Роман Рассветов - Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая

– Ешь, ешь, не стесняйся, мы попозже будем, когда сыны вернутся, привыкли вместе кушать, – гостеприимно пробасил Алфред.

«А, была-ни была!» – Мария взяла вилку и, изо всех сил стараясь не торопиться, скушала блины, вытерла рот, положила вилку. – Спасибо!

– Ну, вот, и чайку, согрейся, по морозу, ведь, шла! -Хозяйка налила чай в керамическую кружку, положила рядом два кусочка сахару.

– Чаю с удовольствием выпью, – благодарно улыбнулась Мария. Она пила обжигающе горячий напиток, настоянный на стеблях малины, прикусывала сахар, дула в кружку, грела озябшие руки.

– Может, ещё кружечку? – Спросила Юзефа, когда Мария допила чай.

– Нет, спасибо большое! – Отказалась Мария. – Я, ведь, к вам по делу пришла…

– Без дела, дочка, по морозу четыре километра не ходят, не то время, – рассудительно сказал хозяин.

– Я у вас, дядя Алфред, хочу соли попросить, – начала Мария. – Уже неделю без соли живём…

– Соседям надо помогать, – ответил хозяин. – Есть у нас соль,.. немного,.. на жизнь хватает, правда,.. да только по нынешним-то временам, соль – это большая ценность, сама знаешь.

– Знаю, – опустила глаза Мария. – «Цену себе набивает, – подумала Мария, чувствуя, как сердце сжимает от подымающейся злости. – Спокойно, только не вспылить, иначе без соли придётся уйти.» – У меня деньги есть, я заплачу.

– Да зачем мне деньги? Что на них купишь? Разве что кукиш с маслом…

– Выручите, дядя Алфред, ребёнок во мне, нельзя мне без соли кушать, – просительно сказала Мария, сдерживая себя.

– Дам я, соседка, соли тебе, только с одним условием: летом придёшь пару деньков поработать, поможешь хозяйке грядки полоть, она – одна баба в доме, а мужиков – пятеро: я, да четыре сына…

– Хорошо, я согласна, – кивнула головой Мария.

– Смотри, не обмани! – предупредил хозяин.

– Нельзя обманывать, жизнь долгая, только себе хуже сделаешь, – ответила Мария.

– Ладно, давай торбу, – протянул руку хозяин и ушёл в дальнюю комнату. «Запасы по близости не держит, осторожный, – отметила про себя Мария.– Что ж, и правильно!» Вскоре хозяин вернулся назад, постукивая деревяшкой, и протянул мешочек с солью.

«Больше килограмма, – подумала Мария, – чувствуя благодарность. – Мир не без добрых людей.»

– Спасибо большое, дядя Алфред, – признательно взглянула она ему в глаза.

– Да ладно,.. так мы договорились? – Отвёл он глаза в сторону. – Если чего ещё понадобится, то заходи, чем сможем, поможем, завсегда…

Мария торопливо надела шинель, натянула шапку, взяла мешочек. – До свидания. Спасибо.

– Я провожу, а то собаки, – накинул полушубок хозяин и вышел за нею на крыльцо. – Цыц! В будку! – Рявкнул он на залившихся лаем собак и топнул протезом. Собаки опять исчезли.

«Если экономно расходовать, то недельки на две хватит, – радостно думала Мария, торопясь домой. – Надо же и Бурёнке, хоть иногда, пойло подсолить.»

Мария вышла во двор, прищурилась на встававшее огромным красновато-золотистым шаром солнце, сладко потянулась и тут же схватилась руками за живот. Не очень-то потянешься, с каждым днём он потихоньку увеличивался и тяжелел, мешал нагибаться.

Дни стояли очень тёплые. Мария присела, потрогала руками землю. Холодная, конечно, с утра, остыла за ночь, но пора уже подходит, скоро сажать, надо… в первую очередь – лук, чеснок, морковь. Война вот-вот закончится, скоро и Владислав домой вернётся, Мария твёрдо верила, что он – непременно вернётся… Сколько раз он возвращался из разведки, весь посеченный осколками, из телогрейки вата торчала, но живой, изредка от него приходили письма, короткие, похожие одно на другое: жив, здоров, воюет, мечтает скорее увидеться…

Мария пошла в сарай, принесла лопату. Ручка рассохлась и крутилась в руках. Мария взяла топор, нашла подходящую щепку и, с трудом, но расклинила ручку, забила гвоздь. Ну вот, теперь можно копать. Она подошла к краю огорода, воткнула лопату в землю, надавила сапогом, погружая лопату полностью в отдохнувшую, податливую землю, подняла пласт, перевернула, ударила сверху лопатой, разрыхляя её, ещё раз копнула, ещё, ещё…

Мать справилась со своими делами, отвела на лужайку Бурёнку, исхудавшую за зиму, загнала в землю железный кол, зачем-то потрогала цепь, перекрестила корову и пробормотала себе под нос: – Езус Мария! Только бы волки не съели! – Потом она тоже разыскала в сарае лопату, пристроилась рядом с Марией…

Солнце поднималось всё выше и выше, сильнее припекало. Мария вытерла рукавом потный лоб и обессиленно остановилась, чувствуя, как сердце больно и гулко бьётся где-то возле самого горла.

– Отдохни, доченька, нельзя же так угробляться, – укоризненно произнесла мама. – Я ещё покопаю, не устала…

– Я немножко отдохну, мама, отдохну, – пробормотала Мария, чувствуя, что кружится голова. В животе опять сильно и больно ударило. «Сын будет, сын, вон как больно колотит!» – С трудом улыбнулась она пересохшими губами. Через несколько минут ей стало легче, слабость прошла, и она опять взялась за лопату.

К обеду они вдвоём вскопали порядочный кусок.

– Вот, какие мы молодцы! – Довольно сказала мама. – Пошли обедать. Я картошку сварила, молочко есть. Ничего, теперь не пропадём! Трава в рост пошла. Худо-бедно, а, всё ж, Бурёнку до травы додержали, вытянули. Скоро крапива подрастёт, щавель, будем супы зелёные варить, а там, глядишь, земляника поспеет, картошечка молодая, правда?

Они вымыли руки, поливая друг дружке из кружки, смыли пот с лица, вытерлись концами полотенца и пошли в хату. Мама вытащила из печки горячую ещё, просушенную картошку, вывернула её из чугунка в керамическую миску, поставила рядом кувшин молока, две кружки.

– Спасибо, мама, – сказала Мария, когда миска опустела и кувшин тоже. – Знаешь, я думаю, – она помедлила, – надо нам у Паулиней выпросить наседку и дюжину яиц. Давали они нам, и картошку, и муку, кур у них много… Глядишь, появятся и у нас цыплята, кур разведём, а, мама?

– Конечно хорошо, доченька, да только расплачиваться с ними как будем?

– Ничего, мама, лето длинное, как-нибудь отработаем, поросёнка нам бы ещё завести, – мечтательно проговорила Мария. – Может, потихоньку и выбьемся из нужды, войне, считай, конец уже, мужики домой вернутся, Владислав, – Господи, только бы домой вернулся! Больше всего этого хочу!

– А братья твои? -Укоризненно спросила мама. – Эх, ты! Только о муже и думаешь!

– Да нет, мама, что ты! – Смешалась и покраснела дочь. – О братьях я тоже думаю…

– Езус Мария! – Подняла к потолку взгляд мама. – Верните мне сыновей! Всю жизнь, каждый божий день! Благодарить вас буду! Тогда бы мы быстро на ноги поднялись… Вон, Паулинь, сам одноногий, а четыре сына, хоть и малолетки ещё, а как хозяйство тянут, то рыбу с озера прут, то зайца с поля, в петлю попадёт…