Николай Кикешев - Встань и иди

Рядом с Григорием экипировался рядовой Иванов. По тому, как солдат косил глаза, наблюдая за действиями бывалых сослуживцев и стараясь даже в жестах подражать им, как не очень ловко снаряжал магазины, нетрудно было догадаться: он тоже идет в свой первый бой.

В район засады группа прилетела на двух вертолетах. Сквозь свист лопастей Григорий сразу различил дробный стук крупнокалиберного пулемета. Чаще и сильнее забилось сердце. Но волнение было напрасным: мятежники строчили не по вертолетам, а по кишлаку, прилепившемуся к подножию крутой горы. Возле Наранга был брод. Из Пакистана через перевал Нава в кишлак Дунай приходили караваны, а под покровом ночи перебирались через Кунар и уходили в горы Гиндукуша.

– Это Наранг, – пояснил Щебнев, когда они перебегали к зарослям кустарника. – Здесь бандами командует Навагуль. Интересная личность. Когда-то был сельским кузнецом, уважаемым в кишлаке человеком. Народная власть послала его к нам учиться в общевойсковое училище. Вернулся офицером. А когда Амин начал уничтожать и правых, и виноватых – переметнулся к душманам. Сейчас командует фронтом исламской революции… Научили на свою голову.

В голосе взводного промелькнули нотки то ли зависти, то ли обиды. Он вдруг крикнул солдату со светлым чубом, выбившимся из-под высокой фуражки:

– Ну, Кравцов, ты уже закурил! Что, пять минут потерпеть не можешь? – Оглядевшись, вдруг примирительно продолжил: – Ладно, давай и нас угощай.

Он взял протянутую пачку «Мальборо», щелкнул пальцем по дну. Из нее аккуратно наполовину высунулась сигарета.

– Угощайтесь, товарищ капитан.

– Не курю, – мотнул головой Григорий.

– А я пристрастился, – без особого сожаления ответил Щебнев. Он достал из коробка спичку, чиркнул резко по брюкам на ляжке, и сера занялась рыжим огнем. Прикурив, блаженно затянулся дымом, и продолжил: – Недавно караванчик взяли, сигаретами разжились. Кое-что и нам с войны перепадает.

Он еще несколько раз жадно затянулся, сплюнул, раздавил сигарету о каблук, бросил сплющенный окурок на землю, растер его в пыли и лихо скомандовал:

– Все, мужики, вперед!

Спецназовцы вышли в район засады, но всю ночь бодрствовали зря: каравана не было. Ранним утром снова застрочил по кишлаку душманский пулемет. Бил по каждому, кто осмеливался выйти из дувала.

– Напрасно мы здесь лежим, – сказал Боков. – О нашей засаде уже в самом Пешаваре знают, коль такие глаза видели, как мы высаживались. – Может, пулемет снимем?

Щебнев промолчал. То ли прикидывал, как это лучше сделать, то ли надеялся, что начальник штаба не будет больше приставать со своей идеей.

– Давай снимем его к черту, чтобы жить людям не мешал, – настаивал Григорий. – Он никак не мог взять в толк, почему Щебнев сразу не послал туда группу захвата. Такой трофей бы раздобыли!

– Комбат не разрешит.

– Запроси!

– Стоит ли запрашивать, когда я и так знаю – не разрешит, – уверенно ответил Щебнев. – У нас же другая задача…

– Запроси! – требовательно повторил Григорий.

– Ладно, попробуем. Мне этот дэшэка тоже по мозгам стучит.

Радист связался с батальоном. Майор Зубов с предложением Бокова согласился на удивление быстро. Он уже тоже не верил в затею с засадой и хотел, чтобы с боевого выхода подчиненные вернулись не с пустыми руками.

Щебнев развернул карту, начал определять маршрут.

– Поднимемся вот по этому гребню, – предложил он Бокову. – Тут тропа обозначена. Три часа вверх, три – вниз: за ночь и обернемся. А вообще, чего мы головы ломаем: схожу в пограничный батальон, попрошу пару проводников. Они здесь каждую тропу знают.

– Как пограничный? – удивился Григорий. – До границы добрых три десятка километров.

– Товарищ капитан, – в голосе Щебнева снова появились снисходительные нотки, – граница не там, где нарисована на карте, а где стоят пограничные батальоны. Я раньше тоже удивлялся: и чего это наши братья афганцы границу не перекроют? Бац, бац и готово. А когда разобрался, понял: граница-то по горам проходит. А в горах хозяева – душманы. Вот такие пироги.

Боков и верил, и не верил тому, что говорил взводный. Но этот пулемет, безнаказанно строчащий по кишлаку вторые сутки, бездействующий пограничный батальон – все это свидетельствовало о том, что Щебнев недалек от истины. К 1984 году оппозиция при поддержке исламских фундаменталистов, США и других стран НАТО хорошо вооружилась, окрепла в боях и контролировала большую часть Афганистана.

Щебнев вернулся с двумя афганскими пограничниками. Как только стемнело, взвод цепочкой потянулся к хребту. Григорий сразу заметил, что они забирают левее намеченного маршрута, предупредил взводного:

– Слушай, мы что-то сразу блудить начали.

– Не волнуйтесь, товарищ капитан, – уверенно ответил тот. – Там, где легко пройти, можно и на мину наскочить. Мы пойдем другим маршрутом. Он труднее, зато безопаснее.

Григорий промолчал, только недоуменно пожал плечами. Может, Щебнев и прав? Но мог бы посоветоваться.

Вскоре пологий склон вздыбился, и без помощи рук трудно было даже удержаться на скалах. В кромешной темноте разведчики с трудом отыскивали в них расщелины, хоть какую-то опору для ног и медленно, словно огромные неуклюжие улитки, ползли вверх по каменной стене. Цепочка растянулась, и в ночи мерцали фонарики заблудившихся.

За намеченные три часа добрались только до середины склона, а солдаты уже валились с ног от усталости. Над горной грядой светлела закраина неба, предвещая скорый рассвет. «Мы не успеем!» – встревожился Григорий и посмотрел на Щебнева. Тот притих, измученный тяжелым подъемом, как и его подчиненные. Не было уже в нем прежней уверенности и командирской лихости. «Может, пока не поздно, повернуть назад? – подумал он, но тут же прогнал крамольную мысль: – до хребта – рукой подать. Нельзя же, чтобы „духи“ безнаказанно издевались над людьми. Только вперед!».

Подъем стал более пологим. Боков наткнулся на небольшое углубление, обложенное камнями.

– Окоп! – шепнул он взводному.

Сложили его давным-давно: камни уже покрылись бурыми пятнами въедливого мха. Видимо, этот окоп не один век служил укрытием. Григорий судорожно сжимал автомат, ожидая пулеметной очереди. Но гора настороженно молчала. В следующем окопе он увидел брошенные впопыхах спальные мешки, еще хранившие человеческое тепло.

– Вспугнули! – сплюнул от досады Щебнев. – Ничего, с тяжелым пулеметом они далеко не убегут.

Он взял с собой отделение разведчиков и скрылся за хребтом. Вскоре вернулся, издали махая рукой, тревожно крикнул:

– Товарищ капитан, там «духовский» лагерь!

Боков даже обрадовался. Они ведь карабкались на эту гору, чтобы встретиться с мятежниками. Он еще не знал, что забрался и на одну из вершин своей собственной судьбы, которая располовинит жизнь на ту, когда учился стрелять по безответным мишеням, и новую, когда начнет убивать себе подобных. В любое мгновение он мог сорваться с этой высоты и улететь в небытие.