Екатерина Люмьер - Хрупкость

Постепенно Виктор стал неотъемлемой частью жизни Аньеля. Каждое лето он возвращался в Пиенцу, где Люмьер продолжал заниматься с ним и вместе они постигали все таинства музыки и танца. Юный де ла Круа даже сам начал сочинять небольшие этюды, которые с волнением показывал своему учителю и с благодарностью принимал его критику. С того памятного весеннего дня он не чаял души в Викторе и всегда с нетерпением ждал встреч с ним. В то время, когда он находился в Париже, они вели непрекращающуюся переписку, а когда Виктор приезжал в город по делам, Аньель оставался у него в особняке, и это были одни из самых счастливых дней его жизни.

Когда ему было десять лет, произошло долгожданное примирение с отцом. Если в первые годы при виде мальчика Венсан скрывался в своей студии и не покидал ее даже после настойчивых уговоров Виктора, постепенно любопытство начало брать верх. На четвертое лето он начал приходить в класс и наблюдать за уроками. И пусть всегда он сидел в углу, не произнося ни единого звука, Аньель втайне радовался и этому. Венсану потребовалось еще три года, чтобы набраться смелости и подойти к нему. Их первый разговор был коротким и сбивчивым, но мальчик еще долго вспоминал его с необычайной теплотой.

Со временем детские страхи ушли. Хотя периодически Аньелю продолжали сниться кошмары, где Венсан представал перед ним в виде монстра, он больше не боялся его и не убегал прочь. Напротив, чем старше он становился, тем сильнее его начинали интересовать причины недуга отца. Он даже тайком пробирался в кабинет Люмьера и читал дневники, которые тот вел. И хотя многое представлялось ему довольно сложным и непонятным, он дал себе обещание, что однажды обязательно продолжит дело Виктора.

Однажды в апреле, это произошло, когда мальчику было тринадцать лет, они сидели в гостиной и отдыхали после насыщенного дня. Аньель заметил, как печален был Виктор в тот день. Приблизившись к нему поближе, он осторожно спросил:

– Что-то случилось?

Виктор ответил ему не сразу. Он сидел и курил, иногда стряхивая пепел в хрустальную пепельницу.

– Да. Тринадцать лет назад в этот день умер Себастьян.

– Себастьян? – Виктор впервые назвал это имя. – Кем он был?

– Он… – Люмьер запнулся, даже не зная, как ответить. – Мой любимый человек. Это его дом. Стал моим.

Аньель склонил голову, не зная, стоит ли продолжать этот разговор. Однако помолчав немного, все же спросил:

– Ты скучаешь по нему?

– Каждый день и час.

Виктор поднялся, чтобы позвать Аньеля за собой и отвести в теперь уже свой кабинет.

Достав из одного ящика большую папку с документами, Люмьер взял в руки листок с акварельным портретом.

– Этот рисунок из Праги. Единственный, на котором есть мы оба. Стоил сущие гроши.

На нем были изображены молодой Виктор, которому тогда только исполнилось тридцать, и его возлюбленный на фоне акватории Влтавы с Карлова моста.

– Себастьян Эрсан, так его звали. Он был меня старше на двенадцать лет.

Аньель почувствовал сколько боли сокрыто в этих словах. Несколько мгновений он изучал рисунок, затем просто обнял Люмьера.

– Почему он умер?

– Его убили. Он не хотел… Он не хотел, чтобы нас разлучили. Спустя два с половиной месяца после того, как написали этот портрет, его не стало. – Виктор приобнял Аньеля и вздохнул. – Это кольцо – его подарок. Он сделал мне предложение.

– Мне очень жаль, – прошептал мальчик, зная, что никакие слова не смогут восполнить эту утрату.

– Это случилось в той самой гостиной, где мы только что были. Это сломало всю мою жизнь.

– Мне даже страшно представить, через что тебе пришлось пройти. Ты очень сильный.

– Не настолько, ведь я никогда не смог стать прежним. Ты стал моим смыслом, равно как и то, что я храню память о Себастьяне и продолжаю его дело. – Виктор нежно улыбнулся Аньелю. – А он всегда со мной, даже несмотря на то, что я сказал ему «прощай». Мы ещё с ним обязательно встретимся.

Люмьер знал, что никогда не скажет названному сыну, что его собственный отец сделал то, что Виктор все-таки смог принять и смог простить, ради себя самого. Аньель чуть отстранился и с неожиданным жаром произнес:

– Я никогда не знал никого сильнее тебя.

Виктор все ещё нежно ему улыбался, но потом серьёзно сказал:

– Раз уж ты спросил, то ты должен знать. Все, что я имею сейчас после того, как меня не станет, получишь ты и Мишель.

Мальчик удивленно посмотрел на него.

– Но ведь ты не собираешься оставить меня? Ты будешь жить еще очень долго!

– Я должен был обезопасить себя и свое дело на будущее. Я сделал это ещё в тот день, когда мы с тобой впервые познакомились. Когда ты впервые приехал в Италию. По правде, познакомились мы раньше, на третий день после твоего рождения.

– Бабушка и дедушка мне никогда не рассказывали об этом.

– Я помню твою мать. Правда, меня не было на свадьбе твоего отца.

– Вы были с ним близки в то время?

Аньель никогда не спрашивал Виктора о том, почему тот живет с отцом в Италии, хотя вопрос возникал в его голове сотни раз.

– У нас были странные отношения. Я был первым солистом Гарнье, когда твой отец предложил написать мой портрет. После этого у нас был, можно сказать, непродолжительный роман.

Мальчик некоторое время молчал, обдумывая услышанное.

– Тогда он был другим?

– Да. Совершенно. Он был добрым, ласковым и абсолютно влюблённым. Правда, при этом сомневающимся. Он мог бросить меня на две недели, на месяцы, и появиться, как ни в чем не бывало.

Аньель закусил губу и немного виновато посмотрел на Виктора.

– Скажи, а как ты понял, что тебе нравятся мужчины?

– Просто знал. Видел, чувствовал. Но, по правде, я вообще сомневался, что мне нравятся люди до определённого возраста. В театре меня заставили провести ночь с двумя балеринами, и это было малоприятно. Впервые я провел ночь с юношей в шестьдесят четвертом, но не могу сказать, что тогда я вынес для себя хоть что-то.

– А что, если мне тоже нравятся мужчины? – робко спросил Аньель, ощущая смущение.

– Тогда ты должен понимать, что путь тебя ждёт непростой. Наше общество не принимает таких увлечений, а дедушка все равно скажет, что ты должен жениться. – Виктор понимающе улыбнулся.

– Но, если я не хочу?! – возразил мальчик.

– Тебе пока мало лет, чтобы понимать, зачем это делается. Но когда время придёт, ты всегда можешь прийти ко мне за советом. Есть обязанности, а есть желания. Ты должен понимать разницу. Любить свою жену ты не обязан, но уважать и зачать наследника будешь должен, чтобы продолжить свой род. В этом нет ничего трагичного.

– Как отец?

– Как и все твои предки, полагаю. В этом нет ничего плохого. Исполнить свой долг и жить, как велит сердце, поверь мне, мальчик мой, меньшее из зол.