Виктор Некрас - Земля последней надежды – 1. Дети конопатого бога. Всеслав Чародей 2.1.

Пусто!

Только сквозняк веет от разобранной с краю кровли.

Несмеян лез по краю кровли гульбища, цепляясь за гонтовые пластины. Рядом так же осторожно цеплялся Крамарь. Благо в терему оказалась лестница, досягающая кровли, а гонту можно было разобрать изнутри. Можно было прыгнуть прямо сейчас, но тогда до конюшни им добежать не дадут – вестимо, «мстиславичи» не втроём пришли. Во дворе – не менее пяти воев. Завяжи бой – остальные сбегутся. Да они и так сбегутся сейчас… А с краю до кровли конюшни не допрыгнуть.

– Куда? – горячечным шёпотом спросил Крамарь.

– Вверх! – приказал Несмеян не терпящим возражений голосом.

Кровля гудела от ветра, скользкая гонта грозил смертью. Гридень и боярин доползли уже до самого охлупня. Несмеян ухватился за самую резную голову конька и смерил взглядом открывшийся провал. Вниз, до земли – больше двух сажен. Вперёд – до камышовой крыши конюшни – меньше полутора.

Он обернулся и встретил отчаянный взгляд Крамаря – а не глупишь ли, гриде? Не проще ль честно встретить железо на земле? И в этот миг снизу раздался пронзительный вопль. Заметили!

Несмеян грубо ухватил боярина за плечо.

– Прыгай! – прорычал он бешено.

– Куда?! – боярин ещё не понимал.

– На конюшню! – рявкнул гридень и выматерился так, что у самого заложило уши. И прыгнул сам.

В этот миг двор осветился рвущимся багровым светом жагр, – «мстиславичи», наконец, сообразили, что надо делать. И из терема высыпали во двор.

Услыхав крики, Крамарь вмиг понял, что надо делать, и что хочет делать полочанин. Всё верно – надо добраться до коней, но до конюшни мстиславичи не пропустят. Значит…

Он не стал больше хвататься за охлупень – отпустился, заскользил по лемеху вниз, оттолкнулся от жёлоба на краю кровли и прыгнул с саженной высоты во двор. Успел увидеть изумлённо вытаращенные глаза Мстиславля воя, да распяленный в крике рот. Рухнул на него сверху, сшиб на землю, ударил локтем между глаз.

Несмеян пал на кровлю конюшни плашмя, вскрикнул от удара – на миг стало нечем дышать. Но ноги провалились сквозь толстый камышовый настил внутрь, полочанин пробил крышу и сполз внутрь, на сеновал. Теперь вниз, к коням!

Вои уже набегали, когда Крамарь вскочил на ноги, обнажая меч. Первый Мстиславль вой был слишком быстр и не успел даже вздеть меча, получив удар острым оцелом прямо в лицо. Крамарь зловеще расхохотался и прыгнул навстречь двум другим.

Первый отбил удар боярина, но нерасчётливо открылся сбоку, и новогородец с маху пнул его в промежность. Перепрыгнул через скорченного, чувствуя, как в голос взвыли кости, ушибленные падением с кровли, и в развороте достал второго «мстиславича» рукоятью меча в переносицу.

Но теперь к нему неспешно бежали уже четверо, блестя нагими клинками. Разделились по двое, охватывая его с двух сторон. Он рассмеялся, – «мстиславичи» пытались отрезать его от ворот. Зря. Крамарь не собирался бежать.

Ещё медленнее подходил пятый – сам князь Мстислав Изяславич.

Крамарь перехватил рукоять меча сразу двумя руками, чуя спиной холод смертной истомы.

– Что ж ты, Крамарь Судилич, – голос князя был холоден, как лёд, – уже и меч на нас подъемлешь?

– А какое тебе дело до меча моего? – дерзко ответил боярин. – Я человек вольный, не холоп.

– Есть ли воля на господина меч вздымать? – возразил Мстислав. Он не спешил. Вои на мгновения замерли, – раз князь сам с боярином говорит, вмешиваться не след.

– А ты мне не господин! – бросил Крамарь слово поверх клинка. – Господин мне – только Новгород, а не князь альбо княжий холуй.

Тренята подался вперёд, но князь остановил его. Взвились клинки, рвануло болью правое плечо, хлынула кровь, пачкая белую рубаху, но один из «мстиславичей» уже побежал в сторону, собирая с земли ладонями собственные кишки. Крамарь рубанул ещё раз в развороте, успел увидеть, как валится ещё один вой, когда у самых глаз блеснуло железо, и острая, как шило, боль вонзилась в ключицу. Вдруг враз отказали ноги, и, уже падая, боярин видел, как с заднего двора несётся всадник с поводным конём.

Внутрь конюшни ворвался багровый пляшущий свет, – в углу заднего двора что-то уже горело, должно быть, бочка со смолой. Ох, устроят «мстиславичи» пожар, – подумал Несмеян весело.

Вместе со светом в конюшню ворвались двое. Гридень обнажил меч; зазвенел оцел. Внезапность была на его стороне, и Несмеян пригвоздила переднего воя к опорному столбу, расщепив дерево. Вязкий дуб зажал лёзо, а вырывать его времени не было, – второй вой уже вытянулся в ударе, и клинок летел Несмеяну в лицо. Гридень в полуобороте пропустил его мимо себя и ударил наспех обнажённым ножом снизу вверх – прямо в грудь. Будут потом, чуя на дворе засохшую кровь, шарахаться кони и реветь волы. Плевать, – весело подумал Несмеян, вырывая меч из расщепа и хватая за поводья коней.

Он вырвался на передний двор, когда Крамарь уже падал, выронив меч, и гридень сразу же понял – всё! С такими ранами не выживают. Ярость дикой волной захлестнула рассудок, но полочанин сумел овладеть собой, – боярин погиб за него, и нельзя было сделать эту гибель зряшной, ввязавшись в бой с «мстиславичами». Вот тебе и ещё раз кровью скреплено! – мелькнула дурная мысль.

Несмеян подстегнул коня, бросив его в гущу воев, походя рубанул одного, сбил конской грудью другого и поворотил к распахнутым воротам. Свистнул ветер, бросаясь навстречу, шарахнулись от Несмеянова посвиста, обрывая чёмбуры, кони «мстиславичей».

Князь от злости готов был броситься наземь и головой биться. Ведь сам! Сам оставил ворота открытыми. Хотя и то сказать, закрой они ворота – не высигнул ли бы полочанин через заплот?

Сквозь неумолчный летний гомон птиц и звон неспокойного даже на солнце комарья, послышался невнятный шорох. Несмеян остановил коня, настороженно повёл головой туда-сюда, медленно потянул из налучья лук. Наложил стрелу, и, едва послышался новый шорох, стремительно оборотился и вскинул лук. И сразу же опустил. Переполох поднял Серый. Он виновато покосился на хозяина умными глазами и чуть шевельнул косматым хвостом – чего, мол, ты, хозяин, ничего же не случилось, а пугать тебя я и вовсе не хотел. А испугать Серый мог и впрямь любого – здоровенные кривые клыки мало не в вершок длиной совладали бы не только с волком, лосём или медведем – одолели бы и жёсткую щетинистую шкуру кабана, которую и железом-то пробьёшь не вдруг. Иные из друзей Несмеяна его взаболь побаивались – выглядел Серый сущим волком, только кончики ушей чуть висли книзу.

– Ищи, Серый, – велел Несмеян шёпотом. Пёс понял, довольно фыркнул и нырнул в густой чапыжник у тропы. Скоро вой услышал, как Серый негромко рявкнул где-то невдалеке – лаять пёс почти не умел, но по его рычанию Несмеян всегда умел угадать, какую дичь тот затравил.