Александр Брыксенков - Конус Морзе

Тем не менее, украинские националисты подняли образ Тараса как хоругвь, как символ борьбы с кацапами, москалями, ватниками.

Хотя Тарас вовсе не был русофобом. Он писал: «Нехай житом-пшеницею, як золотом покрита, не розмежованою останеться навіки од моря і до моря слов’янська земля».

Наверное укры воспринимают эти слова как наказ Шевченки, чтобы от моря и до моря была сплошная Украина.

Какой это сладостный миг – отпуск. Его ждешь целый год. А он действительно миг. Всего лишь две недели. Но зато какие яркие!

Лешка Барсуков открыл глаза и расцвел: на завод идти не надо. Отпуск!

Он вылез из под одеяла, оделся, сполоснулся и поскакал на Малый к пивному ларьку: кончились папиросы. Он принял маленькую пива, купил пачку «Красной звезды» и вернулся домой. Мама, уходя не работу, оставила ему на завтрак оладьи со сметаной и вареньем. Умяв оладьи, он стал думать, как правильно провести первый день отпуска.

Можно было поехать в Приморский парк Победы и на обширном песчаном пляже понежиться на солнце. Можно было у Тучкова, на лодочной станции взять лодку напрокат и по Ждановке спустится в Малую Невку, а по ней – в залив, где воздух, простор и чайки. Можно было отправится в Петергоф и насладиться там видом фантастических фонтанов. Можно было все, но одному пользоваться этим всем не очень-то и хотелось, а все друзья и подруги были на работе.

Для начала решил Лешка сделать вылазку на Невский. Потолкаться, прогуляться, зайти в лавку художников и купить кой-какие краски, заглянуть в нотный магазин и порыться в скрипичных альбомах в поисках легких вещиц, доступных для исполнения их на мандолине, посетить фирменный магазин «Открытки», чтобы узнать не появились ли свежие открытки с видами Ленинграда (он их коллекционировал). Ну, а после завалиться в кафе «Восточное» и под коньяк и мороженное, которое там вкусненное, отметить начало отпуска.

Это сейчас с Петроградской до станции «Невский проспект» доезжаешь на метро за семь минут. А прежде на такое путешествие уходило полчаса, а то и больше. Но это Лешку не тяготило. Он сел на «тройку» и стал с удовольствием глазеть на дома на Кировском, на памятник «Стерегущему», на минареты мечети. Трамвай въехал на мост и открылись дворцы над Невой, стрелка Васильевского острова. Красотища! Мысленно Лешка поблагодарил Петра за то, что тот основал город в таком экстравагантном месте.

После памятника Суворову он сошел с трамвая, решив дальше идти пешком через Марсово поле. До войны поле называлось площадью Жертв революции. В центре его были захоронены люди, погибшие во время февральских событий и позже. Захоронение было оформлено сурово и монументально в виде квадрата, окруженного мощными стенами из гранитных блоков. На гранитных торцах в четырех проходах были выбиты надписи, сочиненные Луначарским. В центре некрополя и вдоль стен услаждали глаз красивые цветочные крумбы (сейчас все это выглядит более, чем скромно). Лешка прошел через поле, перешел мостик через Мойку и по Садовой, мимо Инженерного замка выкатился на Невский.

Полностью выполнив намеченную программу, Лешка вновь погрузился в «тройку», которая и потащила его домой. Уже подъезжая к своей остановке, он увидел, как какой-то парень вытаскивает из кармана мужчины кошелек. Лешка немедленно схватил парня за руку и немедленно же получил удар чем-то тяжёлым по голове от его подручного. Оба карманника на ходу спрыгнули с трамвая.

Очнулся бедолага на больничной койке в Эрисманке. Удар оказался не очень сильным и Лешка стал быстро поправляться. Хотя здоровье его улучшилось, его не выписывали целую неделю.

Здесь, в больнице он узнал, что у него куча небезразличных к нему людей. Его навещали как свои фрезеровщики, токаря, шлифовщики, так и ребята с других участков. Группками по двое, по трое приходили девчонки, даже с соседних цехов.

Но особенно его удивило появление в палате Севки Рябцева, хмурого, неприветливого парня. Они не только не корешились, но Севка даже слегка бычился на Лешку. А может быть это только казалось Лешке.

Рябцева только что освободили из следственного изолятора. Загребли Севку по делу банды мошенников. Однако следствие определило, что к художествам мошенников он не имеет никакого касательства. Вообще-то он занимался чем-то туманным, но фактов против него не было. Его выпустили.

Его выпустили, но впечатления поученные им в предвариловке были так сильны, что он никак не мог разгладить складки у губ и распрямить брови. Осведомившись о здоровье, Севка оглянулся, сунул Лешке «маленькую» и начал:

– Через своих пацанов я вызнал кто щипачит на линии «тройки». Их там семеро. Теперь вычислить твоих обидчиков не вопрос. Опиши мне их.

– Стоит ли, Сева?

– А как же. Зло должно быть наказано. Тем более, что стоящие щипачи до юшки дело не доводят.

– Ну их к черту. С говном связываться.

– Ишь ты какой добренький. Ему чуть башку не проломили, а он: «не стоит». Ну, смотри, как знаешь. Было бы предложено.

Не случайно у Рябцева возникли благотворительные чувства к Лешке. У него была сестренка, трогательное, заботливое существо. Она в каждый день получки появлялась перед проходной, брала Севку за руку и внушала: «Сева, идем домой. Там мама пирог испекла и хочет чтобы ты поел его пока он тепленький. Давай пошли, пошли». Внушала, внушала и вызволяла брата из компании уже навострившей лыжи в ближнюю пивную.

Девушка работала воспитателем в детском саду. Севка любил сестренку, оберегал её и привечал. У него была проблема, как уберечь девушку от контактов с нехорошими парнями, как свести её с приличным мальчиком. Среди своих знакомых он такого не замечал, да и во дворе одна шпана. И вот он заприметил Лешку и решил познакомить его со своей сестрой.

После выписки Лешки из больницы Севка стал проявлять к нему внимание и вскоре они подружились. Он даже разрешал Лёшке использовать кое-какие инструменты из своей тумбочки, в частности, такую нужную штуку, как вращающийся центр.

Вращающийся центр

В свой день рождения Сева пригласил Лешку в гости. Встреча Барсукова с Лёлей (так звали девушку) состоялась.

В юности романы вспыхивают мгновенно. Через некоторое время они уже все свободное время проводили вместе. Девушка млела в Лешкиных руках, но тот приступать к активным действиям не спешил.

Жениться он на Лёле не собирался, а свободная любовь с неизбежным расставанием – это риск получить от Севки в лучшем случае добрых тумаков.