Виктор Рубцов - Утро любви

В 1741 году на престол вступила дочь Петра-1 Елизавета Петровна. В том же году скончался начальник Оренбургского края князь Урусов. Вместо него назначили И.И.Неплюева. Он провел смотр укреплений и не одобрил политику и практические шаги своего предшественника по переселению украинцев, которые уже открыто заявляли о желании вернуться на историческую родину. Неплюев в специальном донесении правительству высказал предложение о разрешении украинцам вернуться на родину. Сенат с доводами Неплюева согласился. Многие переселенцы потянулись в обратную дорогу. Но 46 семей, в основном из крепостей Рассыпная, Чернореченская и Татищевская, с разрешения Неплюева и Сената остались, перейдя на жительство вглубь края, на реки Самара и Большой Кинель. Примерно тогда же возникла и Бурьяновка. Почему казаки выбрали это место для жизни и службы государыне-императрице? Да потому, что это место было очень красивым и удобным. Рядом протекала полноводная река с поймой и лугами, на вспаханных полях оказалась урожайная почва. В лесах, богатых дичью и зверьем, водились медведи, волки, лисицы, зайцы, белки а также всевозможные птицы: тетерева, рябчики, куропатки. На озерах гнездились дикие гуси и утки, выхухоль и бекасы. Правда, волки создавали проблемы. С ними приходилось бороться не на жизнь, а на смерть. Ведь они часто нападали на домашний скот и людей, приносили немало бед. Но еще больше боялись набегов незваных гостей – башкир или татар, а также ногайцев и казахов. Их отдаленные предки только со временем поселились неподалеку от здешних мест, наконец-то примирившись и нередко породнившись с русскими.

Валерию Ивановичу это тоже было известно. Но многое еще предстояло узнать, чобы не выглядеть в глазах местных преподавателей "белой вороной". Что касается Лизы, то перед ней он мог блеснуть своей эрудицией, в том числе и исторической. Именно это он и сделал за завтраком, вспоминая прошлое здешнего края и как бы невзначай интересуясь историей села. Девушка не ударила в грязь лицом и рассказала ему много такого, о чем он, как приходилось признать, и не догадывался. Впрочем, это было по большей части связано не с общеисторическими сведениями и хронологией значительных событий, а с местными преданиями и пересказами биографий первых бурьяновских поселенцев, некоторые из которых самолично кланялись прибывшей для осмотра края императрице Екатерине-11. Другие позднее видели самого А.С. Пушкина, путешествовавшего в здешних местах и собиравшего материалы для своей будущей "Капитанской дочери". А один из стариков рассказывал, что его не такие уж и далекие предки занимались извозом красной рыбы для царского двора. Возили с Урала и из-за него из Казахстана с Тюбкараганского полуострова, где была расположена рыбачья станица Николаевская, населенная выходцами из Оренбуржья и Поволжья, двухметровых осетров и таких громадных белуг, обложенных сохраненным с весны льдом, что те еле помещались на просторных крестьянских телегах. Про стерлядь, которой и в Самарке было видимо-невидимо, а теперь почти перевелась, уж и не говорили. Одним словом: близкое – далекое. Было что вспомнить и чем похвалиться бурьяновцам. Больше всего Лизе нравились красивые старинные легенды, особенно те, в которых рассказывалось о любви и гибели красавицы по имени Кинель. Не послушалась она запрета отца, разлучившего ее с любимым, бросилась за ним в реку, и утонула. С тех пор и зовут реку, впадающую в Самару, Большой Кинель.

– Да, грустная и красивая история. – Согласился с Лизой, и глубоко вздохнул, думая о чем-то своем, с удовольствием выслушавший ее учитель. Настроение у него с утра, наперекор всякой логике, стало подниматься. Ведь в легенде, рассказанной хозяйкой, была не только история о жестокости и бессердечии отца влюбленной героини, но и намек на то, что за свою любовь нужно бороться, чего бы это ни стоило. К тому же, у Лизы во время ее рассказа озорно и увлеченно горели глаза. Рдели свежие щеки и бурно вздымалась нежная грудь под блузкой, просвеченной косыми и яркими солнечными лучами уже высоко взошедшего солнца. И так приятно звучал грудной девичий голос, что Валерий Иванович от всего этого почувствовал какой-то прилив свежих физических и духовных сил, и понял, что для него в этой жизни еще не все потеряно. Да и на новом месте все складывалось неплохо. Он мог с удовольствием заниматься своим любимым делом – преподавать детям математику, готовиться к поступлению в аспирантуру, набрасывать эскиз будущей диссертации. У него была крыша над головой, уютная комната. Прекрасная молодая хозяйка окружила его своей заботой и вниманием. Чего еще желать!

11.

Учебный год шел к концу. Весенние дни пролетали, как перелетные птицы, возвращавшиеся с юга. Валерий Иванович и Лиза, с которой он подружился за полтора месяца после поселения в ее доме, и даже нередко вместе гулял у реки, начав такие прогулки с наблюдения за ледоходом, незаметно для себя постепенно сблизились, хотя чувства их друг к другу были разными. Лиза по уши влюбилась в молодого учителя и теперь только и думала о нем и их возможной совместной жизни. Горела этой идеей, но таила ее в душе, боясь выставить наружу. Она буквально не могла надышаться на предмет своего обожания. А молодой человек, отлично видевший все это, еще не забыл свою Наташу. Он втайне, хотя все реже, вздыхал о ней в минуты досуга и тянулся к ней душой через оттаявшие и вскрывшиеся своей чернотой, зеленью и синевой дали. Между тем он замечал, что внимание юной хозяйки дома ему не только льстило, но и было приятно. Иногда в его голову закрадывались даже грешные мысли, которые он, впрочем, старался тут же отогнать от себя. Выходил во двор или на огород и по-хозяйски наводил там порядок. Соседи Мордвиновых, заметив такие усердные занятия молодого учителя, одобрили их – слава Богу, не белоручка воспитывает детей в школе. Видно, что руки у него из нужного места растут. Да и голова имеется, не зря же математик! Но за своего бурьяновского его все-равно не принимали. Держались, хотя и с почтением, но на дистанции.

Так оно и должно быть. – Не обижался на них молодой учитель. – Они ведь простые крестьяне, а я все-таки преподаватель, учу их детей. К тому же горожанин, вместе в речке без штанов не купались…

Когда снег сошел полностью, и земля отогрелась и подсохла, Валерий Иванович с Лизой целое воскресенье провели на огороде. Вскапывали вилами почву, освобождали ее от прошлогодней ботвы и травы, готовили к посадке картофеля и овощей. Земля, сверху сухая и сероватая, вся, словно в оспинах от стоявшей и просачивавшейся к грунту талой воды, чуть глубже была влажной и тяжелой. Копать ее еще было нелегко. Молодой человек уже через час после такой копки почувствовал, что мышцы на ногах, поначалу приятно размявшись и разыгравшись, теперь подустали и наливались почти свинцовой тяжестью. А Лиза, выросшая в селе и с детства привыкшая к нелегкой крестьянской работе, словно не замечала этого. Она стремительно вгоняла поблескивавшие под солнцем отточенные зубья вил в податливую почву, и пласт за пластом открывала ее преисподнюю божьему свету. Неповторимый запах весенней земли втекал в ноздри и дурманил голову. Но девушка старалась не думать об этом. Она, как автомат, ритмично нажимала и нажимала левой ногой на плечико вил и постепенно уходила от своего постояльца вперед.