Марат Байпаков - Эрис. Пролог

– Есть толмач. – Писандр готов к таковому вопросу. Раб из сопровождения, с факелом, делает шаг к Писандру. – Спроси у неё!

Толмач, медленно проговаривая слова на скифском языке, дважды проговаривает вопрос рабыне. Рабыня гордо поднимает голову и надменно отвечает – коротко, в нескольких словах. Её слова звучат по тону как вызов. Надсмотрщик распускает плётку, но Писандр выставляет левую руку, закрывая рабыню.

– Говорит, что всех вас научит управляться и с лошадьми, и с колесницами, и с луком. – Толмач-раб с робостью в голосе озвучивает ответ.

– Нагловато… – Писандр едва успевает выговорить, как слышит восхищённые рукоплескания от трёх друзей. Троица рукоплещет нагой рабыне. Писандр часто моргает, оборачивается к рабыне и также хлопает в ладони.

– Так-так, но, дорогой мой… – От «дорогой мой» Писандр расцветает в улыбке, рабыню отводят в сторону от прочих рабов. Гермократ провожает взглядом выбор, не спеша продолжает: – Писандр, мне нужен служка.

Гермократ замолкает, Писандр хлопает в ладоши, второй раб расталкивает ряд женщин и вытаскивает голого мальчика лет десяти-двенадцати. По виду пастушка.

– Умело ходит за скотиной! – Писандр предугадывает будущую профессию раба. – С тех же самых краёв, что и наглая девица. Дознание с пристрастием проводил, ручаюсь за слова!

Гермократ обменивается взглядами с друзьями, Граник и Мирон часто кивают головой. Писандр довольно потирает руки. Как вдруг совершенно неожиданно рабыня-скифянка бросается к ряду женщин, скрывается в нём, кого-то поднимает с камней и под руки вытаскивает скорее умирающего, чем достойный для продажи живой товар.

– Кто это? – Вопрос Граника адресован скорее деве-рабу и толмачу, что участливо поддерживает тело, чем владельцу товара. Писандр напускает недовольный вид, уже было собирается что-то приказать надсмотрщику, как ловит краем глаза запретительный жест Гермократа.

– О почтенные граждане Сиракуз, Писандр никогда бы не предложил вам жалкие останки. – Мирон разочарованно проводит ладонью по лбу. – Она здорова, путешествие не вынесла. Отказывалась есть, и если бы не моё второе предложение… – Писандр поигрывает бровями. – Второе предложение за свой счёт её, неблагодарную, кормило и поило…

– Хорошо, её тоже беру. – Гермократ удивляет не только торговца, но и надсмотрщиков. Четверо мужчин с плётками уважительно прикладывают правые руки к груди.

– За неё плату очень скромную возьму. Вам хоронить её предстоит. Расходы как-никак. – Писандр сочувственно посматривает на суму Гермократа. Широкий взмах рукой. – Даже нет, отдам бесплатно! Дня три протянет и помрёт.

– Начнём торг? – Сурово проговаривает сквозь зубы Граник. Мирон широко, до белых зубов улыбается какой-то непонятной хищной улыбкой.

– Такие виртуозные речи я уважаю! Да вы, никак, заранее подготовились к торгу? – Писандр оценил слаженное «торговое нападение». – Сразу за долгую дружбу с гордостью Сиракуз низкую цену дам. За троих… – быстро поправляет сам себя Писандр. – За двоих живых и дарёный труп…

Смех троицы заразительно передаётся волной к толмачу-рабу, далее к надсмотрщикам и от них к городским уборщикам-рабам. Писандр счёл долгом поддержать веселье. Не уронив достоинства торговца, после всех громко засмеялся – и смеялся уже в тишине. Утерев смешливую слезу, аркадец оглашает цену:

– Две с половины мины серебром за живых.

Троица довольно переглядывается. Цена и вправду низкая. Гермократ протягивает правую руку Писандру. Писандр сжимает обеими руками руку аристократа.

– О чём тут торговаться – цена отличная. Ты не плутовал. Беру. – Гермократ раскрывает суму, отсчитывает монеты. Писандр внимательно следит за монетами, не пересчитывая, прячет плату за товар в пустой кошель.

– Отряжу рабов для переноски «трупа»? – скорее бесспорным утверждением, чем вопросом, проговаривает торговец.

– Сними с неё рубище, сам понесу, для упражнения… – Ответ Гермократа вновь повергает в удивление свидетелей торгов. Уборщик роняет деревянный скребок. Щелчок от падения скребка разносится эхом по агоре. Останки одежд складываются горкой мусора на камнях рабского рынка. Нагое чистое тело смертельной худобы светится белизной, на руках умирающей рабыни замысловатая вязь татуировок. Гермократ подходит к сидящей рабыне и уже собирается её поднять, как вдруг Писандр, выйдя из оцепенения, чуть не криком останавливает аристократа:

– Второе моё предложение не хотите услышать?

Мирон и Граник торжественно подбочениваются, выставляют манерой правые ноги в сандалиях – так, словно выступают перед собранием, для своего друга. Теперь гордые аристократы достойны мрамора. Гермократ улыбается друзьям-насмешникам.

– Со мной на третьем моём корабле , там, где разместились мои наёмные воины из самого Милета… – Писандр наполнился гордостью за себя самого, удачливого и богатого купца. – Пассажирками приплыли к вам, в великие Сиракузы, две флейтистки. Свободные жительницы Милета. Щедро заплатили за перевозку себя и поклажи. Не бедствовали в Милете. – Торговец замолчал, заискивающе посмотрел в глаза Мирону и продолжил осторожно: – Ах, как они чудесно поют! С ними были музыкальные инструменты, выкормили труп, вам мною подаренный. Жалостливые. Такие красивые – у-ух! Да вот беда, негде им остановиться на постой, то есть навсегда… – Торговец зачем-то хитро подмигнул друзьям. – У них есть тайное намерение обжиться в вашем великом городе. С их певческим дарованием они, конечно же, не пропадут. Деньги потекут к ним рекой.

Писандр закончил витиеватый пассаж, вновь торговой привычкой принялся тереть друг о друга ладони.

– Пустует у меня городской дом, здесь за площадью. Немалый, при двух этажах, с небольшим двориком, – неожиданно для Писандра заговорил Мирон. Согласен разместить их за разумную плату. Дам и бесплатный срок аренды для успешного начала музыкальных дел. – Мирон выказал умение вести аренду.

– Приглашу? Флейтисток? – Писандр явно искал дружбы у аристократов Сиракуз. Трое подняли правые руки. Выражения лиц у троицы крайне серьёзные. Только ли доходной арендой дома заинтересовал аристократов аркадец?

Писандр торопливо удаляется, оставляя двух рабов. Гермократ оборачивается спиной к надсмотрщикам. Троица о чем-то перешёптывается. Хозяин живого товара оборачивается, находит взглядом толмача-раба, усевшегося на плиты рынка, и надменным голосом, не терпящим возражений, командует:

– Принеси воды для моих покупок. Да побольше.

Раб с готовностью бросается исполнять приказ важного гражданина Сиракуз. Гермократ оборачивается к надсмотрщикам, прикладывает руку к бороде, хмурит лоб, словно что-то припоминая. Не дожидаясь его слов, ближний к аристократу служивый с плёткой вопрошает: