Владимир Численский - Амиго, мачо, сеньорита…

Девушка держала в руке плитку шоколада и, время от времени отламывая от нее дольки, с вопросительным лукавством взглядывала в сторону спутника, а затем прямо под столиком на вытянутой руке протягивала их сначала ему, предлагая полакомиться, а потом, когда он всякий раз отрицательно и упрямо встряхивал вихрами, она, вновь лукаво улыбнувшись, с видимым удовольствием отправляла дольки себе в рот, а затем снова сосредоточивала все внимание на том, что виделось за окном.

В самом купе было гораздо темнее, чем на улице, и лица молодых людей лишь на доли секунды выхватывались из сумрака слабым отблеском убегавших огней, и потому нельзя с определенной точностью сказать, как они на самом деле выглядели.

С некоторой степенью вероятности можно взять на себя смелость предположить, что молодому человеку либо не минуло еще и тридцати, либо немного за тридцать перевалило, заметить, что пряди его волос отливали цветом черного металла; но зато уверенно можно, несмотря на то, что пассажир лежал, заключить, что он великолепно сложен – высок, строен и жилист – из тех, кого называют «поджарыми», и кто, как правило, пользуется большим успехом у противоположного пола и настороженным уважением своего.

Его спутница в полумраке производила впечатление блондинки – хотя такое утверждение весьма сомнительно. Скорее всего, волосы у нее были мелированы, но статью, вне всяких сомнений, она отличалась отменной: очень миниатюрная, изящная и гибкая, она напоминала отдыхающую на ветви дерева после удачной охоты молодую рысь, отличаясь прямо-таки физически ощутимой юностью и свежестью.

Впрочем, у нас еще будет возможность дать более подробное описание наших молодых людей.

Но, хотелось бы предупредить сразу, эти молодые люди, хотя и займут важнейшее место в нашей истории, тем не менее, главными ее героями, видимо, не станут. Хотя, – как знать! – предоставим судить обо всем самому читателю, после того как он полностью ознакомится с текстом.

Здесь автор попросил бы читателя вспомнить, чем начиналась глава. Да! На этот раз дорога вела не героя к знаменательному событию его жизни, нет! Дорога вела само Событие к главному герою.

Что ж, теперь пришло время познакомиться с самим главным героем. К слову сказать, кому-то он запросто может показаться, скорее, антигероем.

Но, как говориться, – чем богаты, тем и рады:

Глава 3

Пробуждение героя

(или антигероя?)

В голове было темно и пусто. Лишь на самом донышке оглушенного сознания трепетала какая-то смутная мысль. Какая?

Душу беспокоила тревога, хотя причины ее тоже не осознавались.

Он с трудом разлепил веки и попытался осмотреться, чтобы понять, куда его занесло, но, увидев над головой знакомый, до самых мелких черточек изученный им, потолок, сразу испытал некоторое облегчение.

«Слава Богу! Все-таки я дома!» – сообразил он.

Но, несмотря на столь успокоительную мысль, тревога не только не исчезла, а, пожалуй, даже несколько разрослась.

Он слегка потер лоб влажной ладонью, пытаясь уловить ту смутную мысль, что вынудила его пробудиться, и наконец, тряхнув головой, кое-что понял – хотелось в клозет – прежде всего. И второе – очень хотелось пить. При этой мысли, когда он попытался ощупать языком пересохшее небо, его кадык судорожно дернулся. Но проблема была в том, что намерение немедленно выбраться из постели и осуществить свои столь естественные желания, казалось совершенно неосуществимым – такой поход именно сейчас представлялся невероятно мучительным мероприятием. Потребовалось бы фантастическое усилие воли. А сил у воли почти не осталось – он чувствовал. Безусловно, надо было вставать, но он решил лежать до последнего.

Но, едва он такое решение принял, как та самая трудноуловимая мысль, с которой начался для него тот, как выяснится впоследствии, сложнейший день в его жизни, вдруг оттолкнулась от дна сознания и, озарив его яркой дугой, поднялась к самому верхнему краю и предстала там во всей своей полноте – все время до его слуха со стороны ванной доносился плеск воды.

«Черт! – в сердцах ругнулся он. – Забыл вчера выключить!» И далее мысли понеслись стремительно: «Залил соседей с нижнего этажа! Теперь опять хлопочи – ремонт им делай! А скандалы?!»

Его словно вскинула с постели взведенная кем-то внутри него жесткая пружина, но тут же виски пронзила острейшая боль. Все-таки удержав равновесие, что в тот момент оказалось довольно-таки непростой задачей, он застонал и, нащупав голыми ступнями разбросанные по полу шлепки, волоча ноги, словно стоя на лыжах, шаркая по истертому и потемневшему от времени паркету, не спеша, сообразив, что теперь-то торопиться не имеет никакого смысла, что пара лишних минут никакой роли не играет, поплелся в санузел – и едва не упал. На время приостановившись, он переждал, пока уляжется головокружение, а заодно и позыв тошноты, а затем двинулся дальше, упрямо нахмуренный, но уже полный решимости довести начатое до конца, как солдат на поле боя, готовый полечь костьми ради выполнения приказа.

Свет в санузле горел – что было видно сквозь приоткрытую дверь. Потянув дверь на себя, он, изумленный, замер: в доверху наполненной ванной лежала она. Кто она, он не знал. Но – она была.

Мокрые, светлые, резко мелированные волосы, облепив короткими прядями ладную юную головку, хорошо подчеркивали ее красивую форму и посадку на изящной шее; прямые, еще совсем мальчишеские плечи отличались той некричащей грациозностью, которая привлекает к себе похотливые взгляды не только ровесников-подростков и молодых мужчин, но и мужчин более зрелого возраста; грудь – увы, ее грудь абсолютно нельзя было разглядеть, так как ее надежно укрывал слой обильно напененной воды, но воображение нашего героя быстро дорисовало ему не только форму груди незнакомки, но и все остальные невидимые части ее тела. Глаза незнакомки плотно прикрывались веками – она словно спала, но по всему ощущалось, что такое простое лежание в воде приносило ей огромное удовольствие. Пар, подымавшийся кверху, искривлял пространство, и оттого лицо ее казалось почти загадочным и даже, можно сказать, потусторонним.

Пробыв в таком нелепом положении секунду или две, он, наконец, отпрянул назад.

– Извините, – только и смог он выдавить из себя, притворяя дверь, когда заметил, что девушка лениво приоткрыла глаза и глянула в его сторону.

В ее взгляде изумления не было и в помине, более того – заметив его, она по-свойски улыбнулась и тут же лениво вернула веки на прежнее место.

Происходившее выходило за пределы его понимания, но кое-что он все-таки сообразил: «Значит, мы знакомы, – подумал он нерешительно, притаившись в коридоре. – Но, черт побери, каким образом? Как она сюда попала?»