Сергей Смирнов - Ускорник (сказка). Часть 1

Но замполит и сам не имел понятия о том, что ежегодно, чтобы не нарушать коэффициент социального состава курсантов и слушателей, в это заведение брали «ребят из народа». Предполагалось, что именно представители народа и должны были попасть в элитное военное учебное заведение из рядов вооружённых сил. Им предстояло стать опорой отцов-командиров в деле армейской подготовки и воспитания элитной молодёжи, пришедшей со школьной скамьи. Армейцев назначали командирами языковых и учебных групп. Должен же кто-то приводить в более-менее военное состояние отроков-мажоров, сынков и близких родственников военной, номенклатурной и политической элиты эпохи развитого социализма. В момент этого разговора Чернову было всё равно, куда поступать. Зная, как замполит любит инициативных и смелых солдат, Витёк, изобразив огонь в глазах, заявил:

– Я смогу, у меня получится, я стану курсантом военного института.

Вообще-то, это было не так просто – прослужив всего полгода, срулить из части, не став даже черпаком. В этом как раз и заключался большой недостаток осеннего призыва, который и привёл нашего героя в ряды вооружённых сил сразу после школы. Замполит, понимая всю безнадёжность затеи с поступлением во ВКИМО, тем не менее не упустил возможности улучшить показатели по профориентации среди личного состава части и вместе с особистом подготовил документы на потенциального абитуриента. В его планы не входило поступление Чернова во ВКИМО, но каждый солдат части, отправленный весной на окружной сборный пункт для абитуриентов военных вузов, сильно улучшал показатели его работы. Поступит солдат или нет – было не важно для показателей, а вот тот факт, что рядовой его части написал рапорт на поступление в училище, подтверждал высокое состояние морального и боевого духа среди личного состава и мог сильно повлиять на скорейшее присвоение замполиту очередного воинского звания.

Документы ушли в округ в феврале, а в апреле пришёл вызов на рядового Чернова В. П. с предписанием прибыть 14 мая на окружной сборный пункт для военнослужащих срочной службы, поступающих в военные учебные заведения, находящийся в в/ч 4 4 Войсковая часть. 34987 под Киевом. В сапёрной роте, где Витёк служил духом, его идея закоса стала всем ясна сразу. Другие духи восприняли этот поворот в жизни своего товарища как вызов, желание выделиться, быть хитрее всех. Закос в казарме не скроешь. Другие духи уже хотели сделать тёмную своему сослуживцу, но деды не спали. Они всегда были готовы вовремя раскрыть коварный заговор духов. Ведь если этот заговор будет раскрыт офицерами раньше них, то лишение увольнений как минимум на всю весну было гарантировано всем старослужащим.

Дух Чернов был вызван на ковёр в каптёрку, где ему пришлось держать ответ за свои действия и желания, несовместимые с кодексом поведения добропорядочного духа Советской армии. Ему инкриминировалось нарушение основного параграфа поведения духа ВС СССР, а именно: дух не имеет права косить. По сроку службы не положено. И ещё у дедов было сильное подозрение, что рядовой Чернов – замполитовский стукач, за что его и посылают в военный институт на разведчика учиться.

После несильного, почти дружеского тычка в грудину вместо приветствия деды, изъяснявшиеся на не всем понятном великом могучем русском языке, насыщая его инвективами и идиоматическими выражениями, предложили духу Чернову объяснить свой поступок.

Витёк стоял в каптёрке в трусах и сапогах. Перед ним с чаем, в стильно подогнанных парадных брюках ПШ 5 5 Полушерстяное обмундирование (зимняя форма одежды). По уставу в ту эпоху военнослужащим срочной службы полагались ПШ, скроенные по форме галифе, но старослужащие доставали, не всегда законными путями, ПШ-брюки от парадной формы одежды, так как они выглядели более стильно. , удерживаемых на атлетических фигурах мещанского вида разноцветными, неуставными подтяжками, сидели деды: старшина роты – старший сержант Бектемиров, каптёр – рядовой Светлов и помощник командира взвода – сержант Теракопов. Дедов в роте было, конечно, чуть больше, но остальные по разным причинам забили на разборки с хитровымудренным духом Черновым. Кто знает, чем может закончиться подобная беседа после отбоя с лучшим другом замполита и особиста.

– Слющай, ара 6 6 Обращение (армянский язык). , ты защем хотель офисерим бить? Ты щто, нас, дедовь, по жизни чхморить хотель, а? Тэбе щито, жьизнь плох, а? Ми щто, тэбе жизнь по жизени нэ мёдом намазать, а? Ти щето хощещь, щтоби тэбе дедушька Тэгран партьанка в свой рот стираль, а? Ти щето, вообще борзый дух и нас уважьать забиль, а? Тебэ только дэдов щеморить хотель и офисером по рота ходить и всех пох, а?

– Ей, Тигран, остынь, да? – отхлебнув чая, сказал Свет (Светлов). – И вообще, ты по-русски лучше нас всех говоришь, нафига опять своего «ара, слющай» включил?

Тигран действительно говорил по-русски очень неплохо, хотя с акцентом. Но как только на него находила злость, включался армянский колорит. И тогда у слушающих оставалось два варианта: либо слушать, бояться и молчать, либо осадить армянского скакуна незлой, но бьющей в цель шуткой. Витёк выбирал по сроку службы первый вариант, а Свет, руководствуясь теми же временными показателями периода службы – второй.

– Итак, Чёрный, нафига ты рапорт в училище написал? Тебя что, чморят здесь не по сроку службы или больше других? Ты решил офицером стать, чтобы тут порядок навести, всех дедов зачморить в отместку? Не нас конкретно. С этим желанием мы тебя даже в звездатых погонах обломаем. Но тех, кто за нами придёт. Это тебе первая предъява. Давай вякай, не заставляй старых маяться. Только имей в виду, от твоего блеяния сейчас зависит не только твой сон в эту конкретную ночь, но и жизнь в казарме до уезда на сборы. А если вернуться придётся, то и вообще вся служба до дембеля. Ты же не хочешь стать чмошным дембелем, да?

Очень много раз в жизни Виктор Петрович Чернов ещё будет вспоминать этот эпизод своей жизни и задавать себе вопрос: «И какого хрена мне нужна была эта затея с военным институтом?» Но это был тот самый первый раз, когда этот вопрос колюще-режуще встал в его мозгу рядового, вызвав нестерпимое чувство жалости к самому себе. «Служил бы себе духом как положено и всего через каких-то полгода после перевода 7 7 Казарменная процедура перевода, как правило (в разных частях по-разному), заключалась в 10—12 ударах солдатским ремнем, металлической его пряжкой по ягодичной части тела. Эти удары символизировали собой количество начальных тяжёлых месяцев службы духа в ВС СССР. Время проведения перевода соответствовало второму приказу о демобилизации со времени начала службы духом. стал бы черпаком, а ещё через год – дедушкой. Наслаждался бы гоняньем духов и уважением отцов-командиров… Нет, решил сделать закос на год… И на тебе, получи каптёрочную разборку, да ещё вместо законного сна… Хорошо бы хоть без переломов рёбер обошлось. А то, говорили, у миномётчиков одного духа три месяца назад за какой-то непонятный залёт деды так наказали, что пацана аж комиссовали, а в роте потом столько разборок было, что следователь из военной прокуратуры чуть ли не сам командиром роты стал. До сих пор каждую неделю в ту роту наведывается. Короче, дело замяли, но уставняк в роте навели полный, да только жить от этого в казарме невозможно стало. Что солдатам, что офицерам». Витёк собрался с духом, каковым и сам являлся на данный период службы, и решил сказать всю правду про закос и про жажду поступить в институт после службы.