Виктор Рубцов - Утро любви

– Да куда же деваться в таком положении? Вот выучусь, может, в город подамся, или за границу. Недавно в газете объявление видела, там молодых девушек на работу за рубежом приглашают.

– Да ты что, даже не думай об этом! – махнул рукой оторопевший от такого сообщения учитель. – Сплошное надувательство. Таких девушек обманывают и в рабынь превращают. Учиться нужно усерднее и в институт поступать.

– А что потом? Вон Валентина – соседка, через дом живет, поступила и закончила политехнический. А теперь дома сидит, работу в городе найти не смогла. А здесь с ее специальностью делать нечего.

– Да, проблем сейчас с трудоустройством много. Но учиться все равно нужно. Без специальности и диплома еще труднее будет найти место. И жить без образования не интересно.

– Это почему же?

– Ну, как тебе объяснить? Не содержательная жизнь без знаний получается, примитивная что ли, как у червяков. Только знания человеку глаза на прекрасное открывают и увлекают в такие горизонты, что даже дух захватывает.

– А откуда Вы все это знаете? Может, все и не так? Вы же, Валерий Иванович, всего несколько лет, как стали преподавать.

Валерий Иванович настороженно взглянул на Лизу чуть сузившимися глазами. Она это заметила и быстро поправилась:

– Ну, я имею в виду, что большого опыта у вас еще нет, а Вы так обо всем уверенно судите.

– Делать замечания старшим нехорошо! – заметил молодой учитель. – А большого опыта и не нужно, чтобы понять то, о чем я тебе говорил. Вот подрастешь, сама убедишься в этом. Если, конечно, учебу не бросишь раньше времени.

"Фу! Ну, совсем скучно заговорил. Непроходимая скука поперла из педагога. – Подумала Лиза. – Сейчас воспитывать и наставлять начнет. Надо поскорее заканчивать этот урок. А то на настоящие занятия опоздаю. Еще Митю поднять и собрать в школу нужно, завтраком накормить".

– Валерий Иванович, а вы яичницу любите? – перевела она разговор на другую тему. – Я вот свеженьких собрала. Поджарить или отварить?

– Вы не беспокойтесь. – Почему-то перешел на "Вы" учитель. – Я сам себе все приготовлю. У Вас и без меня много дел…

– Да какие тут дела – пожарить или отварить, пустяки!

– Тогда, если не трудно, лучше отварное яйцо.

– Вкрутую или всмятку? – как мать когда-то отца, переспросила Лиза своего милого постояльца.

– Лучше всмятку.

– Хорошо, я тоже так больше люблю. Сейчас, мигом сварю! – Пообещала она, и, засмеявшись, вспорхнула, словно птица, на высокое крыльцо.

Самара по весне иногда разливалась, и вода подходила прямо к дому. Поэтому отец срубил крыльцо повыше. Да и завалинка или цоколь у дома были предусмотрительно приподняты на случай наводнения. Правда, Валерий Иванович о нем еще даже не подозревал и в село приехал в городской обуви – остроносых сапожках да с парой запасных полуботинок.

Вообще все село было построено неподалеку от реки на небольшом увале, переходящем в ровное и широкое поле, добегавшее до хвойного леса, стоявшего поодаль синей и мрачноватой стеной. Поближе, но за рекой, был расположен смешанный лес, состоявший в основном из осин и ольхи, редких берез и вязов. По осени они разрисовывали лес разноцветными вспышками ярко-желтой, оранжевой и багровой листвы. Особенно контрастно она разгоралась на фоне довольно частых темно – зеленых, изумрудных елей. Предки бурьяновцев, конечно же, ценили и любили эту красоту, и хотели быть к ней поближе. Ведь лес и река кормили их. Но, в то-же время, представляли собой и немалые опасности. Оттуда можно было ждать не только зверья или поднимавшейся талой воды, но и врагов. Само основание сел в этих местах, как рассказывали Лизе и ее одноклассникам на уроках истории, было связано с необходимостью укрепления юго-восточных границ Московского государства. Не последнее значение играло и заселение ее края, создание целой цепи казачьих поселений и укреплений, крепостей, охранявших мирное население от набегов кочевников – башкир, казахов и ногайцев, а также татар и потомков чингизидов, обосновавшихся в Казанском царстве. Кстати, территория этого государства в те времена простиралась в пределах нынешних Самарской, Ульяновской областей и Татарстана. Но заселены эти места были в основном по берегам рек – от Верхней Волги до Камы. При правительстве Ивана 1У в 1586 году в устье реки Самара была построена одноименная крепость, а на реке Белой – крепость Уфа. Заселялась поначалу более защищенная крутым берегом правая сторона Волги. В конце ХУ11 века для дальнейшего заселения и закрепления края начали строить так называемую «Закамскую черту» (вал и ров), которая проходила от нынешней Ульяновской области на Казань. Примерно в 1730 году началось строительство другой заградительной черты со рвом и валом – от реки Кинель при впадении ее в Самару в направлении реки Сок и дальше на север в сторону Бугульмы и Казани. В конце она сливалась с «Закамской чертой». Назвали ее «Новой Закамской чертой». Отдельные ее фрагменты и следы сохранились и до сих пор. В 1738 году в устье реки Ори был заложен город Оренбург, а через пять лет он был перенесен на свое настоящее место. Освоение и расширение Оренбургского края за счет башкирских земель проходило в кровопролитной борьбе с народами, ранее заселявшими эти земли. Здесь, в основном по рекам Самара и Урал, решено было строить крепости, заселять близлежащие земли, основывая на них села, чтобы утвердить российские завоевания. Но поскольку не хватало людей для службы в данных укрепрайонах, из густонаселенных областей Украины стали вербовать казаков и переселять их в Заволжье. Подтверждением тому является Указ о поселении в крепостях переселенцев из Малой России от 20 августа 1739 года, подписанный рукой императрицы Екатерины и посланный на имя начальника Оренбургского края генерал-лейтенанта Урусова. В октябре 1741 года до 1000 подвод с переселенцами из Малой России отправились в дальний путь. Часть их по дороге убежала, кто подался в разбойники, кто в вольные казаки. После смотра, проведенного по прибытии семей переселенцев в Оренбургский край, стало ясно, что до назначенных мест добрались лишь 618 семей. Возможно, среди них были и предки Лизы Мордвиновой.

Пустить корни на новой земле им было чрезвычайно трудно. Отстаивать новые пространства приходилось в частых и жестоких схватках с башкирами и другими кочевниками, которые из того же Западного Казахстана уже десятилетиями и столетиями перегоняли скот на летние пастбища с сочными травами, находившиеся в этих местах. Поэтому наметившаяся в те годы межэтническая вражда и нередко случавшаяся барымта (набеги и разбои с поджогами и угонами скота и людей в плен) имели чисто экономическую основу. Именно они стали причиной нового исхода и миграции казаков. За полтора года после переселения число их в этих местах значительно уменьшилось.