Николай Кикешев - Встань и иди

Сумма получилась значительно больше запрашиваемой.

– Идите, и позовите дуканщика. Если еще подобное случиться – будем судить, – пригрозил Маздурхан.

Торговец вошел в кабинет, молча уставился на афгани.

– Мы выражаем вам сочувствие по поводу того, что произошло в вашей семье, – сказал Дугин.

– Я приму извинения, когда получу деньги! – с вызовом ответил дуканщик.

Командующий небрежно подвинул к нему купюры. Оскорбленный муж быстро пересчитал деньги, и его лицо озарила радостная улыбка:

– Ташакур, ташакур!

Он, пятясь, вышел. Командующий вздохнул с облегчением:

– Спасибо, мушавер Айван, что вы, представитель Советского Союза, помогли мне разрешить эту проблему. Только прошу, – никому об этом не рассказывайте. И все же, как у вас решаются подобные вопросы?

– Да, по-разному бывает, – ответил Дугин. – Чаще всего – мордобоем, разводом, гулящую жену выгоняют из дома. Бывает, что и загулявшего мужа в квартиру не пускают.

В соседней комнате уже был накрыт стол. В центре стояла бутылка коньяка в окружении различных яств.

– Я благодарю тебя, мушавер Айван, за подготовку присяги, – сказал со значением командующий, – и за все, что вы делаете для афганцев. Вас обязательно отблагодарят.

Они выпили по рюмке, повторили, и Дугин направился к себе в городок.

28 ноября в опербат пришла шифрограмма: «Майору Дугину И. С. объявить благодарность за инициативу и умелую организацию принятия военной присяги».

Инициативу Дугина подхватили и армейские части, а с 1984 года военную присягу стали принимать во всех вооруженных силах Афганистана.

В марте 1984 года советников Асадабада собрали в штабе афганской дивизии на совещание. Майор Малеваный был в отпуске и опербат представлял Дугин. Обстановка в провинции Кунар была сложная. «Духи» пунктуально, как на молитву, ежедневно в 13.40 начинали обстрел города из дэшэка, винтовок, закидывали эрэсами. Пули дырявили и крыши советнического городка. В ответ по огневым позициям «духов» в Мараварах и на Басмаче открывали огонь реактивные установки «Град», стреляли гаубицы, и обстрел города прекращался.

Советник командира дивизии по разведке подполковник Владимир Гусев ввел собравшихся в обстановку:

– Из Джелалабада в Асадабад идет колонна – 68 машин с продуктами и горюче-смазочными материалами для техники. Наша задача обеспечить ее прохождение от Наранга до Асадабада. На что хочу особо обратить ваше внимание: по поступившей в ХАД информации – ожидается переход границы отряда душманов Гульбеддина Хекматяра, одетых в форму Советской Армии. Человек 60—70, одни уголовники. Цель – показать зверства советских солдат в Афганистане. Опербату необходимо усилить охрану Навабадского моста. Возможно, они перейдут Кунар вброд в районе Наранга. Там сейчас мелко.

Экипаж советнического БТРа к выезду Дугин готовил сам. Он был водителем, за пулеметом – Борис Горский, а переводчик Ильбан выполнял роль стрелка.

На следующий день в 6.30 колонна обеспечения движения уже выстроилась в джелалабадском направлении. Впереди ушли саперы, проверяли щупами и миноискателями дорогу. Их работу прикрывали разведчики на БРДМ. За ним на удалении зрительной связи шел бронетранспортер командира опербата Шаххусейна. Дугин стал в колонну третьим. Только начали движение – саперы предупредили: на дороге мина. Остановились.

Капитан Шаххусейн спрыгнул на землю и пошел навстречу советникам, широко раскинув руки, обнял Дугина три раза по русскому обычаю и сказал:

– На марш идут 160 человек. – 140 – из нашего батальона, остальные двадцать – сборная солянка: царандой, уголовный розыск, охрана объектов и другие. На усиление охраны Навабадского моста мы выделили 20 человек и один минометный расчет. В колонне – два миномета. Личный состав – на броне и девять машин ГАЗ-66. Взяли три комплекта боеприпасов, продовольствия на трое суток.

Он достал из командирской сумки схему построения колонны, развернул её, подчеркивая тем самым уважительное отношение к советнику. Схема была красиво разрисована цветными фломастерами. Шаххусейн перерисовывал её с образца, который сделал еще в 1980 году первый советник опербата майор Радимушкин.

На броню советнического БТРа сели мулла, командир взвода разведки старший лейтенант Рахман Шах Гулям и пять сарбозов. К ним подошел командир саперного взвода лейтенант Махмад Хосур, доложил:

– Мина обезврежена. Можно двигаться дальше.

Сарбоз на командирской машине поднял красный флажок вверх, закрутил им над головой и махнул в сторону Джелалабада.

Дугин включил первую передачу. Машина, набирая скорость, плавно покачиваясь пошла по ухабистой дороге. Возле одной из ямок стоял красный флажок – здесь саперы сняли мину. По возвращению опербата в Асадабад, она украсит спальное помещение саперного взвода.

Остались позади домики Асадабада. Слева вдоль Кунара начинались рисовые поля. На них уже спозаранку работали загорелые мужчины в чалмах, в оборванной одежде, которая еле прикрывала наготу. Они учтиво приветствовали комбата низкими поклонами. Знали, что он едет на первой машине.

Проехали еще два километра и снова стали. Саперы обнаружили мину недалеко от поста царандоя. Со стороны поста появились два сарбоза, остановились, затем залегли, опасаясь взрыва. Сапер выкрутил взрыватель, прицепил кошку за бок мины, отошел метров тридцать, разматывая верёвку, дернул её. Мина выскочила из ямки, но взрыва не последовало: она была без сюрпризов.

Солнце поднималось все выше, обещая жаркий день. Только после двух часов такой езды слева показался Навабадский мост через Кунар. На том берегу дорога к пакистанской границе утопала в зелени, а в сторону Джелалабада открывался грустный вид: по обочинам рваного асфальта – песок, камень, да ржавеющие остовы разбитой техники. Колонна снова остановилась: саперы обнаружили еще одну мину.

К командирской машине подошел быстрым шагом старший лейтенант, доложил:

– На посту все в порядке!

– Получай подкрепление, – сказал Шаххусейн, – двадцать человек и минометный расчет. Старшим у вас будет начальник службы безопасности царандоя подполковник Саид Боршо пока не пройдет колонна с грузом.

В развалинах кишлака старший лейтенант Шах Гулям заметил человека, который прятался за дувалами. Он послал двух сарбозов и вскоре они привели незнакомца.

Гулям учился в Ташкенте и сказал по-русски Дугину:

– Мушавер Айван, мы душмана поймали. Что с ним делать?

«Духа» подвели к бронетранспортеру. Он был среднего роста, худой, русоволосый, похожий на славянина, одет в советскую форму, только на пилотке не было звёздочки.

– А чего ты решил, что он душман? – спросил Дугин.