Александр Черенов - Из записок Лаврентия Берии

И это не по причине недоработки местных товарищей. Уж, очень сильны были в Грузии сепаратистские и националистические тенденции (в редакции Жордании: «стремление к национальному освобождению»). Даже простые крестьяне – и те сочувствовали меньшевикам. Поэтому, сами понимаете, условия работы местной ЧК были не самыми благоприятными – за минимумом симпатий и к ней и прочим институтам большевистской власти. Всё это – в отличие от объёма работ: на отсутствие последнего грех было жаловаться.

Раскачиваться было некогда, и я «засучил рукава». Хотя, если бы я и затянул с этим мероприятием, обстановка сама «засучила» бы мне их. С Епифаном у нас сразу же установились хорошие рабочие отношения. Он не мог не заметить, что я прибыл сюда не с лопатой для того, чтобы подкопать кресло под ним. А так как профессиональный уровень большинства местных товарищей был не выше пола, то Кванталиани не составило труда заметить служебные достоинства новичка. Прошу только не считать это за похвальбу: таковы факты. И Епифан не мог не заметить их, даже если бы закрыл глаза. Никуда от этого не делись – потому что тоже не смогли, как ни пытались – и остальные мои коллеги.

И то: одно дело – характеристика, и совсем другое – проверка этого дела… в деле. К чему это я? Да, всё к тому же. К характеристике на Берию, которую мне выдал на дорожку Рухулла Ахундов, завотделом ЦК и секретарь Бакинского горкома. Там были такие слова – цитирую по памяти: «Товарищ Берия обладает выдающимися способностями. Лучший, ценный, неутомимый работник, столь необходимый в советском строительстве».

Не характеристика, а панегирик. Но со стороны, как говорится, видней. Конечно, если бы меня попросили отредактировать текст, я бы умерил дифирамбы. И не от природной скромности: завышенные оценки влекут за собой завышенные ожидания. А, как говорил один товарищ:

«Я не волшебник – я только учусь».

Но, как бы там ни было, а мы с грузинскими товарищами сработались быстро. Спасибо Ною Жордании: помог сократить адаптационный период. Народ «оттуда» повалил в таком количестве, что постоянный контакт не только с ним, но и с коллегами мне был обеспечен. Отсюда ежедневные и гарантированные возможности сработаться.

Дело явно катилось к восстанию. Я понимал нетерпение Жордании, но, в отличие от него, понимал и ещё кое-что: «надежды юношу питали». А, вот, меня питали не надежды, а точная оперативная информация от нашей агентуры и здесь, и «там». И из анализа этой информации нам с Епифаном нетрудно было прийти «к общему знаменателю»: «дохлый номер», но крови будет много.

Именно по этой причине мы с Председателем и решили воспользоваться моими прежними связями, которые я наработал ещё в бытность «княжичем» и «меньшевистским агентом». Через наших людей мы быстро и аккуратно вышли на след «засланца» Жордании по фамилии Джугели. Экс-председатель меньшевистского правительства отправил его в Грузию для отработки деталей на месте. Джугели мы взяли тихо, «без шума и пыли», и оперативно ввели его в курс дела. Ну, просветили насчёт перспектив – отсутствующих. С тем, чтобы он, в свою очередь, просветил насчёт них своего хозяина. Для пользы дела мы даже готовы были «дать вольную» Джугели.

Дополнительно я подстраховался и другими информаторами. Но, увы: Джугели не поверил нам здесь, а Жордания не поверил нам там. Напротив, наше желание предотвратить бойню – и, прежде всего, их же «заграничных освободителей» – и Джугели, и Жордания расценили, как… признание нами своей слабости и почти гарантированный успех вторжения!

Ну, что тут сделаешь? Как говорится, была бы честь предложена. «Освободителям Грузии от большевистского ига» Красная Армия – при деятельном участии нашего ГПУ – так намяла бока, что Жордания как-то разом поумнел. Нет, он не перестал воевать пером и матюгальником, но желающих познакомиться с красноармейской пулей, саблей или штыком больше в Грузии не объявлялось.

Ещё задолго до этих событий меня представили и «утвердили в должности» орденоносца: я «заработал» орден Красного Знамени. е хвалюсь, но для чекистов Закавказья – редкая награда. Правда, к моему назначению на должность начальника секретно-политического отдела полномочного представительства ОГПУ РСФСР в ЗСФСР это обстоятельство прямого отношения не имело, хотя наверняка учитывалось. Главную роль, конечно же, сыграло подавление августовского мятежа Жордании. Такое назначение говорило о многом. И, прежде всего, о том, что меня «окончательно заметили» в Москве. А уже это, в свою очередь, говорило том, что в заместителях я не засижусь.

И я не ошибся в намерениях «товарищей из центра». Я ещё представлял Москву (до двадцать седьмого года), а уже в двадцать шестом стал начальником ГПУ Грузии и заместителем Председателя ГПУ Закавказской Советской Федеративной Республики (было такое объединение всех трёх республик Закавказья). Я не могу сказать о своём назначении, что «это случилось». Не могу, потому что «случалось это» целых четыре года. Четыре года я был замом у Кванталиани, и вряд ли у него имелись основания упрекнуть меня в том, что я его подсидел. Четыре года я тащил на себе этот воз: сначала – вместе с Епифаном, а потом – вместо Епифана. Какое, уж, тут, «подсидел»? Естественная ротация кадров – вот, что это такое. Нормальное продвижение по службе перспективного работника. (Это я – о себе, но, заметьте, как скромно! Другие характеризовали меня, куда возвышеннее!).

Итак, в декабре двадцать шестого я возглавил Грузинское ГПУ. Было мне об ту пору, как не трудно посчитать, двадцать семь лет. Ничего удивительного: революция – дело молодых, потому что требует много сил. Наше время смело выдвигало молодёжь на самые ответственные посты. Я не беру гражданскую – это другой разговор – когда один в шестнадцать командовал полком (Гайдар), а другой в двадцать три – армией (Уборевич).

То есть, и у нас были свои наполеоны. Но и мирной порой – относительно таковой, конечно – время смело выдвигало молодёжь… Ну, хорошо: не время – партия. А то мне и так уже вовсю «шьют» покушения на святая святых: «руководящую и направляющую».

Примеры? Сколько угодно! Микояну и Андрееву в двадцать шестом был тридцать один, Кагановичу – тридцать три, но они уже входили в состав Политбюро. Да и «старикам» вроде Кирова, Молотова, Орджоникидзе или Бухарина было ещё далеко до сорока! А «на подходе» уже была «молодёжная смена» в лице Хрущёва, Маленкова, Булганина, Вознесенского и, не побоюсь этого слова, Берии! Такое, вот, было время: и не захочешь, а доверишься молодым. Потому что нужно впрягаться – и тянуть воз! Да и, как говорится, «молодым везде у нас дорога…». Конечно, и тут нужно разумное сочетание в духе установки «если б молодость знала, если бы старость могла». Потому что одной энергии маловато – требуются ещё и мозги. Потому что, сворачивая горы, можно и шею свернуть, прежде всего, себе.