегай за каждой бумажкой туда-сюда.