Александр Идоленков - Подвиг бессмертия. Книга первая. Откровение

– Отвечай, вражина, кто тебя послал поджечь нас?

– Никто меня не посылал.

– Почему же тогда ты это сделал?

– Из-за отказа Катерины выйти за меня…

– И ты что думаешь, моя сестра пойдёт за тебя замуж? За такую подлую гниду?

– А чем я хуже других? – дерзко, глядя нагло в глаза Семёна, ответил Луньков.

– Хотя бы вот этим мерзким поступком! – вмешался, наконец, Матвей Иванович. – Почему же ты не обратился ко мне с этим вопросом?

– Я понял причину, почему она мне отказала, и не стал понапрасну тратить зря время. Я беден. Вот я и хотел уровнять нас, чтобы вы были сговорчивее, когда станете погорельцами и будете такими же нищими, как я.

– Даже если бы и вышло по-твоему, ты никогда не стал бы моим зятем. Мне, представь себе, противно даже это слово по отношению к тебе. А почему, может быть, ты спросишь? Отвечу. Потому что ты лодырь и ничтожный человек, если тебя можно им назвать. Дорога твоя, помяни моё слово, закончится на казённой кровати в казённом доме. А сейчас, – Матвей Иванович подумал некоторое время и сурово закончил, – убирайся вон с моих глаз, и больше чтоб я духа твоего не слышал и близко около своего дома.

Луньков, не веря своим ушам, был готов ко всему, но только не к этому. Такого милосердия ему никогда не постичь. Он воспрянул духом, выпрямился и одним прыжком выскочил на улицу. Матвей Иванович давал ему шанс пересмотреть своё отношение к людям и жить по-другому.

В воскресенье в семь часов вечера Степан открыл избу-читальню, зажёг трёхлинейку – керосиновую лампу – и пригласил собравшихся. Среди вошедших посетителей он сразу же заметил Катю с братом. Увидев их, он так разволновался, радость так и сияла на его лице, от нахлынувшего чувства он не мог оторвать от неё глаз. Заметив это его состояние, Семён подошёл к столу и встал так, чтобы закрыть Степану обзор своим телом на Катю, с улыбкой приветствовал приятеля, которого не видел довольно давно:

– Здорово, дружище! Как житуха? Какие вести в мире творятся-чудятся? Как немецкий пролетарьят, держится? – И раскрыл свои дружеские объятья.

– Здравствуй, Сеня, здоров, дружище, сколько зим, сколько лет, – в тон ему с искренностью воскликнул Степан, обнимая друга.

Когда прочитали газеты и закончили их обсуждения, Сеня подошёл близко, почти вплотную к Стёпе и шёпотом его попросил:

– Дружище, выручай. Мне нужно, встретиться с Марией, а у меня обуза… Не мог бы ты проводить Катю домой, век буду тебе благодарен.

Услышав это, Степан онемел от такой удачи. У него загорелись глаза от какого-то внутреннего, понятного только ему счастья. Он даже растерялся от такого предложения, но через мгновение сообразил, что от него требуется.

– С радостью… удружу тебе… Можешь быть спокоен, я выполню это щекотливое поручение с достоинством, – с нескрываемым волнением выдохнул Стёпа.

Семён, сразу же после разговора подойдя к сестре, предупредил её о своём решении, чем неимоверно смутил Катю. Она категорически запротестовала:

– Да как же это так, это же некрасиво! А вдруг он не согласится, я одна боюсь…

– Не бойся. Он с радостью уже дал согласие. Да ты ему нравишься, дурёха…

Когда пришло время провожать, Степан подошёл к Кате и будто заглянул ей в душу. Глубокая бездна её чёрных глаз леденила сердце. Мечта его сновидений стояла рядом с ним. До неё можно было дотронуться, только протяни руку. Он ликовал – восхищению не было конца; ему было достаточно созерцать её, молча, стоя на месте. Кто не познал счастья любить, тот не знает её безбрежных границ, способных завести в такую прорву, из которой и не выберешься без посторонней помощи.

– Ну, пойдёмте, провожатый! – вывел влюблённого мечтателя трезвый голос чаровницы из блужданий в потустороннем мироощущении.

Неторопливо они шли рядом. Какое это счастье. Время гулкими раскатами отсчитывало его сердце. Ночь – лёгкая, как юность, тёплая с невнятной прозрачностью – не предвещала ничего коварного и злого. Луна-волшебница озаряла своим идиллическим светом ночь и всё скрытое ею. Их тени скользили сбоку, кувыркаясь по неровностям придорожья.

– Степан Анисимович, расскажите что-либо интересное, – прервала Катя молчание.

– Катенька, я прошу тебя, называй меня просто по имени. И на ты, пожалуйста, если тебе это будет не в тягость.

Она затихла и, пройдя несколько шагов, ответила тихим голосом:

– Хорошо, если вы хотите, то есть если ТЫ хочешь, я согласна. Мне так ещё легче… Так как же моя просьба?

– Ах, да… извини, Катенька, – промолвил Степан. – Какая тема тебя интересует?

– Мне всё интересно… ну, скажем, что-либо про любовь, – смущаясь, засмеялась она.

– Хорошо, я расскажу тебе печальную историю Ромео и Жульеты, – он рассказывал с таким пылом и воодушевлением, будто речь шла о нём, о любви – его любви к ней, о его бессонных ночах, кошмарах и страданиях.

– Так не бывает, – вытирая украдкой слёзы на глазах, волнующим голосом заявила она.

– Бывает, – уныло возразил Степан, – даже хуже бывает, например, я люблю, а меня нет.

– Если не секрет, кого же это ты так любишь? – спросила Катя с затаённым любопытством в голосе. Шли они по лесной дорожке; было удивительно тихо, только крупные звёзды да золотая луна с глубины небес с таинственным любопытством, казалось, глазели на них, источая загадочную улыбку.

– Для меня это не секрет, – подумав немного, сделав короткую паузу, добавил Стёпа. – Люблю… давно… очень сильно люблю… тебя, Катенька!

Он остановился и повернулся к ней лицом. Она тоже смотрела на него своими сияющими, с отблесками звёзд, чёрными глазами, притягивая к себе, как магнитом, но с каким-то необъяснимым страхом ожидания чего-то недозволенного и оттого непонятного… Она, казалось, сжалась в упругую стальную пружину, готовую в случае необходимости разжаться, предотвратив что-то немыслимо скверное.

Вдруг затрещали кусты, и, как чёрт из коробочки, откуда-то из глухой ночи, как страшный демон из сказки, на дорогу с диким криком с кухонным ножом в руке выскочил разъярённый, весь взлохмаченный Васька Луньков.

– Сволочи, умрите!!!

Он молниеносно замахнулся на Катерину и обрушил на её грудь свой смертоносный удар. Всё было так неожиданно, что Катя не успела даже вскрикнуть. Стёпа же стремительно отбросил Катерину и подставил свою левую руку под нож, одновременно нанося острый удар кулаком в переносицу нападающему. Васька застонал и, выпустив нож, рухнул на землю, издав глухой стон.

Нож вонзился по самую рукоятку в мышцу Степана; девушка была в шоке, дрожа всем телом, что-то лепетала. Её дом был рядом. Именно здесь и поджидал Катю Луньков. Не вынимая нож, Степа почти бегом повёл девушку к дому, бросив Ваську на дороге, проверив его пульс…