Юрий Луценко - Побег из ссылки. Мемуарная повесть

А служащих же, работников, нужды в которых в управлении строительства города не было, тех просто уволили, оплатив только двухнедельное пособие…. Выставили нас на улицу, предоставив самим возможность определять свою дальнейшую судьбу.

В суматохе ликвидации, отдаленно напомнившей мне начало войны, тогда не было в головах начальства и мысли о нашем будущем трудоустройстве. Как и о нас, как товарищах, нескольких все же сравнительно хороших лет, проведённых за рядом стоящими рабочими столами, в соседних рабочих комнатах.

Никто нас тогда не собирал, никто не поговорил озабоченно, дружески перед расставанием с завершением совместной деятельности

Просто, не прощаясь, молча, проглотив накопленную обиду, исчезали из моего горизонта один за другим очень симпатичные мне люди. И тоска всё больше и больше наваливала на душу.

Только в коридоре нос к носу, совсем уж случайно столкнулся я с самим начальником СМУ.

Уже даже разминулись было по инерции, и разошлись привычно в узком пространстве, на ходу уронив каждый свое краткое «здрасте» – «привет»… Но он будто вспомнив что-то, не дал мне уйти. Вдруг ухватил за рукав и повернул лицом к себе.

– Все! – думаешь? – Гурьянов-то – сволочь этакая? Бросил друга на произвол судьбы? – И в глазах его, припухлых слегка, да еще и прищуренных, вдруг появилась затаённая злость.

– Ну, зачем вы так? Ничего я такого и не думал. Да и вообще, какой я вам друг? И никто ничего мне не обязан. Все выполнено в строгом соответствии с законом. Нет у нас никаких претензий ни для обращения в прокуратуру, ни для предъявления в суд, – сдерживать обиду и я уже не мог.

– Ну, вот – вот. Я же говорил! «В прокуратуру…» «В суд…» «В Организацию – еще – Объединенных Наций»… И это такое холодное «Вы»! А чисто по-человечески, по-товарищески – мы уже не можем решать дела? Мы что? Уже сразу и чужими стали, как только сверху приказы подписаны и выданы документы?

– Ну, может еще – обмоем расчет. Ну, выпьем по рюмке. А что же еще? Да и не были мы с вами на «ты». Так иногда, случайно…

– По рюмке…? И ты тоже так? А я-то думал…. А ну-ка зайди! – Он посторонился немного, пропуская меня к себе в кабинет.

Там было уже пусто. Мебель увезли. Небольшой приставной столик и три стула выглядели нелепо – сиротливо в большой светлой комнате. Да еще портрет правителя на стене, густо засиженный мухами.

– Присядь на минуту! – кивнул он. – Я же понимаю прекрасно – меня – начальника перевели с повышением, в хорошее большое, а главное – в городское – управление. А вас всех, при помощи которых я и стал достойным такого повышения, пинками под зад? А я – вот так – не могу!!! Не научили меня в детстве к таким отношениям родители. Я спать по ночам уже не стал, ты это понимаешь? Зашел вчера к заместителю начальника Управления строительства области, он – мой теперь куратор…, «Разрешите, – просил – человека хоть три-четыре с собой из моих доморощенных, родных кадров взять в новое управление».

А он посмеялся надо мной, а потом и обматерил еще.

– А их-то, тех, которые на своих местах работают, ты куда денешь? Захотелось тебе по судам ходить, да по партийным органам? Не чуди, – говорит – Гурьянов! Иди, работай!» – Потому вот так! Давай вот мы с тобой и договоримся! Я тебя к себе возьму на инженерную должность. Нет – Нет! Я понимаю! Не твое это! Ну, только месяца на три – четыре. А потом я постепенно разгоню тех дубов и бюрократов, которые там собрались…. И переведу тебя на твое законное место!

– Нет у меня там «моего законного» места!

– Нет, так будет! Это же в наших руках.

– Не чудил бы ты, начальник! Еще выговор по партийной линии схлопочешь!

– А это уже мои проблемы! – сказал он с сердцем…

Вот такие у меня шансы прорезались. Перейти постепенно на работу в центре Томска. Там и условия труда лучше, чем в нашей пригородной глухомани… Важно было и то, что появлялась надежда на возможность получить благоустроенную современную квартиру в одном из тех домов, которые они строили.

– Ну, а если так не получится? Не всё же там и от вас зависит. Должность же главного бухгалтера на утверждении в тресте. А, кроме того, это же непорядочно просто – таким способом производить рокировку. Вы же так не умеете. Не такой вы человек! Да и зачем это вам? Мне тоже не хочется идти в новый коллектив с камнями за пазухой.

– Тоже мне законник выискался! А мне, что прикажешь делать, если они не из того материала люди, с какими я привык работать?

– А вот тут уж я вам не советчик…

В другое время, ну хотя бы за год перед этим, я от безысходности, закрыв глаза на фальшь своего положения, через себя переступив, может и согласился бы на такой вариант… Жизнь это всё же ринг, где может выжить, кто более к тому приспособлен. Да и больно хороший товарищ в работе – этот Гурьянов!

А тогда…. Я все же никак не мог понять, как это так лазеечка у меня такая образовалась в моем правовом состоянии. Появился шанс, будто возможность даже уехать отсюда! Проглядели «они» там, в тех кабинетах что ли? Сам, думаю, о том и оглядываюсь по сторонам – не подслушал бы кто мои мысли! А было строительное управление, был ведь и работник по кадрам. Это тот самый Тимофеич, который обязан был непосредственно следить за моим постоянным присутствием в ссылке. И человек он был вполне порядочный. С таким, как он можно было бы даже дружить в социально-бытовом плане. На рыбалку ходить, за грибами, орехами…. И при должности подлой. Он же не виновен, что в его должностные обязанности входило – «держать и не пущать» меня – закрепленного ссыльного, внесённого в списки этой области в Сибири, конкретно – к Томской. До «особого распоряжения». Чьего «распоряжения? Кому? И он, независимо от наших с ним взаимоотношений, сейчас просто «работал», выполнял свои обязанности. Я и не должен был знать – или подозревать того, насколько прочно был тут закреплен, какие у меня возможности в этом плане. Это он тогда сам руководитель – Гурьянов, душа добрая, по дружбе, под рюмочку, мне на ушко нашептал и конкретно разъяснил обстановочку.

И вдруг оказалось неожиданно так, что кадровика того уже не стало – он тоже попал под сокращение, как и все мы. Нет кадровика!!! И по-соседски на дороге или в очереди за хлебом, тоже как-то не показывался. А я, оказался неожиданно вдруг без своего «ошейника» и без «поводка». И что же? Должен я по привычке всё так же, продолжать ощущать себя «закрепленным»? А через кого? И за кем?

– Ау! Кадровик! Где ты?

– Нетути…

А если в тот час в душу мою уже стучало заветное желание? Рискнуть всё же собой, да попытаться, невзирая на предупреждения всяких там «компетентных органов»… отказаться все же от прелести жизни в этой распрекрасной Сибири…. Да обрубить все и положительные концы в виде суммы заработанного авторитета и казенной квартиры, таким трудом заработанной… А что, если, как в омут мне броситься – податься в бега, закрыв глаза туда…. Уехать в те заветные края, где климат более благоприятный, «цивилизация» немножко, выше сибирской…. Да и люди, будто бы, как жена говорит, хоть чуточку, подобрее.