Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть первая. Том второй

– Ни одна женщина перед вами не устоит, Степан Семенович. Помните, троцкисты коварны. Вы имеете дело с агентом предателей. Они собираются ударить, исподтишка, в сердце советской власти. Вас вырастила родина, – Ежов, ободряюще похлопал его по плечу, – она в опасности. Встаньте на ее защиту, Степан Семенович.

Ему вернули гимнастерку. Осмотрев его с ног до головы, чекист остался доволен:

– Дайте портмоне, – велел он, – последний штрих, так сказать.

Он опустил в кошелек какой-то бумажный пакетик: «Затруднения нам ни к чему, товарищ Воронов». Майор понятия не имел, что лежит внутри, и не хотел узнавать.

Он покуривал папиросу, отхлебывая чай. Принесли букет, чекист посмотрел на часы:

– Пора. Вы ее должны встречать в вестибюле, с розами, помочь раздеться… – внизу из ресторана слышалась какая-то джазовая мелодия. Степан сразу заметил Горскую. Она не опоздала. Женщина надела туфли на высоком каблуке, темную, соболью шубку. Черные волосы падали на плечи, тяжелой волной.

Анна вела эмку к Манежной площади:

– На нем будут микрофоны. Они собираются нас слушать, потом он пригласит меня наверх. Теодора проверяли, нацисты, в Буэнос-Айресе. Пригласили на обед в честь дня рождения фюрера и подсунули какую-то блондинку. Он мне говорил, она, чуть ли не за танцем раздеваться начала… – Анна свернула к Манежу:

– Теодор ей сказал, что он семейный человек и любит свою жену. Я скажу то же самое, но тогда Сталин не пощадит мальчика… – Анна помотала головой. Понятно было, что проверка проводится по указанию Иосифа Виссарионовича. Она вспомнила двенадцатилетних мальчишек в серой, суконной детдомовской форме, стриженые головы. Анна вздохнула:

– Надо что-то придумать. Если Степан не справится с заданием, ему такого не простят. Я не могу обрекать его на смерть, – она припарковала эмку рядом с гостиницей. Анна посидела за рулем, куря в открытое окно. Вечер оказался светлым, прохладным, на небе зажигались звезды.

Начальник иностранного отдела кивнул, когда Анна попросила отгул. Она поняла, что нарком известил Слуцкого о внешней операции, в которой участвует Анна.

– Ежов, конечно, не сказал, в какой… – она взяла сумочку от Скиапарелли:

– Ладно. В конце концов, можно напоить Степана. Было бы хорошо, если бы он устроил скандал. К нему отнесутся снисходительно. Чкалов пьет, я слышала. Это менее подозрительно, чем, если я просто откажу ему… – майор Воронов ждал ее с букетом роз. Анна сбросила ему на руки шубку:

– У него даже губы побледнели. Он не мог ничего сделать. Ежов сказал, что это задание партии, правительства, что я агент Троцкого… – она подала руку Степану:

– Большое спасибо. Я слышу музыку, – она лукаво улыбалась, – я сегодня намерена танцевать… – Анна вскинула голову. Потолок ресторана украшали фрески. Иосиф Виссарионович, в окружении рабочих и крестьян, шел к башням Кремля.

Метрдотель суетился, устраивая цветы в тяжелой, хрустальной вазе. Степан, вежливо, отодвинул стул. Анна села, зашуршав серым шелком, незаметно, осмотрев зал. Она увидела пристальные, заинтересованные глаза хорошо одетого, белокурого молодого человека. Он сидел в мужской компании, дам за их столиком не было. Подождав, пока Степан нальет ей шампанского, Анна поднесла бокал к губам:

– Я очень рада, что нам удалось встретиться, товарищ Воронов. То есть Степан… – на него повеяло жасмином, белая, ухоженная рука с изящными пальцами, коснулась его руки: «Очень рада».

Волк узнал черноволосую женщину:

– Утру нос майору. Она его старше, она и меня старше. Но такое ничего не значит, – он щелкнул пальцами, официант мгновенно согнулся:

– Бутылку сухого шампанского за столик той дамы, – лениво приказал Волк. Он бросил взгляд на гитару: «Потом. Сначала танго». Столичный коллега разлил водку, они чокнулись. Кто-то рассмеялся: «С именинами тебя, Максим!»

Ангел-хранитель, решил Волк, собирался сделать ему неожиданный, но приятный подарок. Выпив, он кивнул:

– Как говорится, первая колом, вторая соколом, а третья мелкими пташечками, – Максим широко улыбнулся, потянувшись за «Московской».

Когда принесли бутылку шампанского, Анна заметила:

– Это мое любимое, Степан. У вас хороший вкус… – она поняла, что бутылку прислал давешний молодой человек. Анна, исподтишка, рассматривала столик, где сидели и мужчины средних лет, и пожилые. Все были отлично одеты, но, ни у одного Анна не увидела партийного значка. Юноша, по возрасту, должен был быть комсомольцем.

Анна следила за его небрежными, уверенными манерами. С приборами он управлялся изящно, почти не глядя, так, как она учила своих подопечных, молодых агентов, на Лубянке. Анна поняла, что у молодого человека день рождения. Сквозь шум голосов и музыку до нее донесся тост. Майор Воронов почти ничего не ел. Анна расспрашивала его о работе, рассуждала о политике, об испанской войне. Женщина, все время, думала:

– В гостинице чекисты. Не здесь, не в ресторане. Я бы их увидела. Они наверху. Они слушают все, что мы сейчас говорим.

Анна разбиралась в технике. Микрофон спрятали где-то в габардиновой гимнастерке майора. Заиграли «Дружбу» Козина, Степан поднялся. Женщина, принимая его руку, решила:

– Надо на него шампанское выплеснуть, или воду. Микрофон испортится. Только лучше, чтобы не я это делала. Я должна быть вне подозрений. Я уеду, – женщина скрыла улыбку, – но это не страшно. Понятно, что незачем оставаться, с пьяным дебоширом… – Степан, неожиданно, хорошо танцевал. Анна похвалила его, майор покраснел:

– Спасибо, товарищ Горская. В училище устраивали вечера, каждую неделю… – белая шея пахла жасмином. Степан понял:

– Я никогда не целовал девушку. Надо было взять адрес, у товарища Князевой, то есть у Лизы. Может быть, она бы разрешила ей писать, – у Горской была узкая спина. Степану показалось, что под тонким, прохладным шелком платья, она больше ничего не носила. Женщина прижималась к нему мягкой, небольшой грудью:

– Просто Анна, Степан. Мы с вами давние знакомые… – она не хотела вызывать тревогу, у техников, ведущих запись.

Анна легко кружилась в его объятьях, изредка посматривая на белокурого молодого человека: «Он другой, у него не такие глаза, как у всех нас. И у его гостей тоже… – официанты почтительно хлопотали над столиком юноши.

В ее работе надо было уметь рисковать. Анна не смогла бы, одна, напоить Степана. Майор действовал по инструкции, полученной, как предполагала женщина, непосредственно от Ежова. За столиком, Степан подливал ей шампанское:

– Потом начнутся вина… – от него пахло «Шипром». Анна, на мгновение, вспомнила мужа:

– Если Теодор на меня донес, что делать дальше? Я пройду проверку, но как жить, зная, что он… – Анна велела себе думать только об операции: