Константин Петришин - Битва за ясли господни

Между тем полковник Роз всем своим видом показывал, что он ждет ответа на свой вопрос.

– По поводу полученных мной инструкций, господин полковник, вы знаете ровным счетом столько, сколько вашему правительству было сообщено, – начал говорить князь Меньшиков. – Однако это не значит, что я буду вести переговоры, порученные мне государем-императором Николаем, советуясь с теми, кто не заинтересован в положительном решении для России настоящего спора. Ибо для нас речь идет о целостности и сохранности православной веры, основы нашего жития сегодня, завтра и в будущем.

Князь Меньшиков встал, давая понять, что разговор на этом окончен.

Полковник Роз был ошеломлен таким исходом встречи. По всей видимости, он не ожидал столь резкого ответа от русского чрезвычайного посла. Полковник Роз слегка поклонился и молча вышел из кабинета графа Озерова.

– Ну что, господа? Надо полагать, полковник Роз немедленно доложит в Лондон о нашей встрече. Интересно, какой шаг они теперь предпримут? – довольно потирая руки, произнес князь Меньшиков. Он был явно доволен.

– Первое, что они сделают, и я в этом уверен, – сказал вице-адмирал Корнилов, – сообщат нашему послу в Лондоне о состоявшейся встрече и обвинят нас в нежелании вести с ними переговоры. Но это не столь важно. Вот как отнесутся к этому в Петербурге?

Слова вице-адмирала Корнилова заставили князя Меньшикова задуматься.

– Вы и в самом деле полагаете, что в Петербурге им поверят? – спросил он.

– Смотря кто, – уклончиво ответил вице-адмирал Корнилов. – Государь может и не поверит… А вот канцлер граф Нессельроде…

– Да бог с ним! – махнул рукой князь Меньшиков. – Еще ничего не произошло. Как нам сказал Рифаат-паша? Утро вечера мудренее…

Князь Меньшиков даже не мог себе предположить, какое раздражение вызовет в посольстве Франции в Константинополе итог встречи с полковником Розом, который сразу же доложил обо всем поверенному в делах Франции в Константинополе графу Бенедетти.

Буквально на следующий день граф Бенедетти приехал на прием к князю Меньшикову.

– …Князь, – переступив порог кабинета Меньшикова, заговорил Бенедетти, – я разочарован поведением полковника Роза, но не понимаю и вас! Год тому назад ваше правительство отказалось вести переговоры с нами для заключения достойного соглашения, теперь вы повторяете ошибку своего правительства!..

– Граф, давайте не будем горячиться с выводами, – прервал Бенедетти князь Меньшиков. – Палестина находится под покровительством султаната, а не Франции и Англии. Почему мы должны вести переговоры и заключать соглашение, касающееся Святых мест в Палестине, с Францией и Англией, а не с Турцией?

Незатейливый вопрос князя Меньшикова застал графа Бенедетти врасплох. Это было заметно по его лицу. Наконец, кое-как справившись с собой, Бенедетти, не умеряя вспыльчивости, ответил:

– По всей видимости, потому, князь, что главенство в Святых местах отныне принадлежит Франции! Но если вы сумеете добиться пересмотра решения падишаха, в чем я сомневаюсь, Франция, как вы догадываетесь, будет вынуждена принять жестокие ответные меры!..

– По отношению к кому? – прямо спросил князь Меньшиков. – По отношению к России или Турции? Можете не отвечать. Только я вынужден вас заверить: мне не поручено вести переговоры с вами по палестинскому вопросу.

Граф Бенедетти усмехнулся так, словно он проник в тайну, упрятанную в глубине души своего собеседника.

– Князь, вам никогда не удастся убедить турецкое правительство в вашем расположении к нему. У России с Турцией слишком много пересекающихся интересов на востоке. К тому же Турция всегда опасалась и будет опасаться усиления вашего влияния и в европейской, и в азиатской частях своей империи. Я уже не говорю о Сербии…

Князь Меньшиков сделал нетерпеливое движение рукой, чтобы остановить графа Бенедетти.

– Опасаться – это не значит не пытаться мирным путем решать возникающие споры. Если конечно не найдется третья сторона, заинтересованная в возбуждении страхов и споров.

Граф Бенедетти снова усмехнулся.

– Извините, князь, и не сочтите сказанное мной за оскорбление, но вам лучше быть пророком, а не дипломатом, – сказал он с нескрываемым сарказмом.

– Каждый из нас, граф, пророк в своем отечестве, – ответил князь Меньшиков и добавил: – Кто в большей степени, кто в меньшей…

Бенедетти встал.

– Ну что ж, князь… Прощайте, – сказал он и направился к двери, однако вдруг остановился и, обернувшись, все с той же усмешкой, но уже по-русски, произнес: – Как там у вас говорят… Цыплят, по осени считают.

4

…10 марта князь Меньшиков обратился с письмом к Рифаат-паше с предложением продолжить переговоры. Рифаат-паша ответил согласием и попросил провести встречу у него дома, ссылаясь на легкое недомогание и рекомендацию врача не появляться на улице.

На встречу с Рифаат-пашой вместе с князем Меньшиковым поехали граф Озеров и патриарший секретарь Аристарх, который был приглашен из Иерусалима в посольство для консультаций.

Дом Рифаат-паши находился на другом конце города и, чтобы не опоздать к назначенному времени, выехали из посольства за полчаса до встречи.

У подъезда дома Рифаат-паши их встретил слуга, низко поклонился и предложил пройти в дом похожий на дворец с ярким и богатым убранством. Провел до кабинета Рифаат-паши и, снова поклонившись, открыл перед ними дверь.

Завидев князя Меньшикова, сопровождающих его графа Озерова и патриаршего секретаря Аристарха, Рифаат-паша пошел им навстречу. Поприветствовал на французском языке. Руки не подал, однако раскланялся с каждым. Затем пригласил пройти и присесть на стоящие рядом две софы.

Кабинет оказался не большой, но уютный с окнами, выходящими на восток. На стенах ни портретов, ни картин. На это князь Меньшиков сразу обратил внимание. Но зато все стены были обиты драпом темно-красного цвета и придавали кабинету торжественность и благостный покой. Рифаат-паша в кабинете оказался не один.

Перехватив взгляд князя Меньшикова на стоящего у рабочего стола богато одетого чиновника, Рифаат-паша представил его:

– Господа, Нуредин-бек, мой переводчик.

Князь Меньшиков хотел было сказать, что они могут общаться и без переводчика на французском языке, но передумал. По всей видимости, даже такие приватные переговоры требовали некоторых условностей.

Меньшиков в свою очередь представил Рифаат-паше патриаршего секретаря Аристарха.

– Я очень рад, что вы решили возобновить переговоры, – обращаясь к князю Меньшикову, сказал Рифаат-паша. – За последние дни мне пришлось выслушать столько противоположных мнений как со стороны членов Совета Порты, так и со стороны поверенных в делах в Константинополе уже известных вам полковника Роза и графа Бенедетти, что я подумал, не подать ли мне прошение об отставке.