Владимир Численский - Амиго, мачо, сеньорита…

© Владимир Численский, 2020

ISBN 978-5-0051-4619-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Амиго, мачо, сеньорита…

Роман, криминальная драма.

Глава 1

Немного о футболе

(вместо предисловия)

История, которую мы собираемся поведать вам в нашем повествовании, началась вечером, накануне того знаменательного дня, когда в финале кубка УЕФА «Зенит» обыграл «Глазго».

Замечательный выдался год! Еще не стерлась из памяти яркая победа ЦСКА трехлетней давности в розыгрыше аналогичного кубка, и уж совсем живо, во всех красках блистал в памяти тот славный путь, который прошел сам «Зенит» к финалу – разгром «Байера» и «Баварии», шквал зрительских эмоций на трибунах домашнего стадиона в Питере, умопомрачительная стойкость и организованность той пары тысяч болельщиков-питерцев, что сопровождала любимую команду на выездах и умудрялась перекричать десятки тысяч немцев и в Ливеркузене, и в Мюнхене, колыхание множества бело-голубых шарфов и одинокая широкополая шляпа между ними – шляпа Миши Боярского.

Питерцы, как и болельщики всей остальной России, томились ожиданием, еще не зная о грядущей победе, но очень в нее веря, а тем временем к святому городу Петра приближался поезд, следовавший из Москвы, в котором находились двое интересующих нас пассажиров, а если точнее – пассажир и пассажирка. Скажем сразу, что их вовсе нельзя отнести к истинным болельщикам футбола – особенно пассажирку, но пассажира вполне можно было бы отнести к просто болельщикам: много ниже мы попытаемся пояснить, в чем, на наш взгляд, разница между двумя такими категориями – истинными болельщиками и просто болельщиками.

Итак, на календаре значилась дата 13 мая 2008 года.

На всякий случай предупредим, что наша история к футболу имеет отношение лишь постольку – поскольку, это не история о коррупции в футболе, как неправильно может заключить читатель, памятуя о том, что в подзаголовке повествования заявлена криминальная драма, но все-таки футбол играет в ней вполне заметную роль.

Что же касается криминальности истории, то откроем сразу, что она вполне реальна, – то есть, имела место быть в действительности, и чтобы придать вескости данному утверждению, сошлемся на архив Василеостровского РУВД, в котором, как и положено согласно закону, до сих пор хранится довольно пухлая и изрядно потрепанная папка, содержащая дело (увы, автор не помнит, за каким номером), которое завели, блестяще раскрыли и закончили сотрудники оперативного отдела упомянутого РУВД, и в котором изложены не подлежащие сомнению факты, полностью доказывающие правдивость начатого повествования, и потому мы немедленно начнем посвящать читателя во все известные нам подробности:

Глава 2

Куда ведут дороги?

Вопрос, вынесенный в заголовок данной части нашего рассказа, с большой степенью вероятности может показаться читателю глупым – что автор осознает вполне.

И действительно – ведь в конце первой главы ясно сказано, что дорога, согласно имеющимся в нашем распоряжении фактам, вела не куда-нибудь, а именно в Санкт-Петербург, и вела она не откуда-нибудь, а именно из Москвы.

Все так.

Но поставив знак вопроса в конце названия текущей главы, автор имел в виду отнюдь не дорогу нашего повествования, и не вообще все дороги – они, как известно, все ведут исключительно в Рим, – нет; здесь автор озадачился более сложным вопросом – куда чаще всего ведут те дороги, что попадают в содержание того или иного произведения искусства? – будь то дороги из фильмов жанра road movie или дороги, оказавшиеся на страницах романов и повестей. И добавим: небезынтересно понять, кого, к кому или к чему ведут такие дороги.

Так вот: если довериться авторским наблюдениям на сей счет, то получается, что все дороги такого рода – то есть, дороги, художественно вымощенные и художественно же окаймленные – ведут не кого-нибудь, а, как правило, главного героя или главную героиню, и ведут они его или ее не просто куда-нибудь из пункта А в пункт Б, а к судьбоносному или, как минимум, очень важному событию в их героической жизни.

Вспомните хотя бы Дон-Кихота, Д’Артаньяна и даже самого Христа! И если Дон-Кихот и Д’Артаньян, оседлав своих росинантов, отправлялись в путь, стараясь иметь более или менее приличный вид, то Мессия въехал в святой город Иерусалим и вовсе на осле.

Пока прервем наши рассуждения.

Итак, к Петербургу приближался скорый поезд.

Шло то время следования по маршруту, когда до прибытия в пункт назначения остаются считанные километры – когда большой свет в составе еще отключен и пассажиры довольствуются лишь слабым ночным светом, но вскоре его уже должны вновь дать на всю силу, и притихший вагон наполнится шумом и суетой; люди, возбужденные близким окончанием путешествия, заснуют в сутолоке, торопливо, стараясь ничего не забыть, собирая свои вещи, выбрасывая накопившийся за поездку мусор в специальные рундуки, расположенные у заднего туалета, то и дело, наталкиваясь в проходе на проводника, который, следуя правилам, будет обходить их купе, раздавая по требованию использованные билеты и напоминая присутствующим о необходимости своевременной сдачи выданного им при посадке постельного белья.

Картина знакомая.

Но, напомним, до такого момента оставалось еще несколько минут.

В том купе, в котором находились интересующие нас пассажиры, было совсем тихо и спокойно – путешественники не включали даже прикроватные ночники – часы показывали еще только начало девятого, а сумрак за окном еще не сгустился. На все еще не убранном столике мерно подрагивали полтора десятка опорожненных стаканов из-под чая, с дребезжащими в них на рельсовых стыках ложечками – из чего легко выяснялось, что временные постояльцы уютного мирка на колесах оказались большими любителями дорожного чая – впрочем, во время долгого пути по железке едва ли не всякий из нас становится таким любителем.

На верхних полках бесшумно покачивались скатки скрученных матрацев, а наша парочка размещалась на нижних: лежа ничком, подоткнув под голову подушки, прямо в одежде поверх уже освобожденных от постелей матрацев – вниз они перебрались часа полтора назад, когда пожилая чета попутчиков сошла с поезда на какой-то промежуточной станции.

Молодые люди молчали и с наслаждением смотрели в окно, за которым, как на телеэкране, проплывали вечерние пейзажи, разбавленные уже зажженными огнями пролегающей параллельно железнодорожному пути автострады, огнями заправок, а порою и мотелей – все говорило о приближении к большому городу. И чудо-кадр завораживал – в нем было нечто навсегда пленявшее душу.