Сергей Соколов - Грозный. Первый настоящий император Руси

Батюшка Макарий! – обратился князь к святому отцу. – Поскольку грамоте разумеешь ты и два твоих послушника, бери на себя труд переписать приходящие Волгой орудия и припасы. Их будет много. Теперь ты, Фуфай, и ты, сотник, как тебя..?

– Василием кличут! – выпалил Василий.

– Ну вот, Василий. Ты бери к своей сотне еще одну сотню из моих нижегородцев, и всю Круглую гору окружить. Чтобы муха не пролетела ни туда ни сюда. Как сыроядцы заявятся, а куда они денутся – заявятся, с ними так: шаманов без вопросов топить в Волге. Кто креститься не захочет – тако же в Волгу.

– В Свиягу, князь-батюшка! Свияга тут, куда указываешь! – подсказал подобострастно оказавшийся тут лесной князек Муркаш.

– А, ты тут уже, Муркашка! – рявкнул Серебряный. – Того, кто умнее князя себя казать станет, того топить в Свияге!

– А кто милости будет просить, под руку русского царя встать – того как? – бухнулся на колени Муркаш.

– Кто добром придет, того к отцу Макарию. Я же обещал тебе той еще зимой, Муркаш. В Волге… тьфу, да хоть в Свияге покрестят вас, клички лесные свои забудете – именами благообразными нарекут. И работать, как православным заповедано, во славу Божию.

– Истинно так, – закивал головой отец Макарий. – Собери-ка ты, лесной человек, своих хоть вон там, у крутого берега на той стороне. Туда сам своих шаманов-берендеев приводи. Там глубоко должно быть, там все наказы князя Петра и исполним. А чистые душой, принявшие Бога в сердце, оттуда сюда переправятся. Верно, князь Петр?

– Вернее некуда, отец. Тут на Круглой горе уже только православные быть должны! – согласился Серебряный. – Теперь ты, Фуфай. На подготовку один день. Паромы через Волгу для пеших и конных чтобы по Горной стороне у Гремячего ключа стояли. Пощупаем казанских посадников, пока защитнички не подошли, должки раздадим. Ступай, оповести все стрелецкие и конные приборы.

– Слушаю, господин. Все будет как наказано! – тихо сказал Фуфай и с легким поклоном удалился.

Все разошлись обустраиваться и на ужин, а Сергуля с дедом пошли на противоположный конец острова. С высокого обрыва, куда только хватает глаз, видны были излучины и плесы реки, залитые водой луга, превратившиеся весной в целый архипелаг маленьких островков.

– Свияга! – протянул Сергуля. – Дед, а Свияга это от того, что вьется и свивается, как большая змейка?

– Может, и так. А может, от названия маленьких уточек, которые наверняка в этих местах гнезда себе строят. Уточки такие, они и у нас в Напрудной водятся, свияги.

– Дедуля! А куда дальше течет эта Свияга?

– Не куда, а откуда. Текут они с Волгой рядом, да с разных концов. А тут встречаются.

– Дедуля, ну ты не сердись! – Подросток заглянул деду в глаза. – Ты мне дорасскажи про мамку с бабулей. Ну посекли их крымцы, да? Обеих разом? А вот на могилках-то годики разные стоят. Значит, не разом? Ну, скажи уже один раз, и отстану!

– Скажу, скажу! Взрослый уже, раз спросил – и ответ сдюжишь. – Молога закурил. – Мамку твою, дочь мою Елену, крымцы не посекли. И меня, вишь, не тронули, хотя я с топором на них один вышел. Приглянулась Елена знатному крымцу, забрали ее. А потом отбили. Полк князя Горбатого осенью того же года под Тулой с крымцами сошелся, разбил их и полон наш забрал, по домам пустил. Елена вернулась в Напрудную с тобой уже, ну то есть ты в животе сидел. Тебя на свет родила, а саму Бог прибрал. Намучилась она. Вот потому и разница в годках на могилках-то.

Сергуля стоял как пораженный молнией.

– То есть, дедуля, ты скажи. Папка мой нехристь, что ли? Басурманин?

– Главное, сынок, ты у меня есть. Хороший, умненький, рукастый. Крещеный как положено. Чего еще надо? Ну пойдем еще посмотрим. Помнишь, царь Иван зимой той указал тут вот ставить обитель в честь Пресвятой Богородицы. Памятлив царь, сказывают, значит, обитель будет стоять. Каменная.

Всю ночь Сергуля не спал. Его душили обида и злость к захватчикам.

– Чего не спишь, братец! – спросил Сергулю шепотом монашек Федя. Они ночевали в одной землянке.

– Федь! А тебе не обидно, что наши полки князь поведет на врагов, а мы с тобой будем тут просиживать. Ты писарем, я подмастерьем. Не обидно, а?

– А чего ты можешь сделать-то? Мы же не воины.

– Ну, а чтобы воином стать, чего нужно, как думаешь? – не унимался Сергуля.

– Хорошо бы пику или саблю иметь. Лучше пику, наверно. А лучше и саблю, – прикидывал вслух Федор. – Да где взять-то?

– Завтра дед меня на кузню посылает, двух рабочих с собой, наверное, даст. Гвозди, петли, переметы железные понесем. Ты с нами давай. Я тебя кликну. Я пока с кузнецами буду говорить, ты тисни там пару копий, а если повезет, и саблю. Они же там оружие правят.

– Что ты, это же воровство!

– Так ты же не себе для наживы, врагов же бить! – уверенно сказал в голос Сергуля.

– Тише ты! – шепнул Федя. – Ладно, завтра зови. Пойдем на кузню, а там посмотрим.

Будущие воины легли спина к спине, укрылись большим куском мешковины и заснули.

Утро было пасмурным. Моросил дождик, и с воды тянуло влажно и тиновато. На Круглой горе шла разметка земли под сооружения Троице-Сергиевского подворья. Несколько рабочих с топорами и ломами корчевали пни и коряги. Место под Троицкую церковь было свободно, и тут Александр Иванович вовсю командовал двумя дюжими подмастерьями, которые наматывали на локти веревки, потом разматывали, ходили с гигантскими треугольниками и выкрикивали понятные только им и Мологе меры длины в локтях и вершках. По склонам холма десятки мужиков устанавливали жерди и брусья, по которым предполагалось потом закатывать наверх бревна, прибывающие плотами. Как поток муравьев по весенней черемухе шли по Свияге лодки разных размеров от Круглой горы к Медведкову и обратно. Чтобы не было мешанины на реке, ближе к середине установили бакен на якоре, и бакенщик на плоскодонке крутился около него, поддерживая огонь в масляной плошке с колпаком. Сергуля, проспавший как положено по такой погоде, крутился возле мастера.

– Дедуля! А давай я с рабочими в Медведково съезжу, а?

– Что ты там забыл? – не оборачиваясь и не отрываясь от работы, спросил Молога.

– А вот гвозди, скобы нам нужны. Я привез бы!

– Гвозди нам не нужны, на деревянных шпонках будем работать. Скобы пока тоже не нужны. Пока разметка идет, потом сваю забьем на пробу, чтобы землицу почувствовать. Не к спеху скобы.

– Ну а я пока там в кузне бы все обговорил на потом! – канючил Сергуля.

– Да не морочь ты мне голову! – обернулся наконец на внука Александр Иванович. – Вот моток веревки, бери. К этому колышку привяжи и мотай вон до того, где Костя стоит. Там привяжи и на угол отматывай, вот сюда. Ну, давай! Эй, Константин! На десницу поправь, натягивай ровно! – продолжил свое дело мастер и на уловки внука не купился. Сергуля понуро, приподняв острые плечи, под холодным дождиком поплелся в дальний угол будущей церкви, разматывая веревку.