Николай Кикешев - Встань и иди

Бокову все происшедшее с ним казалось кошмарным сном. И если бы не саднящая боль в стертых ногах и периодически вспыхивающий внутри огонь жажды – пережитое в этот день рождения осталось бы в памяти, как печальное недоразумение. Но нехватка людей подсказывала, что трагическая реальность продолжается.

Выяснилось, что не хватает девяти человек.

– Троих раненых отправили в джелалабадский госпиталь, – сказал Щебнев.

– Значит, шестеро остались там? – спросил Григорий, с болью сознавая, что испытания не закончились и нужно вновь возвращаться под пули.

– Нет пулеметчиков!

– Немедленно искать!

– Сейчас прилетит комбат с резервной группой. Он приказал никаких действий не предпринимать.

– Как не предпринимать? А вдруг еще кто-нибудь вышел на пункт сбора?

– Вот и комбат летит, – сказал Щебнев, заметив приближающийся со стороны Джелалабада вертолет.

Он приземлился возле штаба. Из машины выскочила огромная овчарка по кличке Рекс, которая всегда сопровождала комбата на боевых выходах.

За ней на землю спрыгнул Зубов в боевом снаряжении, издали крикнул:

– Почему оголился, Боков? Люди все?

– Нет шести человек, – выдавил из себя Григорий тяжелое признание.

– Ч-т-т-о-о? – глаза Зубова мгновенно начали наливаться кровью, ноздри раздулись. На крутых скулах забегали желваки. – Людей бросил! Сам убежал, а подчиненных бросил? – напирал он, и из перекошенного злобой рта вместе со словами вылетали капли слюны. Подражая комбату, ощерила пасть овчарка. Рекс когда-то служил саперам, искал мины, но потерял нюх и теперь исправно служил новому хозяину. – Под трибунал пойдешь, понял?

– Я никого не бросал! – ответил с вызовом Григорий. – Меня самого оставили. Еле отбился…

Зубов не хотел слушать никаких оправданий. Этот боевой выход пополнил серию неудач, которые преследовали батальон в последнее время. Он уже озверел от унижающих разносов начальства, постоянных людских потерь и свое зло вымещал сейчас на Бокове, в котором видел причину очередного несчастья.

– Ты затащил их к душманам! Ты первым и пойдешь, понял?

– Первым так первым, – равнодушно согласился Григорий. Он понял, что сейчас обозленному комбату бесполезно что-либо доказывать. А после всего пережитого его уже ничто не пугало. Нестерпимо хотелось пить. Он отвинтил крышку фляжки, приложился к горлышку, и кадык забегал по жилистой шее в такт глоткам. Утолив жажду, вытер губы тыльной стороной ладони, сказал:

– Товарищ майор, надо сейчас туда лететь. Может, они вышли на площадку сбора и ждут.

– Ладно, лети, – согласился Зубов. – Если никого не будет, высадишь группу, а сам возвращайся.

– Есть! – ответил Григорий.

Козырнув, он только в последний момент вспомнил, что стоит без фуражки, махнул неопределенно рукой, крикнул:

– Группа, к вертолету!..

На пункте сбора никого не было. Боков обрадовался, увидев свой рюкзак, нагрудник и куртку в целости и сохранности, приказал Щебневу:

– Остаешься здесь и ищи людей. А я сверху посмотрю.

Вертолет начал медленно кружить над горами, а он стоял в проеме двери кабины пилотов и до рези в глазах всматривался в поросшие мелким кустарником горные склоны, надеясь, что кто-то вскочит, помашет. Но нигде не было ни малейших признаков жизни. Только с хребта тянулись к вертолету огненные трассы.

– Собьют, сволочи! – выругался летчик и начал бросать машину из стороны в сторону, затем направил ее на зенитчиков. На земле взметнулись султаны разрывов неуправляемых ракет.

Сделали еще один боевой заход на цель и лишь затем вернулись в пограничный батальон.

– Товарищ майор, – доложил комбату Боков, – облетели район боевых действий, никого не обнаружили. Щебнев ведет поиск. Я предлагаю, не дожидаясь темноты, высадить туда роту и прочесать местность.

– Меня, товарищ капитан, ваши предложения уже абсолютно не интересуют, – скривился от его слов комбат, как от зубной боли. – Вы и так достаточно напредлагали. Когда подойдет на броне вторая рота, соберите офицеров.

Дожидаясь подкрепления, Григорий посматривал в сторону ворот, все еще надеясь, что вот сейчас в них появится пулеметный расчет. Но в них показался Щебнев и все те же десять человек.

– Товарищ старший лейтенант, кто вам разрешил вернуться? – зло спросил Боков.

– Не кричите на меня! – старался сохранить достоинство взводный. – Если бы кто-то остался в живых, давно бы вышел на плато или сюда в батальон… Там уже невозможно оставаться: «духи» ведут сумасшедший огонь.

Из штаба выглянул Зубов, недовольно сказал:

– Что вы привязались к Щебневу? Он принял умное решение, не то, что некоторые его начальники… Вадим, сажай своих людей в вертолет и домой. А с вами, Боков, мы будем воевать здесь до победного конца, чтобы поняли, во что выливается дурная инициатива.

Вторая рота прибыла только под вечер. Боков собрал офицеров под раскидистой чинарой, одиноко стоящей возле глинобитного здания штаба. Комбат, насупившись, сказал:

– Вот, видите, какую кашу наш начальник штаба заварил: шесть человек бросили. И где их искать – никто не знает… Выдвижение в район боевых действий начнем, когда стемнеет. Пойдем вдоль реки. Там меньше вероятность напороться на засаду. Какие будут предложения?

Боков молча выслушал обвинения в свой адрес, но посчитал себя обязанным высказать свое мнение:

– Товарищ майор, надо начинать выдвижение немедленно. Может, люди еще живы и ждут нашей помощи.

Комбат поморщился:

– Товарищ капитан, я еще раз повторяю: ваши предложения меня абсолютно не интересуют. – Сдерживая гнев, медленно добавил: – Пойдете впереди разведдозора, понятно? Если нарвемся на засаду, пусть вас первым и шлепнут. Только так вы сможете смыть свой позор.

Искры гнева сыпались не только из глаз комбата. Они горели и в глазах офицеров: из-за него им сейчас идти под пули. Григорий кожей ощущал их ненависть, и его душила незаслуженная обида. «Неужели для того рвался в Афган, чтобы стать урной для плевков? – думал он с горечью. – Я же не первым убегал! Последним ушел».

Позади остались две бессонные ночи, но он так и не смог сомкнуть глаз, бездумно смотрел на пробивающиеся сквозь листья яркие чужие звезды. Душевную боль глушила боль физическая: ныли стертые ступни.

В назначенный комбатом час рота стояла в готовности к движению. Но Зубов решил разбить спецназовцев на тройки взаимодействия. Пока инструктировал их, прошло минут сорок. Затем цепочкой по одному двинулись вдоль реки. Впереди колонны – два проводника-пограничника. Боков с Рексом чуть позади. В темноте вдруг замелькали огоньки. Проводники упали на землю.

– Дюшьман, дюшьман!.. Пуф-пуф! – пролепетал один из них.