Константин Петришин - Заговор жрецов

– У покойного прародителя были свои взгляды на деятельность Сергея Юльевича. Да и время другое было! А я уже начинаю побаиваться своего премьера. Он становится чуть ли не злым гением моего царствования! – неожиданно признался Николай II.

Молчавшая до этого времени императрица Александра Федоровна мягко упрекнула обоих.

– Вы, как только соберетесь вместе, ни о чем, кроме политики, не говорите. – И добавила: – В Мариинском театре «Щелкунчика» ставили. Говорят, одна актриса…

Николай II умоляюще глянул на императрицу, и она умолкла. Однако скрыть своей обиды не смогла.

– … Ну хорошо, – проговорила она. – Тогда я оставлю вас. Ко мне должна приехать княгиня Оболенская. С ней куда интереснее, чем с вами.

И вышла из-за стола.

– Обижаете супругу, ваше величество, – усмехнулся великий князь Михаил Александрович. – Как здоровье наследника Алексея?

– Все хорошо, – ответил Николай II. – Было что-то вроде воспаления легких, однако уже, слава богу, прошло… Так вот, на этом заседании прохвост Сольский, – продолжил Николай II, – меня обвинил не прямо конечно, а косвенно в либерализме! Что я теперь должен делать? Одни обвиняют меня в либерализме! Другие требуют от меня жесткости и сохранения устоев монархии! Третьи ратуют за Государственную Думу! Им, видите ли, теперь понадобилась Дума!..

Великий князь неторопливо допил вино из фужера, поставил его на стол перед собой и только после этого сказал:

– И то плохо, и другое не лучше… Однако манифест на какое-то время, я полагаю, сбил накал страстей. Газеты пишут, что сегодня по всей России, в Варшаве, Ревеле и Риге бастуют около миллиона рабочих. А представляешь, что было бы?..

– Газеты врут, милостивый сударь! – возмущенно прервал князя Николай II. – А что было бы, я представляю… Ничего не было бы! В январе ввели же в столицу 500 рот и 250 эскадронов кавалерии!..

Великий князь Михаил Александрович пристально посмотрел на Николая.

– И ты бы приказал их пустить в дело? – спросил он.

– Не колеблясь! На то я и монарх! Меня обязаны или уважать, или бояться. Если понадобится, я прикажу стрелять и здесь, и в Варшаве, и в Риге, и везде, где понадобится!

Великий князь откинулся на спинку стула и, вдруг, усмехнулся.

– Что смешного я сказал? – сердито спросил Николай II. – Или, может, я уже выгляжу клоуном?

Михаил Александрович согнал улыбку с лица и, посерьезнев, произнес.

– Нет, ты не клоун. И ничего смешного от тебя я не услышал. А усмехнулся я потому, что представил нас с тобой людьми, которые ходят по натянутому канату, как в цирке. Они знают, что когда-нибудь все равно упадут, но ходят, потому что не знают, когда это случится…

– Это тоже не смешно, – уже спокойно заметил Николай II. – Все мы когда-нибудь сорвемся вниз. Но не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас… На днях мне принесли лондонскую «Таймс». Знаешь, что она пишет? «Битвы на Востоке отзовутся далеко на огромном пространстве, и расы непрощающего Востока будут вспоминать их в своих легендах». Вот так, милостивый сударь!.. Мы в глазах Европы самодержцы и деспоты, а они – восточные сказочные герои!..

Николай II встал и прошелся по столовой, заложив руки за спину.

Великому князю Михаилу Александровичу государь в эту минуту показался обиженным карликом, в гневе своем способном на чудовищный поступок.

И впервые у великого князя в глубине души проснулся страх перед этим человеком, которого они, великие князья, за глаза называли мальчишкой и учили его уму-разуму даже тогда, когда он, волею судьбы, был вознесен на российский престол и стал для всех недосягаем.

И вот сейчас, глядя на расхаживающего по столовой государя, низенького, невзрачного, с почти испуганным лицом, великий князь Михаил Александрович, вдруг, почувствовал, насколько он зависим от этого человека, от его воли и даже прихоти. «Боже мой! – подумал про себя великий князь. – Какие же мы все ничтожные и трусливые. И за что только бог дал нам власть над людьми, которые, может быть, чище нас и смелее во много раз в делах и помыслах своих?.. Мы всегда требовали от жертвенного народа новых и новых жертв и даже не пытались объяснить ему, ради чего нужны эти жертвы! Неужели приходит конец всему?.. Газеты, уже не таясь, пишут о будущем России, где нет места монархии… Чуть ли не героями становятся террористы и социал-революционеры… Интеллигенция, еще недавно трепетавшая перед одним словом – государь, ведет себя разнузданно и похабно, упражняясь на дискуссиях и сытых вечеринках в словоблудии в адрес русского трона и монарха. О войне же говорят с возмущением. И больше ничего…»

Пока великий князь размышлял, Николай II перестал ходить и снова сел за стол.

– Сегодня какое число? – спросил он.

– Шестнадцатое, а что? – поинтересовался великий князь Михаил Александрович.

– Давно я на охоту не ездил… Даже ворон перестал стрелять, – ответил Николай II. – Съездить что ли?

В эту минуту в зал вошел Фредерикс и остановился у двери.

– Ваше императорское величество, прибыл морской министр Бирилев.

– Фредерикс, у меня обед…

– Я прошу прощения, ваше величество, но он говорит, что дело неотложное.

Николай II перевел взгляд на великого князя Михаила Александровича.

– Подсказывает мне мое бедное сердце, что у этого Бирилева снова что-нибудь случилось, – произнес с тяжелым вздохом Николай II. И, обернувшись к Фредериксу, сказал: – Пусть войдет. Только предупреди его – долго слушать его я не собираюсь.

Фредерикс слегка поклонился и вышел.

Бирилев чуть ли не влетел в столовую.

«Так оно и есть», – подумал Николай II, мельком взглянув на Бирилева. Он встал, поздоровался за руку с морским министром и предложил ему присесть за стол.

– Я слушаю вас, – сказал Николай II.

– Ваше величество, только что пришло сообщение. Разбита эскадра адмирала Рождественского. Эта беда случилась 14 мая…

Николай II медленно откинулся на высокую спинку стула.

– Что значит разбита? – переспросил он. – Вы что несете?..

Великий князь Михаил Александрович заступился за Бирилева.

– Пусть докладывает…

Бирилев с благодарностью посмотрел на великого князя.

– Как вам известно, ваше величество, – продолжил Бирилев, – в конце апреля в бухте Ван-Фонг 3-я эскадра присоединилась ко 2-й эскадре адмирала Рождественского, который взял на себя общее командование и принял решение идти во Владивосток кротчайшим путем через Корейский пролив.

14 мая наши корабли вошли в пролив и столкнулись с японским флотом. Начался бой. Через час затонул броненосец «Осляба». Потом затонули еще 3 из 4-х новых броненосцев: «Князь Суворов», «Бородино», «Император Александр III»… – Бирилев на мгновение умолк, словно собирался с мыслями. Затем заговорил снова. – В ходе боя адмирал Рождественский был тяжело ранен и переправлен с «Князя Суворова» на миноносец «Бедовый». Бой длился в течение всего дня.