Илья Тамигин - Димитриос Ништяк из тотема Совы. Героическая фантастика

– Дмитрий Иваныч! С Вами всё в порядке?

– Кой хрен, в порядке! Башка разламывается… Похитили меня!

– Уж похитили, так похитили! Ничего сделать не смог, Дмитрий Иваныч, уж извините! Они меня сразу оглушили. Думаю, не меньше пятерых навалилось.

– Да пес с тобой! Навалились на него… Что теперь-то делать? Пусть хоть одежду отдадут! Свинство какое… Папаня выкуп заплатит, сколько скажут, только пусть условия нормальные создадут сперва. Приходил уже кто-нибудь?

– Не, я как очнулся, никто не приходил, только эти…

Митя присмотрелся к соседям. Трое смуглых парней его возраста, один мужик постарше, лет тридцати, один пожилой, седоватый.

– Кто-нибудь говорит по английски? – громко спросил сын олигарха.

Недоуменное молчание было ответом.

Вопрос был повторен по испански и по французски – та же реакция. Язык, на котором говорили пленники, опознать не удалось.

– Во, блин, влипли! Что, вообще, происходит? Кто они все такие?

– Думаю, Дмитрий Иваныч, их тоже похитили…

– Не тебя спрашиваю! Где тут, хоть, сортир-то?

Вопрос повис в вонючей атмосфере хлева без ответа. Поёрзав, кое-как примостился у стены. Задницу больно кололи сучки и камешки, но, что ж делать!.

Прошел час. Или больше, не поймешь без ходиков. Стукнул засов, дощатая дверь распахнулась, и в хлев вошли двое, явно братья. Один, старший, держал короткую дубинку, другой тащил котел и миски. Одеты оба были в туники из грубой ткани и сандалии. В глиняные щербатые миски младший вертухай черпаком раскладывал какую-то крутую кашу и раздавал её узникам. Ложек при этом не выдавал. Получивши миску, арестанты садились на корточки и начинали есть прямо руками. Получил миску и Митя. Определить злак, из которого была сварена каша, он не смог. В миске также нашлось несколько кусочков мяса и сала. Запах был так себе.

– Мужик! Старшего позови! – воззвал Кузя по английски и по французски.

Старший недоуменно взглянул на него, засмеялся и что-то негромко сказал раздатчику. Тот тоже засмеялся, кивнул и ответил. До наших узников донеслось слово «галл» или что-то вроде.

Увидев, что Митя с Кузей медлят приступать к трапезе, старший вертухай показал жестом, мол, ешьте быстрее, и погрозил дубинкой. Пришлось быстренько очистить посуду, обжигаясь и давясь. Жратва Мите не понравилась, но объявлять голодовку было глупо на данном этапе, пока похитители не выдвинули свои требования. После того, как миски были собраны, был выдан кувшин воды литров на восемь – тоже глиняный. Пили все в очередь прямо из него, помногу, в запас. Митя тоже напился, понимая, что может пройти много времени, прежде чем принесут ещё. Вода была чистая, ключевая. И на том спасибо!

Дверь снова захлопнулась. Судя по наклону солнечных пыльноватых столбиков, день клонился к вечеру. Делать было нечего. Только ждать. Время от времени кто-нибудь из арестантов отходил в дальний угол и, не стесняясь, справлял нужду. Воздух это не освежало, но выбора не было. В сумерках опять пришли давешние вертухаи, принесли несколько охапок свежей соломы. Зарывшись в солому и прижавшись к друг другу для сугрева, заключенные стали готовиться ко сну. Соседи тихо переговаривались на своем непонятном языке. Кто-то явно молился. За стеной чирикала ночная птица, заканчивая каждую фразу чем-то вроде вопроса: ток-ток? Шуршали мыши. Сквозь вонь тянуло дымом: где-то рядом было жильё. Непонятный день закончился. Что-то будет завтра? Митя уснул.

Проснулся утром от зуда: за ночь клопы, а может, и кто похуже, искусали ноги и живот. Яростно почесавшись везде, где мог достать скованными руками, поднялся. Тело за ночь слегка одеревенело, но холода не чувствовалось. Сделав несколько приседаний и помахав руками, почувствовал себя лучше. Гремя цепью, сходил в угол, оправился. Остальные, зевая и почесываясь, также встречали новый день заточения.

– Я, Дмитрий Иваныч, до полночи пытался цепь сломать, или руки из кандалов вынуть. Только не вышло. И кандалы не ключом заперты, а заклепаны на заклепку. Зубило нужно! – сообщил Кузя.

– Сам вижу, не фига и пытаться.

Отворилась дверь и принесли завтрак – ту же кашу и кувшин. Процесс принятия пищи уже не вызывал такого отвращения, как вчера. Быстро поев и попив, Кузя снова попытался установить контакт с тюремщиками, но те лишь пожали плечами, и пересмеиваясь, вышли. Не прошло и часа, как они вернулись. Старший показал дубинкой на выход. Цепочка голых мужиков, спотыкаясь и путаясь в цепи, вереницей двинулась из сарая. Они оказались во дворе окруженного стеной из дикого камня приземистого дома с оконными проемами без стекол. В дверях, закрываясь рукой от солнца, стояла и смотрела на пленников совершенно русская баба – в длинной рубахе, фартуке и платке. Поодаль стояла арба с огромными колесами, запряженная парой быков. Быки меланхолично жевали жвачку, туповато помаргивая лиловыми глазами и отгоняя мух подергиванием ушей. Мальчишка лет десяти усердно тер им спины пучком соломы. Увидев пленников, он засмеялся и что-то крикнул вертухаям. Те ответили и подвели цепочку к колодцу. Митя, к своему изумлению, сумел распознать несколько слов: это была латынь! Недаром он учил этот язык уже три семестра! Он разобрал слово «рабы», «вода» и «достаточно». Но этого же не может быть! На латыни никто не говорит, мертвый язык! Тем временем их построили около колодца, и младший вертухай стал по очереди окатывать их водой из деревянной цыбарки. Такие, значит, водные процедуры. Вода была холоднющая, но никто не возражал. Смыть хоть немного грязь и освежить зудящие расчесы было приятно. После омовения старший надсмотрщик выдал каждому стиранную тряпку, которую надлежало использовать как полотенце и набедренную повязку. В меру способностей Митя и Кузя справились с этой задачей.

Критически осмотрев посвежевших арестантов, хозяева загнали их на арбу. Мальчишка легонько хлестнул быков прутиком и, взяв под узцы правого, повел со двора по каменистой пыльной немощеной дороге, извивавшейся между деревьев. Старший из братьев, засунув дубинку за пояс, развлекался тем, что хлопал кнутом, сбивая им придорожные репейники. Младший, идя рядом с арбой, долго косился на Кузю, затем спросил:

– Галл?

Кузя не понял, и Митя объяснил, что галлы жили когда-то на территории нынешней Франции. Кузя изумился:

– Какой я им, нахрен, галл! А по-каковски они, вообще, говорят-то, Дмитрий Иваныч?

– Вроде, по латыни. Сейчас попробую спросить…

Напрягши память, составил в уме фразу. Спросил:

– Куда едем?

Конвоир охотно ответил:

– На рынок.

Он сказал ещё что-то, но Митя не понял.

– На рынок нас везут, Кузьма.

– На рынок? А за каким? Ничего не понимаю! – обескураженно отозвался телохранитель.