Валентин Сгилевский - Амиго

Чиновник что-то тихо, но твердо сказал и протянул руку Генеральному. По тому как ссутулился Архип Михайлович, он понял, что разговор был не легким. В голове опять всплыли строки газеты – « …катапультироваться не успел…».

Академик тяжело опустился в кресло, вытянул вперед руки на столе и с хрустом сцепил пальцы…

– Ну что, принес? – из-под седых бровей сверкнули два глубоко сидящих добрых глаза.

– Принес… – ответил он и полез во внутренний карман.– Вот… – и протянул академику небольшой листок с цифрами.

– Я проверил – эту высоту машина не возьмет. Это качество дутое…

– Ну хорошо, дутое, дутое… Главный-то знает, что дутое, наверно?..

– Да, знает, конечно… Но ведь, как всегда, обманываем себя… Поэтому и счастливы в неведении…

– Ладно, философ… – сердито перебил его старик, – ты лучше скажи, почему они надувают щеки…

– А понятно – почему, Архип Михайлович. Ведь Сергей Петрович дал им тягу на форсаже, заниженную на семь процентов. Вот они и надувают щеки. Мы им вешаем лапшу на уши, страхуясь по тяге, а они нам подают заоблачное качество, которое им никогда в жизни не вытянуть. В результате машина получается на 15% тяжелее.

– Но ведь они рискуют не выполнить техническое задание, – снова перебил с раздражением академик…

– Так ведь они его и так не выполнят. Впервой, что ли?.. ТЗ диктуют ведь генералы, которые разбираются в аэродинамике, как… Мы уже устали с ними бороться. Да черт с ними… В конце концов они платят, они и заказывают…

– Ладно, – прервал бесполезную дискуссию академик, – ты сказал, что мы дали им заниженную тягу… Кто давал?..

– Мне данные на прошлой неделе передал Сергей Петрович.

Архип Михайлович уже привычно, не глядя, давил нужную кнопку селектора. После короткого шипения послышался бодрый голос начальника проектного отдела.

– Слушаю, Архип Михайлович…

– Зайди-ка сейчас.– сказал Генеральный.

– Иду.– шипение смолкло.

Наступила тяжелая пауза. Точно, как перед грозой. Надо было как-то разрядить атмосферу. Он на мгновение представил себе Сергея Петровича, идущего к ним по длинному коридору, как на Голгофу…

– Архип Михайлович, – сказал он тихо, – ну почему мы не можем работать как американцы? Я же не могу представить, что было бы, если бы, скажем, Нортроп или Локхид не договорились бы с Пратт – Уиттни или Дженерал Электрик с самого начала. Да ведь они работают вместе над машиной вообще. Им не нужно обманывать друг друга…

Академик поднял глаза от бумаги на столе и в них внезапно сверкнули две молнии. Ответить ему, слава Богу, он не успел. Тихо скрипнула дубовая дверь и Сергей Петрович, чуть согнув голову, остановился у дверей…

– А-а-а… -протянул Генеральный, – входи, входи…

Сергей Петрович тихо пересек по мягкому ковру кабинет и сел напротив. Профессор молча рисовал ромбики на клочке распечатки…

– Какие тяги ты ему дал? – хрипло спросил Генеральный, кивнув в его сторону.

– Последний вариант, Архип Михайлович – тихо, с мягкой дрожью ответил начальник проектного отдела.

– Заниженные на семь процентов?.. – гневно прорычал Генеральный.

Профессору показалось, что в комнату сейчас влетит шаровая молния. За окном лил проливной тропический ливень.

– Но ведь… – начал, заикаясь, Сергей Петрович, – Вы же сами говорили, что… что они через год сдерут с нас шкуру, когда они затяжелят машину… Это же обычно… Как всегда… Мы всегда так делали…

– Ну правильно, – перебил его Генеральный, – это наши дела… Мы сами должны быть с усами. Но ты-то гарантируешь мне тягу в нормальном варианте?

– Да, конечно… – поспешно залепетал руководитель проектировщиков – но, конечно, если… если, Архип Михайлович, будет новый стенд. Ведь температуру газа надо повышать почти на сто градусов…

– Знаю, – уже смягченно, и как-то устало произнес Генеральный, – на этот стенд отпущено еще три с половиной миллиона. А если мы не вытащим последнюю машину на потолок, то накроются и все двадцать…

…Вот, читал? – Генеральный бросил ему газету, в которой было сообщение об аварии. Очередной. А о скольких авариях в газетах вообще ничего не пишут. —..Люди гибнут. И какие ребята… Мне позвонили вчера в восемь часов. Генерал Громов сказал, что он не примет последнюю партию 140 машин, пока мы не доведем прошлогодний двигатель. Понял? Тут не до жиру – быть бы живу. А ты мне..– если будет стенд… Ты обязан выдать мне эту тягу! И надежно! Иначе… – голос Генерального гремел уже на полную мощь. В кабинете запахло гарью. Он представил себе Зиночку, выпроваживающую из приемной толпу спецов и генералов.

– Хорошо, – тихо сказал Сергей Петрович, – хорошо, я выдам эту тягу, – голос его внезапно окреп.– Я выдам, но это будет стоить нам трех сотых удельного расхода. Чем я удержу его? Я второй квартал не получаю премию. Конструкторы разбегаются. За такие нищенские зарплаты не то что тягу выдать, мы скоро не сможем поддерживать штатные двигатели. На рабочих чертежах места уже нет…

– Ладно, -прервал его Генеральный…

– Да не ладно… – Сергей Петрович вдруг осмелел, лицо его стало красным… – Сколько американский конструктор получает? – он посмотрел на профессора зло и решительно…

– Я думаю… – протянул он, собираясь с мыслями… – Я думаю, тысяч двадцать долларов в месяц…

– Ну вот!.. – торжествующе, по-петушиному победно произнес Сергей Петрович, – а у меня – три-четыре сотни…рублей… и к тому же…

– Ладно, хватит!.., – хлопнул ладонью по столу Генеральный. – Ты не в профкоме. Даш ему – он кивнул на «связного» – последний вариант, но с гарантией. Просчитать с максимальной тягой с учетом липового качества. На единицу, по крайней мере, надо сбросить. Через два дня сможешь? В четверг к концу дня покажешь!.. Все!… Отправляйтесь.

Они встали одновременно и направились к выходу..

Он вышел за ворота. Ливень кончился. Крупные капли, весело блестя на солнце, падали с густых тополей. Он глубоко вдохнул чистый, прохладный, вкусный воздух и зашагал к метро.

Машина несется по узкому шоссе. Утро. Восемь тридцать две. Стрелка спидометра лениво качается около отметки «сто». Сашенька небрежно держит левую руку на руле, красивый, стройный, высокий тридцатилетний парень. Ему все давалось легко. Сын известного зарубежного журналиста. Шикарная дача. Две машины, большая квартира в престижном районе…

А у профессора,… и это считалось нормальным. Да, он любил свое дело и знал его профессионально. Да, у него был авторитет. Он входил свободно к любому Генеральному конструктору или директору института. Да, его заключения во всех экспертных комиссиях считались окончательными и никто уже после него не сомневался в оценках и решениях, принимаемых на самом высоком уровне. Но никого не интересовало, как он живёт,…