Сергей Соколов - Грозный. Первый настоящий император Руси

На холме Верхнего Услона была сделана первая стоянка отступающего от Казани царского войска. Никаких волн и течений тогда, разумеется, не было и в помине. Волга была покрыта льдом, и снег уравнивал все вокруг. Многодневная оттепель сменялась резким северным ветром и нарастающим морозом. Ввиду опасности санного пути по реке, где днями раньше провалились под лед и утонули десятки пушек, возов с припасами и людьми, главные силы и «царский поезд» решено было двигать нагорной стороной на Козьмодемьянск. По бровке реки под Услонскими склонами направлены были только князья Семен Микулинский и Петр Серебряный со своими отрядами бойцов и обозами поддержки. Князьям было наказано выбрать места и расставить по урочищам заставы и схроны. В полку Серебряного, растянувшемся больше чем на версту, шагали и мастер Молога со своим внуком. На рыжей кобыле, покрытой от ветра стеганой попоной, метался вдоль войска стрелецкий сотник Василий, то указывая путь, то подгоняя отставших. Сергуле казалось, что ветер забирается в штаны, в рукава, за ворот. Веревка вещевого мешка врезалась в плечо, и ноги двигались уже просто механически. Ледяная пустыня своей беспросветной жесткостью, казалось, отрицала возможность любого живого существования. Дорога была бесконечной, да и была бы это дорога. Люди шли по ледяным торосам, скользили, проваливались в скрытые снегом ложбины.

– Подтянись, пешцы! Давай, заворачивай левее! За бугор! Пешцы, шагу, шагу! – ободрял и подгонял Василий и идущих в первых рядах, и особо плетущихся позади. Тут ветер резанул в спину с такой силой, что у Сергули сорвало с головы малахайчик и понесло вдаль по снегу. Мальчика пронзила больная обида: как же догнать шапку с такой ношей? А пурга все не унималась.

– Деда! Шапку-то снесло у меня! Как же я без шапки?! – обернулся Сергуля к шагавшему рядом Мологе. И столько было отчаяния и усталости в мальчишеском взгляде, что мастера аж в самое сердце кольнуло. И правда, как он без шапки-то?

– Давай, сыночка, мешок свой, переваливай. Вот так. Беги, беги за шапкой. – Сергуля взвалил на деда свою поклажу и побежал в сторону.

– Ты не мешкай! – крикнул мастер вдогонку. – На ночевку становимся в Медведкове!

Мальчик пытался бежать быстро, но ветер, будто издеваясь, еще дважды отнес малахайчик на приличное расстояние. Теперь он валялся достаточно далеко и был виден не очень ясно в надвигающихся сумерках и при таком буране. Два раза поскользнувшись, падая руками в глубокий снег и снова вставая, Сергуля все же добрел до своей потери. Поднял, стряхнул, хлопая шапку об коленку, надел. На волжские просторы наступала темнота зимней ночи. Сергуля шел обратно, к своим, потирая варежкой заледеневшие щеки и мочки ушей. Вдруг на следующем шаге он не почувствовал под ногой твердости и провалился в глубокий снег по самые подмышки. Мелькнувший ужас, что он провалился под лед, рассеялся. Ледяной воды не чувствовалось. Вообще ничего не чувствовалось, кроме того, что ноги свободно болтались, ни на что не опираясь и ничего не задевая. Сергулю даже пробил смех: цепляться руками было решительно не за что, многослойно плотный снег крепко держал его в объятиях, в глаза, рот и нос снежинки кололи сотнями иголок.

– Де-ду-ля!!! Дядя Ва-ся!!! Э-эй! – крикнул мальчик скорее потому, что в таких случаях, как он полагал, кричат именно так. Надежды, что услышат так далеко, не было. Но что-то делать нужно! Через какое-то время мальчик начал соображать отчаянно быстро, ведь положение было сколь глупым, столь и ужасным. Понятно, что это не полынья и не прорубь. Это просто снег перемел за зиму какое-то углубление целиком, образовав подснежную пустоту. «В таких местах, наверное, устраивают себе берлоги медведи», – подумал Сергуля и передернулся всем телом. Ну раз невозможно выползти, значит, нужно провалиться окончательно. Мальчик сумел снять варежки и завязать себе под подбородком уши малахая, чтобы не потерять его снова. Потом вновь натянул варежки, поднял руки и задергался из стороны в сторону, молясь, чтобы под ногами все же была не вода. После нескольких отчаянных рывков он провалился дальше. Ноги встали на твердь, а руки почти доставали до края дыры, в которую он соскользнул. «Пока не замело нужно искать подъем», – стучало в висках у Сергули, и он на ощупь стал двигаться внутри своей норы по уклону вверх. Уперевшись в снежную крышу, он попытался скрябать руками – снег поддавался плохо. Сергуля достал из-за голенища нож и стал с силой втыкать в снег над собой. Раз, еще и еще. Согнувшись и приложившись затылком и плечами к холодному панцирю, мальчик поднатужился, и снег рухнул. Карабкаясь на обломки, Сергуля вылез на поверхность и немного отдышался. «Ищут меня, наверное?» – подумал мальчик и быстро зашагал по верному, как ему думалось, направлению.

Отряды в сумерках подтягивались к деревеньке Медведково, названной так переселенцами из-под Москвы. Там за осень плотниками Александра Ивановича были собраны избы, сколочены длинные сараи для людей, навесы для лошадей, устроены амбар и ледник. Здесь был назначен привал.

– Александр Иваныч, все ли ладно? – крикнул Василий, заметив беспокойство старого мастера, который все выглядывал что-то в стороне реки.

– Не ладно, Вася! Сергульки нет. Отлучился да не вернулся.

– Куда отлучился? Когда?

– Да вот у поворота, не доходя Емелькиной ямы. Иду искать его, Василий! – Молога сбросил всю свою ношу на снег. – Посмотри за инструментами, Вася!

– Нет, Иваныч, нет. Ты никуда не пойдешь, тебя беречь наказано.

– Я буду на печке греться, а моя кровинка единственная в пурге бродить? Ты рехнулся? Пусти!

– Нет, дядя Саша, значит нет! – Василий повернул лошадь боком и загородил старику ход. На резкий голос командира тут же отреагировал близ идущий десяток стрельцов. Бойцы выросли вокруг Василия заснеженными столпами и уставились на него в готовности к команде.

– Петька Лавров, Тренька Мурзин! Ко мне! От утеса по льду верста на версту прочелночить сугубо, отрока Сергулю сыскать! Остальным доставить Александра Иваныча до истопки, блюсти мастера!

Двое стрельцов, передав сослуживцам свои поклажи, ринулись в темноту в обратном направлении. Еще двое подхватили вещи Мологи и повлекли его, аккуратно прижимая с двух сторон, в сторону деревни, в гору. Немного позади ехал Василий.

– Чего ты, Иваныч, вскинулся. Ну может, подвернул ногу наш Сергуля, идти тяжко. А может, заговорился с кем, засмотрелся на что. Ты ж его знаешь!

– Я внука знаю, просто так не отстанет. Потому и сердце болит. Не найдется сейчас, я все равно уйду искать, не удержит никто.

– Пойми, это государев указ – мастеров беречь пуще золота. Ты сгинешь тут в снегах, а меня на колоду? Не-е, это нас таких, кто саблей махать да пулять, может, сотни и больше, а таких, как ты, зодчих, как пальцев на руках. А Лавров и Мурзин сыщут Сергулю, что ты! Тренька Мурзин тем более местный.