Евгений Дудкин - Рассказы москвича

построением новобранцев. Григорий Иванович, не помню его педагогом, был хорошим организатором. Классы блестели, кружки работали, столовая была изумительна. Пюре с шипящей жареной колбасой, золотые пирожки лаптями с повидлом по 5 копеек штука уходили моментом. Хороший был администратор.

110-я школа вела свою историю с 1794 года. Её предшественниками были «пансион для детей благородных родителей» Дельсаля, женская, потом объединённая гимназии, школа им. Карла Маркса и пр. Прежде всего, в ней училась мама. Одноклассницей была будущая актриса Людмила (или «Лялька», как её называла мама) Шагалова (дебют в «Молодой гвардии»), двумя классами младше – бесподобный Борис Новиков (Василий Теркин в театре им. Моссовета и множество комедийных ролей в кино). В советское время в ней также учились дети маршалов Будённого, Тимошенко, Василевского, отец водородной бомбы Сахаров, актеры Алексей Баталов и Александр Ширвиндт, кинорежиссёр Андрей Михалков-Кончаловский, дирижёр Геннадий Рождественский, сын Хрущева Сергей, до революции – поэтесса Марина Цветаева и её сестра Анастасия, актриса Вера (Левченко) Холодная, актёр МХАТа Игорь Ильинский, театральные режиссёры Борис Покровский и Наталия Сац. Список можно продолжать долго. Чтить и умножать богатые традиции школы дело трудное, но Григорий Иванович справлялся. Были и осечки.

Однажды директор неблагоприятном образом повлиял на развитие романа одного из своих подопечных. Мой брат был свидетелем, когда Докукин застукал прогуливавшегося зимой по Тверскому бульвару с девушкой старшеклассника Громова. Все бы ничего, но юноша по моде выпендривался без головного убора.

Заботливый Григорий Иванович и ляпнул:

– Что же это ты, Громов, без шапки и зимой. Смотри, геморрой заработаешь. Докукин, почему-то (видно, думал о своём) спутал геморрой с менингитом. Но

впечатлительная девушка уже с подозрением посмотрела на растерянного приятеля. Их пути разошлись.

По правую руку от Женьки оказался смуглый Карапет Карапетян, слева – Маринка Лоцман, дочка маминой подруги тети Вали. Сзади подпирал вечно сопливый, великолепный сынок дворника и вечный троечник Шамиль Шамсутдинов. Дальше были девчонка Родригес из семьи испанских эмигрантов-коммунистов, сынок поэта Хилемского, кажется, Виталик с невиданным ранцем, который за него несла няня, несколько знакомых ребят из Мерзляковского и Хлебного переулков, другая мелюзга. Среди девиц выделялись Маринка, Спиридонова Валька и Танька Шуваева.

Прозвенел бубенчик в руке весёлого десятиклассника и колонну первоклашек по лестнице ввели в класс. На лестничной площадке стояли бюст Ленина и красное знамя школы, а в классе над доской висел шикарный портрет ещё не до конца оклеветанного генералиссимуса Сталина.

Молоденькая учительница провела первый урок. Попросила не шуметь, не пачкаться чернилами и не дергать девчонок за косички. Процесс пошёл!

Вырвавшись на перемене из класса, Женька увидел горько плачущего пухлого мальчика. Из-под ладоней, которыми он прикрывал лицо, градом текли слезы. Неуставные кудряшки (все мальчики-первоклассники были подстрижены под придуманный каким-то врагом «чубчик») выбивались из-под ученической фуражки с надписью «Parnu». Оказалось, что он опоздал. Мать, режиссёр Московского ТЮЗа, после вечернего спектакля проспала, прибежала с парнем в школу, оставила его у двери в класс и ускакала в театр.

Мальчишку обступили ребята и стали успокаивать. Подошла учительница, с трудом выяснила, в чем дело и отвела Сашу Городецкого (так представился карапуз) в класс. Он на четыре года стал соседом Женьки по парте и его другом.

По случаю праздника мама испекла пирогов и печенья. Не успел Женька переодеться, тут же появился его товарищ – Сашка Толканов. Он был старше на два года и обладал отличным аппетитом. Его мать, миниатюрная тетя Шура, работала медсестрой и получала копейки. Отец зашибал и получку домой не приносил. Поэтому Сашка всегда был голодным, но знал, что мама товарища – тетя Сима, всегда его накормит. Вот и сейчас, он не мешкая уплетал пироги с чаем и одновременно рассказывал содержание фильма «Застава в горах», который вчера он смотрел в Кинотеатре повторного фильма. Прощаясь, договорились, что вечером навестят приятеля Мишку, который жил этажом выше. Его отец, майор милиции, купил сыну настольную игру «Футбол» и теперь ребята часто сражались в свободное время: Женька за ЦСКА МО, Мишка – за «Динамо», а Сашке было все равно за кого, лишь бы посильнее оттянуть пружинку и запустить металлический шарик в «девятку».

Жильцы в этом старом двухэтажном, с печным отоплением, доме в Столовом переулке, кроме семьи Казанцевых-Дудкиных, появились после Гражданской войны, а мишкины родители в 1946 году. Женька подозревал, что его бабушка и дед когда-то жили в этом доме менее стесненно и занимали пространство больше, чем нынешняя двухкомнатная квартира, в которой они поселились после свадьбы в 1909 году. Но на эту тему они не распространялись. Лишь иногда она проскакивала в разговорах с соседями на коммунальной кухне. Дело в том, что один из них – дядя Витя Щербаков, был заядлым охотником и держал спаниеля Реда. Похлебку для верного друга готовил на общей газовой плите в несовременна чистой собачьей миске, что не особенно нравилось жильцам. До скандалов дело не доходило, но непонимания возникали.

Женьке, конечно, Ред очень нравился и он не возражал против метода приготовления ему еды. Дядя Витя дарил Женьке пахнущие порохом стрелянные разноцветные гильзы, которые потом использовались в военных играх, показывал, как надо взвешивать дробь, порох, делать пыжи, закатывать патроны. Через несколько лет мальчик жалел охотника, когда его жена -тетя Зоя, «разочаровалась» в нем и они развелись, о чем сообщалось в специальном разделе на последней странице «Московской правды». Женьке это было в диковинку, но оставило ядовитый след на всю жизнь.

Мишкина мама тетя Софья, дородная яркая по-южному дама, работала кассиром в магазине. Семья не бедствовала, была обеспечена и позволяла себе выписывать кроме обязательной «Правды», ещё «Вечёрку», «Советский спорт» и журнал «Спортивные игры», откуда Мишка вырезал фотографии Яшина, защитников Кесарева и, особенно, позже, Глотова, которого очень уважал.

Мишка, в отличие от остальных ребят, в футбол не играл. Когда мы носились по переулку, били мячом стекла в интеллигентном «Доме жизни», с трудом сдерживались, когда мешая нам проезжала редкая автомашина, парень наблюдал в сторонке.

Не гонял он и в хоккей, хотя у него первого появились фабричная клюшка с надписью «Динамо» и настоящая шайба. Раз он где-то достал пластиковую прозрачную маску для