Ольга Эрлер - Птолемей и Таис. История другой любви. Книга вторая

Всему приходит конец, пришел конец и зиме. Таис облегченно вздохнула – перезимовали – и новыми глазами посмотрела на мир. Да и мир стал новым. По-новому цвели деревья и кусты в ее садике, полянка была усыпана новыми крокусами и нарциссами, даже «старая» кошка Медея выглядела невестой. Радость весны оживила мир – жизнь шевельнулась, двинулась и пошла, набирая ход.

Конечно же, очередные сногсшибательные новости опять пришли с севера. На этот раз это была очень грустная сама по себе, но радостная для основной массы афинян и греков новость об убийстве царя Филиппа на свадьбе его дочери.

Демосфен и его сторонники, придерживавшиеся после поражения при Херонее и образования Коринфского союза выжидательно-враждебной позиции, возликовали. Они снова вознадеялись сбросить ярмо Македонии и занять ведущее положение в греческом мире. Демосфен в своей ненависти дошел до того, что нарушил траур по своей умершей накануне дочери и в праздничных нарядах явился в народное собрание. Он предложил установить венок славы убийце Филиппа Павсанию, чем возмутил многих афинян. Фокион отговаривал афинян от опрометчивых действий, утверждая, что со смертью Филиппа в македонской армии стало только одним человеком меньше. Демосфен же был уверен, что от волка Филиппа мог произойти только волчонок Александр. Поэтому призывал к отколу от Коринфский союза.

Таис с тревогой следила за словесными баталиями между сторонниками и противниками Македонии, которые рисковали вылиться в настоящие баталии – истерия и национализм нагнетаются неимоверно просто и быстро. Эсхину, Демаду и Фокиону приходилось тратить массу усилий, чтобы сдерживать опасную волну ложно понятого патриотизма. Таис пропадала в разных собраниях, пытаясь уяснить, куда дует ветер, и ждала известий из Македонии. Что в многочисленных слухах было правдой, что – домыслами?

В конце лета войсковое собрание утвердило Александра царем в неполные двадцать лет. Участники покушения на Филиппа, подкупленные, якобы, Дарием – новым царем Персии, были казнены по приказу Александра. Говорили, что заодно он убрал всех возможных претендентов на трон. Таис становилось дурно от мысли, каким морем крови сопровождалось его вступление на престол. Некоторые даже считали, что заговор организовала Олимпиада и не без ведома Александра. В это Таис не могла поверить! Она склонялась к мнению Фокиона, что в покушении замешано персидское золото. В истории Эллады персидские деньги не раз играли свою зловещую роль.

Новый царь царей Персии Дарий сам пришел к власти по трупам. Взойти на престол ему помог могущественный евнух Багой. Два года назад Багой убил царя Артаксеркса, а в этом году – его преемника Оха, расчистив путь своему ставленнику, сатрапу Армении, ставшему Дарием III Кодоманом. В благодарность за помощь новый царь убрал самого Багоя. От такого человека можно было ожидать всего, в том числе финансирования убийства Филиппа – организатора похода отмщения против Персии. Первые греко-македонские контингенты уже успешно продвигались по Малой Азии, и Дарий вполне мог решить прекратить компанию одним махом, убив ее блестящего предводителя.

В таких треволнениях – тревогах и волнениях – прошла весна и лето.

Поздно вечером Таис и Геро возвращались с симпосиона по спящим Афинам. Было тихо, лишь изредка лаяли собаки. После изнуряющей дневной жары с ее пылью и вонью, руганью раздраженных зноем и сутолокой афинян, воздух очистился, и можно было продохнуть и насладиться тишиной. Луна и звезды ярко горели на небе, как будто свет снаружи пробивался в прорези темного мешка, где находились Таис и Геро.

– Давно, моя дорогая Таис, мы не говорили по душам, – начала издалека Геро, видя, что Таис расслабилась и, может быть, раскроется перед ней. – Ты была замкнута, и мне казалось, что ты не любишь и не доверяешь мне больше. Это печалило меня, не скрою, но я молчала и ждала лучших времен.

– Нет, что ты, почему же больше не люблю…

– Я вижу, ты мучаешься, ты стала другой, после того, как два года назад… Но это не Птолемей, даю руку на отсечение.

– Ты права, – призналась Таис после некоторого молчания.

– Милая Таис, я очень ценю нашу дружбу, так как она единственная в своем роде. Обычно любая женская дружба рушится в считанные минуты, стоит появиться мужчине. А если влюблены в одного, то и того хуже – переходят дорогу, ненавидят, мстят, идут на подлости. Все мне знакомо. Нас же боги миловали и, надеюсь, будут миловать впредь. Не раз, обжегшись и кое-что поняв в жизни, я решила, что проживу свою жизнь легко и спокойно – без страданий и любви, что в принципе одно и то же. Я ужасная реалистка. От мужчин многого не ожидаю и мнения о них невысокого; жалею их, иногда презираю, но всегда отношусь хорошо. И они меня любят. Все в итоге довольны.

Девушки улыбнулись.

– Даже у самых близких людей должны оставаться свои тайны, – продолжила Геро. – Полного слияния душ и полного взаимопонимания, наверное, вообще не бывает, даже между женщинами. Два года я думала над этим и теперь говорю об этом вполне спокойно. Я смирилась с этой мыслью, слава богам, которые вразумили меня. Надо уметь радоваться реальным вещам и примиряться с их потерей. Смирение – великая вещь. Я смирилась с тем, что у тебя есть свои тайны. Надо отпустить себя прежнюю. Я отпустила, и мне стало легко. Теперь надо что-то придумать, чтобы и тебе стало легче.

– Да нет у меня от тебя тайн. Или, если есть, то это тайны и от меня самой! Я много думала об этом разного, в зависимости от настроения, количества оптимизма или тоски. Я знаю, пока ты печалишься или скучаешь – жизнь проходит! Проходит зря и проходит мимо… А мы все – не оливы, прожить 300 лет нам не удастся. Умом я понимаю: надо жить и радоваться каждую минуту, а не ждать чего-то в будущем. Надо ценить сегодняшний день, не терять времени зря, надеясь, что счастье – впереди. Но иногда мне так тяжело этому следовать. Ты бы знала, как я ненавижу себя за эту слабость, безволие. – Я ведь не такая! Как-будто я себя забываю, теряю…

– Ненавидеть себя нельзя ни в коем случае! Предоставь это другим, – усмехнулась Геро.

– Спасибо за поддержку, – вздохнула Таис и кротко взглянула на подругу своими серыми лучистыми глазами.

– Ах, бедная ты моя…

На следующий день, отбыв службу в храме Исиды, Таис погрузилась в себя и перебирала в памяти то, что услышала накануне от Геро. Прохлада и сумрак храма помогали ей навести порядок в мыслях, и она была благодарна остальным жрецам, которые оставили ее в покое, думая, что она общается с богами.

Она действительно размышляла о них. Не зря поклонники Осириса и Исиды утверждали, что люди – это смертные боги, а боги – это бессмертные люди, и божественное присутствует в людях в те или иные моменты их жизни. Таис часто размышляла о том, что разные культы имеют так много общего, как-будто речь идет об одном. Может, правы орфики 17 17 Последователи орфизма – эзотерического учения, близкого к пифагорейству и элевсинским мистериям. Орфики верили в бессмертие души, посмертное возмездие, раздвоение человеческой природы на добро и зло. Учение якобы создано легендарным певцом Орфеем. , считая, что бог – един, но боги – разнообразны. Осирис – бог света, и Орфей исцелял светом… Исцелите меня, кто-нибудь! У меня ведь все есть, у меня же все хорошо. Что меня мучит? Может, мне тоже просто не хватает света? Тепла, лета, моря?