Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий
- Название:Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785449060884
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий краткое содержание
Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вельяминовы. Время бури
Часть третья. Том третий
Нелли Шульман
Иллюстратор Анастасия Данилова
© Нелли Шульман, 2018
© Анастасия Данилова, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4490-6088-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Казахстан, февраль 1946
Усть-Каменогорск
У пахнущих штукатуркой, ампирных колонн Дворца Культуры Металлургов, шумела толпа. Несмотря на февральский мороз, девушки, с подкрашенными губами, кусали мороженое, в простой обертке. Парни, многие еще в военной форме, без погон, щелкали семечки, сплевывая шелуху на каменные плиты широких ступеней.
В сером, низком небе висел слой черного, удушающего дыма. В городе привыкли к столбам, поднимающимся из кирпичных труб цинкового завода, будущей гидроэлектростанции и новой, строящейся фабрики на окраине города. Площадку закрыли, проложив туда отдельную колею, от городского железнодорожного вокзала. Ходили слухи, что проект курирует министерство государственной безопасности.
В городе почти все работали под землей, на рудниках, заложенных на Алтае во времена императрицы Екатерины. Тогда в крепость Усть-Каменную отправляли гарнизоны казаков, для защиты от набегов кочевников, с юга. Город строили, как было принято в те времена, по строгому плану. Прямолинейные улицы продувались ветром с гор. При весенних разливах Иртыша вода не застаивалась в низинах, а быстро расходилась среди переулков.
Императрица Екатерина, своим указом, выделила угодья в окрестностях крепости для староверов, бежавших от преследований в Польшу, и желающих вернуться на родину. До революции в Усть-Каменогорске, со взорванным большевиками Покровским собором, и перешедшим в ведение милиции Свято-Троицким мужским монастырем, стояли и старообрядческие молельни, и мечеть, и костел, выстроенный сосланными на Алтай поляками.
Сейчас, после войны, в городе тоже слышались разные языки. Окрестности Усть-Каменогорска усеивали лагпункты, где держали заключенных, работавших на добыче редких металлов. Зэка, разумеется, в кино не отпускали, но ссыльным немцам Поволжья, крымским татарам и чеченцам разрешали поездки в город.
– Многие ссыльные, кстати, и в городе живут… – крепкий, сероглазый парнишка, на вид лет десяти, независимо прислонился к колонне, надвинув на лоб потрепанную ушанку, – взять хотя бы наших соседей… – ссыльных на режимные предприятия не нанимали. Люди перебивались на подсобных, неквалифицированных работах.
Местный шанхай, как назывались за Уралом бедные кварталы деревянных домишек, расползся по невысокому холму, за рекой Ульвой, впадающей в Усть-Каменогорске в Иртыш. Мужчины промышляли грузчиками, в магазинах и на рынке, женщины мыли поли и брали на дом стирку. Воду жители носили из реки, по обледенелым дорожкам, и крутым лестницам, проложенным по склонам в прошлом веке.
Чихнув, парнишка вытер сопли рукавом драпового пальто:
– Юг, а все равно холодно. Мы почти рядом с Китаем. Тетя Марта обещает, что немного подождать осталось, и мы выберемся из СССР… – в кармане Уильяма лежали два билета на завтрашний, утренний сеанс. Показывали «Первую перчатку». Уличные приятели все уши прожужжали ему о фильме:
– Кино не о футболе, а о боксе… – мимолетно, пожалел Уильям, – но бокс тоже хорошо… – сплюнув лузгу, сверившись с большими часами, над головой, он кубарем скатился со ступенек. Навстречу валила толпа, на вечерний сеанс.
– Мы завтра утром с тетей Мартой в кино пойдем. Когда семьи ходят, так безопасней. Она мне пирожное обещала купить, в фойе… – Уильяму еще надо было сварить суп, к возвращению Марты с работы. Он отлично управлялся со старомодной керосинкой, стоящей в беленой, чистой комнатке, в хлипком сарайчике, среди закоулков шанхая:
– Я шурпу сделаю, – решил Уильям, – крупа есть, а тетя Марта с работы кости принесла… – перебежав мост через Ульву, мальчик пропал в переплетении узких переулков бедного предместья.
Марта обнаружила себя и Уильяма на перроне вокзала Усть-Каменогорска, в общем, случайно.
К новому, сорок шестому году, добравшись до Астрахани, она поняла, что не сможет пересечь Каспийское море. Навигация закрылась на зиму. Ни пассажирские, ни грузовые рейсы в Красноводск не ходили.
Марта к тому времени стала обесцвеченной пергидролем блондинкой, с кудрявыми, завитыми волосами. При ней имелись документы уроженки города Горького, Серафимы Ивановны Шевелевой, двадцати пяти лет от роду, военной вдовы. Паспорт и метрику для Уильяма, то есть Володи Шевелева, Марта купила в Горьком, потолкавшись на базаре, за немалые деньги. В документах Серафимы Ивановны поставили отметку об убытии с постоянного места жительства. Вдова ехала на целину, начинать новую жизнь, с сыном на руках. По возрасту Володя должен был посещать первый класс, но история о целине ни у кого не вызывала подозрения.
Вся страна, казалось, снялась с места. В поездах, в прокуренных тамбурах пели под баян. Инвалиды, на костылях, бродили по общим вагонам, прося рублевку на пропитание, рассказывая о военных подвигах. Пахло салом и водкой, звенели бутылки, кто-то, шатаясь, вставал:
– Прошу к нашему столику, девушка! Разделите трапезу с фронтовиками… – Марта приподнималась на локте, смущенно улыбаясь:
– Простите, товарищ. Не кричите, пожалуйста. У меня ребенок спит… – волосы Уильяма быстро отросли. В пронизанной светом станционных фонарей, длинной ночи, укрывшись тонким одеялом, Марта гладила золотисто-рыжую голову:
– Спи, мой хороший мальчик, спи… – шептала она, – скоро все уйдет, все забудется… – то же самое она обещала и будущей девочке, Любови.
В Горьком, услышав на базаре о враче, принимающем по коммерческим ценам, Марта навестила дорогую, трехкомнатную квартиру, на волжской набережной. Засунув в карман халата купюры, доктор, одобрительно, сказал:
– Все идет хорошо, голубушка. Родите в мае, к годовщине великой победы… – Марта вспомнила яркий день, середины сентября, золото деревьев, в Сокольниках, стук каблуков, по деревянной эстраде танцплощадки. Оркестр играл «Рио-Риту», теплое дыхание Волка щекотало ей ухо:
– Ты мне снилась, Марта, девять лет снилась… – крепкая рука лежала на ее талии, от каштановых волос пахло жасмином, – но я думал, что больше никогда тебе не увижу… – вагон раскачивался. Мужики пьяными голосами затягивали «Землянку»:
– До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага… – Марта, всякий раз, напряженной спиной, всем телом, чувствовала эти четыре шага. Каждая проверка документов грозила ей тюрьмой, звонком в Москву, на Лубянку, и разлукой с Уильямом:
– Они думают, что Уильям сын Воронова… – в поездах, на узких полках, мальчик приваливался к ней, сопя в плечо, – они оставят его в заложниках, на случай появления отца. Но Воронов знает, что Уильям не его ребенок, Тони ему сказала… – старший деверь, в Берлине, поделился историей с Генрихом:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: