Глеб Ларин - Честь имею

– Командир, как случилось, что они вышли на нас и едва не окружили?

Джузеппе вздохнул и неохотно ответил:

– Марчелло выдал нас. Они схватили его в родном селении, пытали, и он предал нас.

– Марчелло?! Не может быть! – воскликнул Семен. – Откуда ты об этом знаешь? Пусть его схватили, но он не мог этого сделать! Это клевета! Как ты узнал об этом?

– Он сам сначала предал нас, а потом передал через людей об измене, но только до нас дошло это поздно, – сказал Джузеппе. – Нужно выручать парня, пока его не перевели в город, говорят, он совсем плох.

– Как?! Ты собираешься спасать предателя? – спросил Семен.

– А разве вы оставляете своих в беде? – ответил Джузеппе.

– Своих нет. А вот предателей, разве чтобы вздернуть на веревку!

– Да, – заметил Джузеппе. – Вы, русские, не умеете прощать.

– А иначе нельзя победить! – сказал Семен.

– Наверное, ты правильно говоришь, но я не господь бог. Марчелло был лучшим из нас, и я не хочу, чтобы он предстал перед всевышним виновным. Кто знает, почему он так поступил. Не всякому дано выдержать пытки. Я вот слышал: наш друг Тито приказал не оставлять на поле боя своих раненых, а в случае невозможности вынести их, самим добивать, чтобы их не пытали враги.

– Ладно, ты командир, тебе и решать, – проговорил Семен.

– Вот и хорошо, – сказал Джузеппе, но было, похоже, что он наконец – то согласился и сам с собой.

Операция по спасению Марчелло не сулила ничего хорошего, и нужно было все взвесить.

– Однако, Михалыч, я вызвал тебя по другому делу, – заявил вдруг Джузеппе.

Он любил называть русских по отчеству, и эта привычка вызывала чувство доверия к этому человеку.

– Как там у вас говорят? За одного битого двух небитых дают? – продолжил Джузеппе. – Двух бойцов я тебе дать не могу, а вот одного ты сейчас получишь.

– Кто такой? – спросил с интересом Семен.

– Ваш, русский офицер. Он приехал из Франции, его товарищи прислали с заданием, возвращаться обратно, значит, еще раз зря рисковать им, и ему было предложено остаться у нас. Он настоящий антифашист, как и я, прошел Испанию, узнал, что в нашем отряде есть русские и сам попросился к нам. Забирай его, думаю, он будет хорошим бойцом.

– Почему бойцом? – смутился Семен. – Если он офицер?

Джузеппе улыбнулся, с трудом поднялся и прошелся по комнате.

– Он офицер, но царский, – пояснил он. – Вот. А еще, он бывший офицер белой гвардии, так, кажется, вы их называли? И воевал он против вас, потом эмиграция, Турция, дальше Париж. А сегодня он воюет с фашизмом.

– Э – э, вот оно что! – проговорил Семен. – Нет уж! Джузеппе, это же враг! Наш враг! Как я его представлю людям!? Забирай этого недобитого беляка себе, и пусть он у тебя ходит в героях!

Но Джузеппе и не думал сдаваться. Он еще раз прошелся по комнате, потом остановился напротив Семена и медленно, выбирая слова, сказал:

– Семен, посмотри на меня! Я тоже воюю против собственного народа, народа обманутого, который уже прозревает, но еще не нашедшего свой путь. Мы люди, и нам свойственно ошибаться. Этот человек тоже мог ошибаться. Но сегодня, он, рискуя жизнью, борется с нашим общим врагом! И он достоин не только нашего уважения, но и права находиться в наших рядах. Он человек без родины, и нужно понять, как ему трудно одному. Я вот тоже мог эмигрировать хоть к вам, хоть в Америку. И кормили бы меня, как слона в зоопарке, и показывали всем, как мартышку в клетке, вот он, мол, антифашист! Как ты мне сказал? Там родина, где фашистов бьют! Вот и давай бить! Я твой командир, будь добр выполнять приказы! Пошли!

Они вышли во двор, Джузеппе крикнул кому – то из своих. Тот выслушал его, ушел и вскоре вернулся с человеком, в котором осанка и походка сразу выдавали в нем военного.

– Знакомьтесь, – сказал Джузеппе.

– Заимов Александр Петрович, – протянул руку незнакомец.

– Бурлаков Семен, – ответил Семен, и, помедлив, все – таки пожал протянутую руку.

2.

По дороге в отряд остановились передохнуть. Семен отцепил от ремня трофейную фляжку, свинтил крышку и протянул попутчику. Тот поблагодарил, нежадно отпил. Семен также отпил и, не глядя в лицо, спросил:

– Много изуверствовал?

– Вы о гражданской? Как все. Не хуже других, – ответил сразу Заимов, как будто знал, что его об этом спросят.

– Потому и сбег? – продолжил Семен.

– Когда бежишь, особо не задумываешься почему, – сказал Заимов.

– Семья есть?

– Да, остались в Париже, жена и двое сыновей.

– И что, – поинтересовался Семен. – На французском калякают?

– Нет, – ответил Заимов и чему – то улыбнулся. – По – русский, но, как у вас выражаются, говорят они старорежимным языком.

– А на что им русский? Все одно, им России не видать. Вон, кто из ваших хочет вернуться, давно уж Гитлеру служат, – заметил Семен.

– Это не возвращение! Это предательство! Все, кто служит Гитлеру, даже немцы – это предатели своей родины, – уверенно сказал Заимов.

– А сам – то ты кому служишь? – усмехнулся Семен.

– Я – офицер, кому присягал, тому и служу.

– Это царю что ли? Так нет его!

– Родина есть, Россия, – ответил Заимов.

– Ишь, ты! – покачал головой Семен. – Родина говоришь? А вот Джузеппе говорит, что ты – человек без родины. Выходит не прав он? Ладно! Как говорил наш комдив: «Послужим – увидим!». Пошли! Там видно будет!

На вечернем построении он представил Заимова и определил в группу Василия Храмова, который был постарше других и в людях знал толк, хотя и был немного ошарашен тем, над кем ему придется командовать.

3.

Операция по освобождению Марчелло прошла без потерь. Семен с частью своих людей был на прикрытии, поэтому сам лично в деле не участвовал.

Утром он спросил Василия:

– Как там новенький, не сдрейфил?

– Да куда уж там! Сразу видно, что он бывалый. Мы как в тюрьму ворвались, он давай орать то по – немецкий, то по- итальянский, эти тюремчатники и не поняли, кто к ним прибыл, оружие побросали и к стенке. А когда мы своих забрали, он все камеры запер, что – то сказал охране и ключи с собой забрал. Я потом его спросил, чего это он камеры запер и сказал охранникам? А он мне отвечает, сказал мол, если вы хоть одного уголовника под предлогом нашего нападения освободите, так он не поленится и постарается донести лично об этом их начальству.

– Так и сказал? – удивился Семен.

– Ну да! – кивнул Василий. – Я ему говорю, неправильно это! Этих бедолаг те же буржуи до тюрьмы довели. А он мне, неправда, среди них убийцы есть и насильники, а буржуи тут ни при чем. А еще спросил: «А что при Советах в России бандитов меньше стало и они не в тюрьмах сидят?» Тут, понимаешь, я не нашелся, что сказать.

– Да, странный нам тип попался, – сказал Семен, поглядывая на Василия и ожидая, что тот еще скажет.