Вадим Огородников - Киев – Бердичев. Сахалин – Хабаровск. Рассказы старого офицера. Бытие. Книга 3

Их сразу пригласили к трапезе.

– Давайте перед тым, що мы договорылысь, пэрэкусымо, жалко, ато я – б

и самогону узяла та нэ знала що вас устричу.

Парни, имевшие с собой сухой паек, стали выкладывать и свои солдатские продукты, заботливо подготовленные старшиной. Расстелили бушлаты, сели вокруг снеди, дама приспособилась между парнями, да так, чтобы касаться своими пышными формами обоих. Идиллия. Взяли по куску хлеба, на него положили творог, по огурцу в другую руку. Еда была после пешеходных шаганий по персеченной территории полигона удивительно вкусной. А мысли у наших солдатиков были одна фантастичнее другой. Горпына сидела, прислонившись к дереву и старательно приподняла юбку, обнажив ноги, почти до их окончания, где то в районе пышного зада. Ноги были правильной формы, полные, привлекательные, с точки зрения мужчин, хотя, коленки выступали красными, побитыми травами мослами, грязноваты, со следами загара на уровне постоянно носимых резиновых сапожек, и, более темного на уровне туфель или галош. Было видно, что они месили полигонную грязь и навоз в коровнике неделями, не видя воды. Наши парни, посмотрев на эти прелести, не бросились к ним, почувствовали оба некоторое охлаждение своих радужных надежд, хотя Горпына продолжала склонять их на быстрейшее вступление на дорогу страсти.

Щось вы, хлопци, дуже стиснительни, а я пидготовылась, в мэнэ вже й трусив нэма, ну, та йижтэ скорище, й давайтэ.

В этот момент она, вроде, как невзначай, забросила на сидящего рядом с ней Николая ногу и стала поглаживать его по щеке. Другой рукой она активно начала шарить в районе, где расстегиваются солдатские шаровары.

Николай, почувствовав ее настойчивость, и не питая к ней никакого влечения, пытался отстраниться от назойливой ласки красавицы. Теперь она ему показалась недостаточно привлекательной, хотя, когда они шли сюда, у ребят были более определенные планы. Владимир наблюдал за всем этим и, казалось, не оправдывал поведения ни одного, так и другой. Горпына навалилась грудью на оробевшего Николая, он оказался под ее пышным телом, юбка ее задралась, обнажив до пояса ее мощь, ягодицы, страждущие и вздрагивающие.

Автоматы защитников отечества лежали рядом, на траве, они, конечно, были без патронов и носили лишь символический характер. Так принято было снаряжать солдат для несения службы не боевого характера.

И вот, в этот самый момент, неизвестно откуда, появляется сразу трое крестьян, две женщины и мужчина средних лет, и начинают кричать, что застали наших парней в момент изнасилования их дивчины, и что трэба срочно выклыкаты председателя сельсовета. Одна баба крепко ухватилась за Николая, который и не помышлял от нее вырваться. Горпына перевернулась на спину и, казалось, ждала развязки инциндента, не стесняясь и не оправляя юбок. Вторая баба все бегала вокруг и кричала:

– Ой, шо ж воны наробылы, и як же цэ воны тэбэ знасильнычалы, та ще удвох, и що ж тэпэр робыты, и як мы будэмо людям у очи дывытыся…

Мужик вступил в борьбу с Владимиром за автоматы. Он непременно пытался ими завладеть. Владимир, захватив оба автомата, один забросил за плечо, а у второго передернул затвор и закричал не своим голосом:

– Стой, стрелять буду. Отпустите, что вы держите солдата, он ничего вам не сделал.

Вмешалась Горпына:

Воны ще ничого нэ зробылы, вы уси нам помишалы, трэба було трохы пизнише прыбигты.

Мужик, который стоял в атакующем положении, только и сказал:

– Замовчы, дура.

Николая отпустили, ему Владимир передал его автомат. Начались мирные переговоры.

Нападающая сторона, по всей вероятности, была предупреждена Горпыной и выработала план действий. А действия их были стремительны, но мало успешны. Селянами выставлялись обвинения в изнасиловании и требования немедленно идти в сельсовет и зарегистрировать брак между Николаем и Горпыной, в противном случае они обратятся в суд и командованию части.

Парни были, конечно, обескуражены таким оборотом дела, хотя и прекрасно понимали, что все подстроено, налицо был сговор родственников Горпыны, которые решили таким способом устроить будущее своей недоразвитой в умственном и социальном плане дочери и племянницы. Наглый шантаж был налицо. Солдаты в разговоре вели себя достаточно сдержанно и старались избежать скандала, но скандал разрастался, как снежный ком. Заранее они видно, послали за председателем сельсовета, собиралась толпа, кто то, уже съездил на батальонный командный пункт, находившийся километрах в двух, и оттуда прибыл заместитель командира батальона по политической части. Майор Гаспарян.

На посту солдат заменили другими, и над неудавшимися любовниками нависла угроза длительного разбирательства и следствия. Был назначен военный дознаватель, и по его настоянию была проведена медицинская экспертиза всем участникам происшествия, в том числе и Горпыне.

Вынесено определение, что военнослужащими срочной службы рядовыми Петровым и Сидоренко грубо нарушены ст. ст. такие-то караульной и постовой службы, предполагаемая попытка изнасилования не подтверждается, и вышепоименованные военнослужащие на усмотрение командира части подлежат преданию суду Военного трибунала. Находясь под следствием, они находились на гарнизонной гауптвахте.

Военный дознаватель передал уже практически готовое дело в следственный отдел Военной прокуратуры. Был назначен суд, солдаты обвинялись по двум статьям. По грубому нарушению устава гарнизонной и караульной службы и по попытке изнасилования с применением оружия, как настаивали заявители, родственники Горпыны. Ее, очевидно, заставили написать заявление. Показания ее были противоречивы и не обещали успеха.

Показательный суд проходил в одно из воскресений в клубе 64 танкового полка.

По второму пункту обвинения выступали сама истица – Горпына, и «свидки», – свидетели, жители деревни, прибежавшие к ней на «выручку».

На вопрос председателя суда к истице, как было дело, она держала заученную речь:

– Ото, колы я пасла тэлят, до мэнэ пидийшлы ци солдаты и спыталы, що я тут роблю, бо будуть стриляты. Я йим сказала, що туды, дэ стриляють я тэлят нэ погоню, тоди воны мэни сказалы, що усэ ривно воны мэнэ знасильнычають. А я кажу, а чого мэнэ насильнычаты, я й сама вам обом дам. Алэ одын пид мэнэ бушлата пидстыляе, а другий пид рэбра автоматом штупурляе, та кажуть, «лягай», та я й лягла, и до мэнэ прыступывся той Мыкола. Чую, бижить дядько Опанас, з обома мойимы титкамы, и пиднялы галас. Та й усэ.

– Скажите, пожалуйста, вы до контакта с подсудимым были девушкой?

– А як же дивчиною.

– Я попроще у Вас спрошу, у Вас были близкие отношения с мужчинами, вы с мужчинами спали?