Ольга Эрлер - Птолемей и Таис. История другой любви. Книга вторая

Здорово оказаться дома после долгого отсутствия и всему обрадоваться: кобылкам своим, лучшим в мире, качелям, ванной, разрисованной в критском стиле, просторной кровати, застланной рукодельной накидкой, плодом борьбы с унынием. Свежим взглядом окинув жилище, Таис осталась довольна своим отменным вкусом и прилежанием.

Тепло установилось почти летнее, несмотря на всего лишь месяц-март. Так всегда в Афинах – жарко и еще жарче. Зато, как все буйно цвело и благоухало! Таис обошла свой садик, жадно перенюхала деревья и кусты, частично взяв на себя работу пчелок. Как раз зацвели гиацинты, и можно было сойти с ума от их ароматов. Закатом она насладилась в одиночестве и душевной гармонии; час сидела на веранде, ни о чем не думала, только наблюдала, как уходит солнце, как меняется небо, воздух и весь мир. Что надо еще для счастья – любоваться вечерней зарей – и больше ничего.

На следующий день, встретившись с Геро, Таис в очередной раз удивилась ее красоте, оригинальности мыслей, живости и меткости ее рассказов и порадовалась, что в ее жизни есть такой замечательный необыкновенный человек. Как важно осознать и прочувствовать, что существование такой подруги – не данность, а настоящий подарок судьбы, заслуживающий ежедневной благодарности. Девушки проговорили целый день, а к вечеру выбрались на Акрополь. Таис принесла подарки Афине и Зевсу как привозят домашним сувениры из путешествий. Как всегда, ее охватил и подавил восторг от созерцания великолепного мраморного чуда, парящего над городом и как-будто над суетным миром. Таис обняла колонну, устремила взгляд в сторону Пирея, где над блестящим морем садилось солнце, заплакала и решила, что не будет больше ничего желать, ибо у нее есть все, что нужно для счастья.

Спускались к Керамику по крутому, заросшему диким кустарником восточному склону уже в густых сумерках.

– Уж и не знаю, какие выводы мне делать из того, как снова загорелся взгляд Менандра, – осторожно начала Геро.

– Ты делаешь правильные выводы.

– Значит, решила-таки лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе.

– И в руке, и в небе… Небо – небом, моей власти там нет. Ну, а Менандр знает меня и достаточно умен, чтобы понимать, что я не держу птиц в неволе.

– Он влюблен и не хочет, чтобы его отпускали.

– С каких пор ты в защитниках у Менандра? – притворно возмутилась Таис. – Скажи мне лучше, что будут носить этим летом? – Они рассмеялись и побежали вниз, распугивая важных акропольских котов.

В конце лета начались новые брожения: откуда-то пришли абсурдные слухи, что Александр то ли ранен, то ли погиб в Иллирии 19 19 Совр. Герцеговина и Босния. , куда он направился после успешного поход во Фракию 20 20 Совр. Болгария. . Таис была непоколебимо уверена, что с Александром ничего не случилось. Зато на Демосфена, Хоридема и их единомышленников нашло какое-то наваждение. С трибуны народного собрания они своим ядовитым красноречием снова сбивали народ с толку, призывая его подняться на борьбу с теперь уже достоверно мертвым Александром. Таис мучили самые недобрые предчувствия. Подобно троянской пророчице Кассандре, она видела всю бессмысленность и преступность действий партии Демосфена и не понимала, почему это не ясно всем остальным так, как ей.

Кошмарный сон повторялся в третий раз! Сначала при Филиппе, перед ужасным поражением при Херонее, потом после его убийства, когда Демосфен так же подстрекал греков расправиться с волчонком-Александром. Тогда, год назад, Александр повел себя миролюбиво, и все обошлось без крови. Зачем афиняне испытывают судьбу в очередной раз, почему они не извлекли необходимого урока?

Демосфен так верил в смерть Александра и так хотел убедить в ней афинян, что с подробностями очевидца описывал его мертвое тело. Хоридем же ездил по демам 21 21 Округам. и полисам Эллады, призывая греков к борьбе и обещая поддержку Афин. В народном собрании день и ночь шли словесные баталии. Все бурлило и волновалось, кое-где уже взялись за оружие. В Фиванской крепости Кадмее осадили гарнизон Александра, и Фивы официально заявили о вступлении в союз с Персией против македонского царя. Таис с жутким чувством неотвратимости ощущала приближение катастрофы.

И она грянула осенью 335 года. Да еще какая! Сотрясла и повергла в ужас всю Элладу.

В немыслимо короткий срок – за две недели – Александр с армией через горы, непроходимые леса и реки прошел из Иллирии в Среднюю Грецию и стал под стенами Фив на равнине Иолка 22 22 Друг и возлюбленный Геракла. . Это было святое место, где воины знаменитой фиванской священной дружины приносили клятву верности и любви друг к другу и родине. Царь направил послов в город, обещая простить фиванцев за их откол от Панэллинского союза, если они выдадут зачинщиков, тем самым, дал им возможность мирно уладить конфликт. В ответ фиванцы, убежденные в неприступности своих стен, перебили македонские дозоры и нагло потребовали у Александра выдачи его генералов. Александр шутку не оценил. Он блокировал Афинские ворота, перекрыв связь с Аттикой. Но помощь оттуда не спешила; афиняне, отрезвленные его молниеносным маневром, прикусили языки и локти и предоставили фиванцев их судьбе.

Атака македонцев была столь мощной, что фиванцы не успели закрыть ворота за отступающими гоплитами 23 23 Тяжеловооруженная пехота. , чем воспользовались македонцы и их союзники. К несчастью, ситуация за стенами города вышла из-под контроля Александра. Фокиняне и платейцы, лишь недавно присоединившиеся к армии Александра в качестве союзников, начали погромы. Они являлись ближайшими соседями могущественных фиванцев, настрадались от них и люто их ненавидели. Город был разграблен, много беззащитных жителей истреблено. Александр не сумел предотвратить ситуацию, но как умный человек вынес урок из случившегося: он никогда не поведет за собой солдат, в преданности и послушании которых не будет уверен.

На совете натерпевшиеся от Фив соседи – теперешние союзники македонцев, высказались за разрушение города и продажу его жителей в рабство.

На что решиться: на чудовищное уничтожение славного города или на благородный жест прощения, как год назад? Благородство не принесло Александру уважения эллинов. Оно, за редким исключением, воспринимается людьми, как слабость. Значит, надо прибегнуть к старому, как мир, средству – страху. Если благородство способны понять только благородные, то страх понимают все. Устрашающий пример покажет каждому, кто в Элладе хозяин, и отобьет охоту Демосфену и ему подобным возбуждать греков против македонского царя. Кроме того, для похода в Персию требовались огромные деньги. Теперешних запасов казны Александру не хватало даже на то, чтоб раздать долги Филиппа. Как поступить? Отец бы не раздумывал. Да он так и поступал, когда нужны были деньги: продавал граждан поверженного города перекупщикам-работорговцам, а их родственники или родной полис выкупали их потом на свободу. Все так поступают, афиняне не исключение. Победителей не судят. Главное, быть победителем!