Ольга Эрлер - Александр и Таис. История одной любви. Книга первая

Александр рассмеялся.

– Нет, потому что ты такая патриотка, без Афин не можешь.

– Почему, я, например, полгода прожила в Эпидавре.

– Из Эпидавра до Афин – день пути на корабле, ты в любую минуту могла вернуться, и ты это знала. Я же имею в виду – жизнь в пути! Сегодня здесь, завтра там, весь мир – твоя родина и твой дом. Меня ничто не могло удержать в Пелле, я там задыхался, я вырос из ее пеленок. И прекрасная Македония для меня – пройденный этап. Как детство, оно кончилось, и хорошо. Я хочу все увидеть – все, что есть на свете. Каждый день открывать для себя другие земли и миры. Иначе мне станет скучно, и я возненавижу то, что люблю.

– Тебе скучно здесь, в этом удивительном городе, на этой поляне, среди букашек?

– Нет, я здесь счастлив, среди букашек, но я знаю, что на свете есть тысячи мест, где я буду счастлив, и я хочу это испытать, прожить.

Таис открыла рот, чтобы что-то спросить, но Александр остановил ее жестом.

– Было достаточно сказано. Ты права, это место – средоточие неги и покоя, и я подчиняюсь им. Если тебе не трудно, разбуди меня через четверть часа.

Он дружелюбно кивнул, повернулся на бочок, закрыл глаза и уснул быстрее, чем Таис успела удивиться. Он действительно уснул! Вот это да! Зато теперь она могла рассматривать его во все глаза, не скрываясь! С умилением отметила, каким мирным и по-детски трогательным становится его лицо, стоит ему закрыть опасные и беспокойные глаза. Его рот с бугорками по краям расслабился, опух и слегка приоткрылся. Таис тяжело, почти со стоном, вздохнула. Его загорелая рука лежала возле лица, и Таис внимательно рассматривала жилы и синие веточки сосудов на запястье, ногти, каждую волосинку, и находила все это невероятным. Прикоснуться к нему она не решилась, а как хотелось потрогать его руками! Она поразилась всей ситуации: Эфес, залитая солнцем поляна, прекрасная пора середины лета, спящий Александр, и она, отгоняющая от него летучую и ползучую нечисть. Это все правда или только снится? И кто спит на самом деле? Почему не остановится это прекрасное мгновение навечно!? Или хотя бы на на пару часов. Спи дольше, продли очарование, уважь меня.

Но время не остановилось, наоборот, пролетело быстрее, чем того хотелось. Сорванной травинкой Таис провела по его руке. Когда она добралась до полусжатого кулака, он поймал травинку и проснулся.

– Э, Таис, – он тер глаза, – не люблю щекотку.

– В другой раз не будешь спать в моем присутствии, – парировала она.

– Это не потому, что ты на меня сон наводишь, а потому, что я чувствую себя с тобой спокойно, расслабленно…

Он обобрал для Таис соседний куст ежевики, и его пальцы посинели от сока.

– Правда, уходить не хочется? Но я уж совсем разнежился. Мне это противопоказано.

– Почему? Разве ты не можешь делать то, что хочешь? – удивилась Таис.

– Я – увлекающийся человек. Может затянуть – роскошь, нега и покой, земные и небесные радости. Жизнь может пройти стороной, если я буду им пре-даваться. Я бы не хотел прожить свою жизнь бессмысленно, не выполнив свое предназначение и не осуществив свои мечты. Праздность не сделает меня счастливым, – он серьезно посмотрел на Таис. – Помнишь легенду о моем прародителе Геракле, о том, как он выбирал свой жизненный путь? Путь наслаждений, в народе прозванных пороками, или путь трудов и лишений, приведший его к славе и бессмертию. Среднего пути нет. И третьего нет. Я это точно знаю, абсолютно.

– А как же дельфийская мудрость о золотой середине и о том, чтобы во всем хранить меру? Разве это не срединный путь?

– Да, это путь для средней жизни. Я не желаю себе серой, обыденной жизни. Я же человек честолюбивый… не в меру.

– Не понимаю, какие претензии? Я же тебя разбудила, – перевела Таис разговор в шутку.

– Да, ты права, какие претензии.

На обратном пути через сосновый лесок, мимо пустого раскаленного стадиона, вниз, по красиво выложенным дорожкам, ведущих вдоль ярко разрисованных зданий, обсаженных кипарисами, Александр продолжил разговор.

– Мне надо быть уверенным, что ты меня понимаешь. Возможно, это не так легко. Ты должна воспринимать мои слова буквально. Я не любитель витиевато изъясняться. То, что я говорю, это именно то, что я имею в виду. Проверим сейчас – какие две мысли я хотел донести до тебя?

– Только две мысли? – удивилась Таис.

– Перескажи мне своими словами, что ты поняла, – настаивал он, даже остановился и прижал ее рукой к увитой фиолетовым вьюнком каменной ограде, вдоль которой они шли.

– Мы говорили о том, что ты любишь, потом ты спал, – подняв глаза к небу, напряженно вспоминала Таис. – О родине и мире, о жизни в пути, о том, что тебя тянет большой мир, потом о том, что ты не хочешь расслабляться и предаваться, о Геракле, о невозможности для тебя умеренной жизни, – она закончила и посмотрела в глаза Александра.

Он глядел напряженно и, как-будто, недовольно. Да, именно так. Потом медленно расслабился, рассеянно опустил глаза, покусал губы.

В городе Александра заждались и обыскались – пришло неприятное известие из Милета. Начальник охраны выговаривал своим солдатам, которые кроме того, что царь ушел с Таис, ничего не знали. Поэтому все ждали у ее «дома». Когда пропавшие подошли туда, и царь узнал, в чем дело, он изменился в лице и тут же забыл о Таис. Здравствуй, жизнь…

Уже сделав шаг к коню, Александр обернулся.

– Спасибо за море, царь, – проговорила Таис, спокойно улыбаясь. Пожалуй, даже слишком спокойно.

– Тебе спасибо, – Александр подошел, слегка пожал ее пальцы… Она выдержала его взгляд.

И все же, какой славный, замечательный день! Таис ворочалась в жарких простынях уже битый час, но сон никак не мог одолеть возбуждение. С приросшей к губам улыбкой, мечтательно и томно вздыхая, афинянка перебирала в памяти весь замечательный день:

В голове крутились эти строчки из Еврипидовой «Медеи», и Таис чувствовала его рядом, – состояние блаженства, сладостного, сводящего с ума волнения и томной неги во всем теле. В полудреме-полумечтании она услышала, что кто-то вошел в темноте. Не успела она осознать, что это Птолемей, как он накрыл ее своим горячим требовательным телом. Вот так-то! Получил не свое, но от души! И наверное, да естественно, отнес на свой счет. Ну да ладно. Это была прекрасная любовь, жаль, конечно, что вызвана не тем, кому досталась и досталась не тому, кто ее вызвал. Хотя, кто знает, жалел ли об этом вызвавший, а вот получивший был счастлив. Будем делать людей счастливыми. Заповедь порядочных гетер гласила: лучше делать многих мужчин счастливыми, чем одного – несчастным. Птолемей же удивился непонятной логике поведения Таис, которая в последние дни мягко, но настойчиво сдерживала все проявления его страсти. Видимо, самое важное – появиться в нужный момент в нужном месте, что и произошло к великой радости Птолемея и его наконец удовлетворенного вожделения.